Кабрал, Педру Алвариш

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Кабрал, Педру Алвареш»)
Перейти к: навигация, поиск
Педру Алвариш Кабрал

С гравюры начала XIX века. Прижизненных портретов Кабрала не сохранилось.[1]
Род деятельности:

мореплаватель

Дата рождения:

1467 или 1468

Место рождения:

Бельмонте

Дата смерти:

1520 (между 51 и 53 годами)

Место смерти:

Сантарен

Отец:

Фернан Кабрал[2]

Мать:

Изабел Говея

Дети:

порт. Fernão Álvares Cabral
порт. António Cabral
порт. Catarina de Castro
порт. Guiomar de Castro
порт. Isabel
порт. Leonor

Пе́дру А́лвариш Кабра́л (порт. Pedro Álvares Cabral[A] (ˈpeðɾu ˈaɫvɐɾɨʃ kɐˈβɾaɫ на Европейском португальском или ˈpedɾu ˈawvaɾis kaˈbɾaw на Бразильском португальском;  1467 или 1468, Бельмонте — ок. 1520, Сантарен) — португальский мореплаватель, которому принадлежит честь открытия Бразилии.





Открытие Бразилии

Происходил из знатной португальской семьи, приписывавшей себе происхождение от легендарного основателя древнемакедонского царства Карана. После удачного возвращения Васко да Гама Кабрал был послан по тому же маршруту в Индию королём Мануэлом I в качестве адмирала второго португальского флота, состоявшего из 13 кораблей с 1200 человек экипажа.

Отплыл 9 марта 1500 года из Лиссабона в сторону островов Зелёного Мыса, но, во избежание затишья на африканском берегу, взял более западное направление и через месяц оказался у берега Южной Америки, ныне бразильского. 24 апреля он высадился и назвал береговую полосу Землёй Вера-Круш (Terra da Vera Cruz). Поскольку она лежала в пределах португальской сферы раздела мира по Тордесильясскому договору, он объявил её принадлежащей Португалии.

Сознавая значение сделанного им открытия, Кабрал отрядил в Лиссабон одного из капитанов, Гаспара де Лемуша, со знаменитым посланием королю, которое сочинил его секретарь Перу Ваш де Каминья. В письме открытая земля названа «поросшая лесами такой высоты и густоты, что невозможно сосчитать». Через несколько месяцев король отправил в Вера-Круш три каравеллы под командованием адмирала Куэлью. Кабрал между тем возобновил плавание в Индию.

Кабрал в Индии

По дороге в Ост-Индию ему пришлось вынести много штормов, во время которых погиб участвовавший в путешествии прославленный Бартоломеу Диаш с 4 кораблями и половиной экипажа. С остатком флота (6 кораблями, встретившимися в Мозамбикском проливе) Кабрал поплыл к восточному берегу Африки, высадился близ Мозамбика, о котором он впервые дал подробную информацию.

Затем направился в Каликут, где установил португальские портовые и складские сооружения в обмен на использование своих солдат в миссиях заморина — правителя Каликута. После нападения на его людей со стороны местных жителей (как мусульман, так и индусов), повлёкшего гибель нескольких десятков португальцев, Кабрал, так и не дождавшись объяснений от заморина, напал на флот арабских торговцев, которых считал стоящими за атакой. Захватив 10 арабских кораблей и перебив 600 членов их экипажей, португальцы в течение двух недель обстреливали сам Каликут, создав таким образом первый прецедент подобного поведения европейцев в Азии, которое впоследствии будет известно как «дипломатия канонерок».

В других городах всё сложилось более благополучно. Установив хорошие отношения с местными князьями Кочина и Каннанура, заключил с ними торговые соглашения. 31 июля 1502 года вошёл в лиссабонскую гавань с богатым грузом пряностей, ценного дерева, фарфора, благовоний и драгоценностей, продажа которых принесла прибыль, в двукратном размере покрывшая расходы на экспедицию.

По возвращению домой Кабрал был назначен командующим 4-й Индийской армады Португалии, также известной как «Флот возмездия», поскольку она была призвана возместить понесённые португальцами потери в Индии. Однако у него произошёл конфликт с Висенте Содре, от которого он потребовал полного подчинения ему отряда. В спор военачальников вынужден был вмешаться король Мануэл I, который принял сторону Висенте. Кабрал в гневе отказался возглавить экспедицию, и начальником армады стал Васко да Гама.

В последующих морских экспедициях имя Кабрала уже не упоминается. Вероятно, он впал в немилость у Мануэла I и покинул двор. Мореплаватель удалился в частную жизнь, проведя остаток её в Сантареме. Был женат, имел шестеро детей. Умер около 1520 года. Его путешествия были описаны у Рамузио: «Navigazioni e viaggi» (Венеция, 1563).

