Кабарда

Кабардинская земля, Кабардинское княжество, Кабарда
кабард.-черк. Къэбэрдей
Историческая область
Герб
Столица	Нальчик/ПятигорскК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Язык(и)	Кабардинский диалект Черкесского языка
Преемственность
← Алания Российская империя → Временное правительство →

Кабарда (кабард.-черк. Къэбэрдей) — историческая область на Северном Кавказе.

Локализация

Территория, называемая «Кабардой», в разные исторические периоды могла охватывать не всегда одну и ту же область, а авторы исторических сочинений часто могли по-своему трактовать её местоположение на карте Северного Кавказа. Множество сообщений о населении и границах Кабарды сохранили русские летописные источники. Согласно «Книге Большому Чертежу» (описание карты Русского и соседних государств периода конца XVI — начала XVII веков) Кабарда располагалась на левом берегу Терека между реками Ардан (совр. Ардон) и Кизыл (совр. Аргудан?):

«А на низ по Терку [Терек], с левые стороны реки Терка, Кабарда.
А в Кабарде пала из гор в Терек река Ардан [Ардон], протоку 50 верст.
А от верху Терка, от реки Кура, до Кабарды, до Ардана реки 170 верст; а от Ардана реки 20 верст пала в Терек река Агер; а ниже Агера пала в Терек река Урюх [Урух], от Агера 20 верст.
А ниже Урюха реки пала в Терек река Кизыл [Аргудан?], от Урюха 20 верст.
А вниз по Терку по тем рекам 60 верст, а вверх по тем рекам до гор на 50 верст.
А от Кабарды, от Киз-реки вниз Терком рекою, до усть реки Белыя [участок Малки от Прохладного до устья?], 60 верст …» (лл. 65, 65 об.)

— «Книга Большому Чертежу» (1627 год)

Севернее указанных территорий, в районе рек Малки, Баксана, Чегема и Черека, «Книга Большому Чертежу» называет «землю Пятигорских черкасов», но фактически, описанные в ней территории входили в возникшую здесь позже область, так называемой, Большой Кабарды.

История

Современные исследователи выявили, что адыги являются потомками носителей майкопской культуры, существовавшей в IV тыс. до н. э.. Соответственно — предки адыгов оставили в истории след наследниц майкопской культуры — северокавказской, прикубанской и кобанской.

Кабарду всегда населяло черкесское племя Кабардинцев, самоназвание которых «Адыгэ». Адыги (в том числе кабардинцы) жили в Черкесии, самоназвание которой была — Адыгэ Хэку, а ещё раньше она именовалась Зихия.

Античные историки ещё до нашей эры неоднократно указывали Зихов как автохонных жителей этих территорий.

В середине 1-го тысячелетия часть адыгов была оттеснена гуннами за Кубань . В XIII—XV вв. наблюдалось обратное движение в Центральное Предкавказье, завершившееся образованием Кабарды — самостоятельной политической единицы и формированием кабардинской народности.

В XVI—XVIII вв. существовала данническая зависимость части соседних осетин, чеченцев, ингушей, абазин от кабардинских князей. Сохранялись архаичные формы власти: народные собрания, тайные мужские союзы.

Российские летописи называли кабардинцев — Касоги, а страну Касогией или Пятигорские черкасы.

Адыги как в прошлом так и в настоящем под словом «Кабарда» понимали ту часть Черкесии, территорию на которой обособлено проживали Кабардинцы. Равным образом Шапсуги проживали в Шапсугии, Абадзехи проживали в Абедзехии и все эти территории оставались в составе Черкесии.

Кабарда того времени была частью Черкесии. Однако, кабардинская аристократия была обязана заботиться о своем народе и принимать меры по его защите. Российская история свидетельствует, что Кабарда и Московское княжество в XVI веке испытывали на себе одинаковое военное давление превосходящих сил Крымского ханства. И у них должны были возникнуть планы объединить усилия для борьбы с общим врагом.

