Атабеков, Каба

Каба Атабеков
Каба Атабеков, горы Ала-Тоо
Дата рождения:	1926(1926)
Место рождения:	Тондун ичи, Тонский район, Иссык-Кульская область
Гражданство:	СССР СССР Киргизия Киргизия
Дата смерти:	25 марта 2008(2008-03-25)
Место смерти:	село Торт-Кул, Тонский район, Иссык-Кульская область

Каба Атабеков (кирг. Каба Атабеков; 1926, Тонский район, Иссык-Кульская область — 25 марта 2008, с. Торт-Кул, Тонский район, Иссык-Кульская область) — манасчы, народный артист Кыргызской Республики (1995).

Биография

Родился в местечке Тондун ичи, в селе Торт-Куль Тонского района Иссык-Кульской области.

Когда маленькому Каба было 12 лет (1938), умер его отец, который всегда поддерживал сына и создавал условия для того, чтобы сын совершенствовался в исполнении эпоса «Манас».

В 12 лет пошёл в школу имени И. В. Сталина. И за год учёбы освоил трёхгодичную школьную программу. В 1944 году окончил школу на отлично и продолжил образование в Киргизском педагогическом институте по специальности учитель русского языка и литературы.

Награды и звания

• Народный артист Кыргызской Республики (1995).
• Награждён памятной медалью «Манас-1000» (1995) и дипломом 1-степени (1995).

Становление сказителя «Манаса»

Когда девятилетний Каба пас своих коров, он вздремнул на зелёном лугу и увидел сон. Во сне ему приснился как земля гудела от табуна лошадей и видно было только копыта лошадей и приближавшийся всадник. Всадником был аксакал. Аксакал протянул руку и усадил маленького Каба позади себя. На лошади они пересекли полноводный ручей Тон и аксакал спустил Каба на землю со словами «Теперь ступай, сынок», после чего исчез. Очнувшись от испуга маленький Каба обнаружил себя на той стороне ручья, где оставил его аксакал. «Кажется я умру, не с проста этот аксакал меня усадил позади себя на своего коня», − подумал со страхом Каба.

Не прошёл и месяц, как он начал чувствовать себя по другому, и в нём было желание что-то высказать. Однажды во сне к нему подошёл могучий человек и сказал: «Вставай! Открывай глаза! Видишь это?»- указывая на огромное число воинов на конях. Рассматривая вооружённых воинов, Каба испытал изумление и страх. Могучий человек указывая воина со знаменем сказал: «Этот воин является Бакай, рядом с ним Манас, Чубак, Сыргак, Ажыбай, Мажик. А с левой стороны воины Конурбая. Тот Нескара, Жолой… А я Алмамбет. Как опустится знамя, ты начнёшь рассказывать всё, что видишь», − добавил Алмамбет.

Ссылки

• [www.super.kg/jylnaama/event/7969 25-март, 2008-жылы Манасчы Каба Атабеков кайтыш болгон]  (киргиз.)

Отрывок, характеризующий Атабеков, Каба

Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.