Напишите отзыв о статье "Кабрал, Педру Алвариш"

Комментарии

  1. ^  При жизни его имя писалось как «Pedro Álvares Cabral», «Pero Álvares Cabral», «Pedr'Álváres Cabral», «Pedrálvares Cabral», «Pedraluarez Cabral», и множество других. В этой статье используется наиболее распространенный вариант. См.[3][4][5][6][7]

Примечания

  1. Bueno (1998), p. 35.
  2. [www.coins.keepbank.ru/Thesaurus/cabral.html Кабрал, Педру Алвариш]. Монеты мира. Проверено 4 апреля 2012. [www.webcitation.org/6837zwtjX Архивировано из первоисточника 30 мая 2012].
  3. McClymont (1914), p. 1.
  4. Tomlinson (1970), p. 22.
  5. Calmon (1981), p. 44.
  6. Capistrano de Abreu (1976), p. 25.
  7. Greenlee (1995), p. 190.

Литература

  • Eduardo Bueno. A viagem do descobrimento: a verdadeira história da expedição de Cabral. Rio de Janeiro: Objetiva, 1998. ISBN 85-7302-202-7  (порт.)
  • Calmon, Pedro. História do Brasil. 4a. ed. Rio de Janeiro: José Olympio, 1981.  (порт.)
  • Greenlee, William Brooks. The voyage of Pedro Álvares Cabral to Brazil and India: from contemporary documents and narratives. Nova Déli: J. Jetley, 1995.  (англ.)
  • Capistrano de Abreu, João; José Honório Rodrigues. Capítulos de História Colonial, 1500—1800, v. 1. 6a. ed. Rio de Janeiro: Civilização Brasileira. 1976.  (порт.)
  • McClymont, James Roxbury. Pedraluarez Cabral (Pedro Alluarez de Gouvea): his progenitors, his life and his voyage to America and India. Londres: Strangeways & Sons, 1914.  (англ.)
  • Tomlinson, Regina Johnson. The Struggle for Brazil: Portugal and «the French Interlopers» (1500—1550). Nova Iorque: Las Americas Pub. Co. 1970.  (англ.)

Ссылки

  • [www.istmira.com/otkryvateli-mira/927-kabral-cabral-pedru-alvarish-1467-ok-1520.html Кабрал (Cabral) Педру Алвариш (1467 — ок. 1520)]. Всемирная история (30 июня 2010). Проверено 4 апреля 2012. [www.webcitation.org/67fzK7fUQ Архивировано из первоисточника 15 мая 2012].
  • [dic.academic.ru/dic.nsf/sie/7164/%D0%9A%D0%90%D0%91%D0%A0%D0%90%D0%9B Кабрал] // Советская историческая энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия, 1973—1982.
При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Кабрал, Педру Алвариш