В 1521 году, со стороны Крымского ханства имел место Крымский поход на Москву (1521), в результате которого Москва и другие города были сожжены, 60 тысяч человек попали в плен и были проданы в рабство.

В 1571 году, со стороны Крымского ханства имел место второй Крымский поход на Москву (1571), в результате которого Москва и др.города были сожжены, 100 тысяч человек попали в плен и были проданы в рабство.

В 1561 году Иван IV Грозный женился на дочери известного кабардинского князя Темрюка Идарова — Идархэ Гуашеней и после крещения в Москве она стала царицей Марией.

Различные отпрыски дома Идаров поступали на русскую службу, им была присовена фамилия «Черкасских» и они положили начало некоторым русским и польским княжеским фамилиям.

Внутренние процессы

В это время Кабарда была разделена между тремя домами Иналидов: Кайтыкуэхэ (Кайтукиных), Идархэ (Идаровых) и Талостанхэ (Тлостановых).

К середине XVII века дом Кайтыкуэхэ выдавил дом Идархэ на нижний Терек (княжество Сунчалеевичей-Черкасских), а дом Талостанхэ в Терско-Сунженское междуречье. Подконтрольная дому Кайтыкуэхэ территория (с этого момента собственно Кабардей) получила название, в иностранных источниках, «Большой Кабарды» («Великой» или «Верхней»), в отличие от «Малой Кабарды», в которую авторы объединяли никогда не составлявших политическое целое Талостаней и Джыляхстаней в Терско-Сунженском междуречье.

Большая Кабарда, во второй половине XVII века, была разделена между тремя братьями, ставшими патриархами трех (позднее четырёх) княжеских домов: Хатохущыкуэхэ (Атажукины), Мысостхэ (Мисостовы) и Джамботхэ (Джамбулатовы), последние разделились в XVIII веке на Кайтыкуэхэ (Кайтукиных) и Бэчмырзэхэ (Бекмурзиных или Бековичей).

Канжальская битва

В 1700 году Россия заключила Константинопольский мирный договор. Данный договор был необходим, чтобы добиться нейтралитета Османской Турции и иметь возможность сконцентрировать все военные силы для успешного ведения Северной войны.

В 1708 году кабардинцы одержали победу в Канжальской битве.

В 1710 году Россия отказалась от Константинопольского мирного договора, хотя Северная война ещё продолжалась.

Новая и новейшая история

Кабарда к концу XVIII века занимала обширные территории. Через Кабарду проходили важнейшие дороги в Закавказье. По словам российского историка В. А. Потто, «Влияние Кабарды было огромным и выражалось в рабском подражании окружающих народов их одежде, вооружению, нравам и обычаям. Фраза „он одет…“, или „он ездит как кабардинец“ звучала величайшей похвалой в устах соседних народов», «В кабардинцах русские нашли весьма серьезных противников, с которыми надо было считаться. Влияние их на Кавказ было огромным…»

В 1763 году Российская империя начала строительство в Малой Кабарде крепости Моздок; кабардинское посольство, принятое императрицей Екатериной II в 1764 году, требовало прекратить строительство крепости, но получило отказ. Царское правительство, ссылаясь на статьи Адрианопольского трактата с Турцией, заявило о своих правах на черкесские земли.

Это привело к первому восстанию 1778 года, подавленному генералом И.Якоби, который наложил на Кабарду огромную контрибуцию, ещё более разорившую кабардинский народ. Большой размах военные действия получили в 1794 и 1804 годах. Последнее нанесло особенно сильный удар кабардинскому народу. Военный гнёт и изъятие земель привели к тому, что доведённый до крайнего ожесточения народ Кабарды вновь восстал в 1810 году. Восстание подавлял генерал Булгаков. Итогом карательной экспедиции стало сожжение 200 селений и 9585 жилищ, сопровождавшееся тотальным грабежом. В 1822 году на восставшую в последний раз Кабарду обрушился генерал А.Ермолов.

