Кабанов, Александр Михайлович (певец)

Александр Михайлович Кабанов
Дата рождения	6 (18) августа 1891(1891-08-18)
Место рождения	Пенза
Дата смерти	1942(1942)
Место смерти	Ленинград
Годы активности	1911—1942
Страна	СССР СССР
Профессии	оперный певец
Певческий голос	тенор
Коллективы	Мариинский театр
[Файл:Заслуженный артист РСФСР(1).png|20px|link=Заслуженный артист РСФСР|Заслуженный артист РСФСР ]][[Категория:Заслуженные артисты РСФСР]

Александр Михайлович Кабанов (6 (18) августа 1891, Пенза — февраль 1942, Ленинград) — российский певец (тенор).

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Окончил Саратовское ремесленное училище, затем в 1916 г. Петербургскую консерваторию. Студентом в 1911 г. дебютировал на сцене Музыкально-исторического общества Александра Шереметева.

С 1917 г. в труппе Мариинского театра. Первый исполнитель партии Надзирателя в опере Дмитрия Шостаковича «Нос» (1930), а также партий Зубарева («Лёд и сталь» Владимира Дешевова, 1929), Алибая («Чёрный яр» Андрея Пащенко, 1931), Жмыха («Щорс» Георгия Фарди, 1938), Старого казака («Мятеж» Леона Ходжа-Эйнатова, 1938). Участвовал также в советских премьерах оперы Сергея Прокофьева «Любовь к трём апельсинам» (Принц) и Рихарда Штрауса «Кавалер роз» (Певец).

Заслуженный артист РСФСР (1939).

Отрывок, характеризующий Кабанов, Александр Михайлович (певец)

Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.


На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.