Ослабленная эпидемиями чумы и уходом значительной части населения в Чечню и Западную Черкесию, Кабарда была окончательно сломлена. От самого крупного адыгского субэтноса, численность которого совершенно очевидно превышала 300 тыс. на момент начала конфликта в 1763 году, после 1822 года осталось около 30 тыс.

Часть кабардинцев а так же чеченцев и дагестанцев продолжали военное сопротивление русским войскам даже после завоевания Кабарды, организовав в Закубанье «Хажретову Кабарду» («Беглую Кабарду»). На завершающем этапе Кавказской войны, и после её официального завершения (1861—1865 гг.) сотни тысяч адыгов бежали в Османскую империю.

Кабарда, после включения в состав Российской империи стала называться Кабардинский (Нальчикский) округ Терской области. В титуле российских императоров появилась строка «государь Кабардинской земли».

В СССР Кабардой являлась населённая кабардинцами часть Кабардино-Балкарской АО, затем АССР. Соединение в одном субъекте кабардинцев и балкарцев имело целью попарное сдерживание национализма. Этот же принцип использовался при создании Чечено-Ингушетии и Карачаево-Черкесии.

Во времена парада суверенитетов и распада СССР были попытки разделения Кабардино-Балкарии и провозглашения Кабарды отдельной республикой с перспективой ирредентистского объединения с также населёнными адыгским народом Адыгеи и Черкесией, которая могла выделиться также при разделении Карачаево-Черкесии. При этом Черкесский Конгресс предполагал в перспективе объединить все земли, исторически принадлежавшие Черкесии и/или населённые черкесами — Адыгея, кабардинская (северная) часть Кабардино-Балкарии, черкесская (северная) часть Карачаево-Черкесии — под названием Адыгская Республика или Республика Черкесия.

Однако разделение узаконено не было, и Кабарда осталась частью Кабардино-Балкарии (с 1992 — Кабардино-Балкарская Республика).

Этническая принадлежность жителей Кабарды

Якоб Рейнеггс писал: «Малая Кабарда, или Ахло-Кабак, граничит с восточным склоном Баксанских гор и правым берегом Терека; на востоке она достигает левого берега Кумбалея. Здесь живут настоящие древние черкесы, которые хотя и не принадлежат к кабардинской линии, но признаются князьями страны».

И далее, он пишет: «Но, вероятно, и там [в местности, образуемой Чёрным морем, частью „Меотийского озера“ и двумя рукавами Кубани] их [кабардинцев] не устраивало, поскольку они продвинулись дальше на северо-восток под руководством вождя Инала Дегеню в место, где жил небольшой народ черкесов… Когда численность кабардинцев увеличилась, они отважились досаждать черкесам всеми возможными способами так, что последние были вынуждены оставить своё имущество, переселиться за Терек и искать себе для жизни новое место, которое они назвали Ахло-Кабак».

Примечания

Комментарии

Источники

Ссылки

• Селиванов А. Ф. Кабарда // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• К. Кабардинцы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Штернберг Л. Я. Черкесы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Черкасские // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Думанов Х. М. [www.djeguako.ru/content/view/260/1/ Территория и расселение кабардинцев и балкарцев в XVIII — начале XX веков]
• Бейтуганов С. Н. [www.djeguako.ru/content/view/337/50/ - Кабардинские фамилии: истоки и судьбы]
• David Rumsey Historical Map Collection. [www.davidrumsey.com/directory/where/Caucasus/ Historic Maps of Caucasus]  (англ.)
• ВОСТОЧНАЯ ЛИТЕРАТУРА: средневековые исторические источники Востока и Запада. [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/kavkaz.html КАВКАЗ]
• [www.djeguako.ru/ Культурный центр Джэгуак1уэ: история адыгов].

Отрывок, характеризующий Кабарда

– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.


Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.


С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.


Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.