– J'ai ete a Paris, j'y ai passe des annees, [Я был в Париже, я провел там целые годы,] – сказал Пьер.
– Oh ca se voit bien. Paris!.. Un homme qui ne connait pas Paris, est un sauvage. Un Parisien, ca se sent a deux lieux. Paris, s'est Talma, la Duschenois, Potier, la Sorbonne, les boulevards, – и заметив, что заключение слабее предыдущего, он поспешно прибавил: – Il n'y a qu'un Paris au monde. Vous avez ete a Paris et vous etes reste Busse. Eh bien, je ne vous en estime pas moins. [О, это видно. Париж!.. Человек, который не знает Парижа, – дикарь. Парижанина узнаешь за две мили. Париж – это Тальма, Дюшенуа, Потье, Сорбонна, бульвары… Во всем мире один Париж. Вы были в Париже и остались русским. Ну что же, я вас за то не менее уважаю.]
Под влиянием выпитого вина и после дней, проведенных в уединении с своими мрачными мыслями, Пьер испытывал невольное удовольствие в разговоре с этим веселым и добродушным человеком.
– Pour en revenir a vos dames, on les dit bien belles. Quelle fichue idee d'aller s'enterrer dans les steppes, quand l'armee francaise est a Moscou. Quelle chance elles ont manque celles la. Vos moujiks c'est autre chose, mais voua autres gens civilises vous devriez nous connaitre mieux que ca. Nous avons pris Vienne, Berlin, Madrid, Naples, Rome, Varsovie, toutes les capitales du monde… On nous craint, mais on nous aime. Nous sommes bons a connaitre. Et puis l'Empereur! [Но воротимся к вашим дамам: говорят, что они очень красивы. Что за дурацкая мысль поехать зарыться в степи, когда французская армия в Москве! Они пропустили чудесный случай. Ваши мужики, я понимаю, но вы – люди образованные – должны бы были знать нас лучше этого. Мы брали Вену, Берлин, Мадрид, Неаполь, Рим, Варшаву, все столицы мира. Нас боятся, но нас любят. Не вредно знать нас поближе. И потом император…] – начал он, но Пьер перебил его.
– L'Empereur, – повторил Пьер, и лицо его вдруг привяло грустное и сконфуженное выражение. – Est ce que l'Empereur?.. [Император… Что император?..]
– L'Empereur? C'est la generosite, la clemence, la justice, l'ordre, le genie, voila l'Empereur! C'est moi, Ram ball, qui vous le dit. Tel que vous me voyez, j'etais son ennemi il y a encore huit ans. Mon pere a ete comte emigre… Mais il m'a vaincu, cet homme. Il m'a empoigne. Je n'ai pas pu resister au spectacle de grandeur et de gloire dont il couvrait la France. Quand j'ai compris ce qu'il voulait, quand j'ai vu qu'il nous faisait une litiere de lauriers, voyez vous, je me suis dit: voila un souverain, et je me suis donne a lui. Eh voila! Oh, oui, mon cher, c'est le plus grand homme des siecles passes et a venir. [Император? Это великодушие, милосердие, справедливость, порядок, гений – вот что такое император! Это я, Рамбаль, говорю вам. Таким, каким вы меня видите, я был его врагом тому назад восемь лет. Мой отец был граф и эмигрант. Но он победил меня, этот человек. Он завладел мною. Я не мог устоять перед зрелищем величия и славы, которым он покрывал Францию. Когда я понял, чего он хотел, когда я увидал, что он готовит для нас ложе лавров, я сказал себе: вот государь, и я отдался ему. И вот! О да, мой милый, это самый великий человек прошедших и будущих веков.]
– Est il a Moscou? [Что, он в Москве?] – замявшись и с преступным лицом сказал Пьер.
Француз посмотрел на преступное лицо Пьера и усмехнулся.
– Non, il fera son entree demain, [Нет, он сделает свой въезд завтра,] – сказал он и продолжал свои рассказы.
Разговор их был прерван криком нескольких голосов у ворот и приходом Мореля, который пришел объявить капитану, что приехали виртембергские гусары и хотят ставить лошадей на тот же двор, на котором стояли лошади капитана. Затруднение происходило преимущественно оттого, что гусары не понимали того, что им говорили.
Капитан велел позвать к себе старшего унтер офицера в строгим голосом спросил у него, к какому полку он принадлежит, кто их начальник и на каком основании он позволяет себе занимать квартиру, которая уже занята. На первые два вопроса немец, плохо понимавший по французски, назвал свой полк и своего начальника; но на последний вопрос он, не поняв его, вставляя ломаные французские слова в немецкую речь, отвечал, что он квартиргер полка и что ему ведено от начальника занимать все дома подряд, Пьер, знавший по немецки, перевел капитану то, что говорил немец, и ответ капитана передал по немецки виртембергскому гусару. Поняв то, что ему говорили, немец сдался и увел своих людей. Капитан вышел на крыльцо, громким голосом отдавая какие то приказания.
Когда он вернулся назад в комнату, Пьер сидел на том же месте, где он сидел прежде, опустив руки на голову. Лицо его выражало страдание. Он действительно страдал в эту минуту. Когда капитан вышел и Пьер остался один, он вдруг опомнился и сознал то положение, в котором находился. Не то, что Москва была взята, и не то, что эти счастливые победители хозяйничали в ней и покровительствовали ему, – как ни тяжело чувствовал это Пьер, не это мучило его в настоящую минуту. Его мучило сознание своей слабости. Несколько стаканов выпитого вина, разговор с этим добродушным человеком уничтожили сосредоточенно мрачное расположение духа, в котором жил Пьер эти последние дни и которое было необходимо для исполнения его намерения. Пистолет, и кинжал, и армяк были готовы, Наполеон въезжал завтра. Пьер точно так же считал полезным и достойным убить злодея; но он чувствовал, что теперь он не сделает этого. Почему? – он не знал, но предчувствовал как будто, что он не исполнит своего намерения. Он боролся против сознания своей слабости, но смутно чувствовал, что ему не одолеть ее, что прежний мрачный строй мыслей о мщенье, убийстве и самопожертвовании разлетелся, как прах, при прикосновении первого человека.
Капитан, слегка прихрамывая и насвистывая что то, вошел в комнату.
Забавлявшая прежде Пьера болтовня француза теперь показалась ему противна. И насвистываемая песенка, и походка, и жест покручиванья усов – все казалось теперь оскорбительным Пьеру.
«Я сейчас уйду, я ни слова больше не скажу с ним», – думал Пьер. Он думал это, а между тем сидел все на том же месте. Какое то странное чувство слабости приковало его к своему месту: он хотел и не мог встать и уйти.
Капитан, напротив, казался очень весел. Он прошелся два раза по комнате. Глаза его блестели, и усы слегка подергивались, как будто он улыбался сам с собой какой то забавной выдумке.
– Charmant, – сказал он вдруг, – le colonel de ces Wurtembourgeois! C'est un Allemand; mais brave garcon, s'il en fut. Mais Allemand. [Прелестно, полковник этих вюртембергцев! Он немец; но славный малый, несмотря на это. Но немец.]
Он сел против Пьера.
– A propos, vous savez donc l'allemand, vous? [Кстати, вы, стало быть, знаете по немецки?]
Пьер смотрел на него молча.
– Comment dites vous asile en allemand? [Как по немецки убежище?]
– Asile? – повторил Пьер. – Asile en allemand – Unterkunft. [Убежище? Убежище – по немецки – Unterkunft.]
– Comment dites vous? [Как вы говорите?] – недоверчиво и быстро переспросил капитан.
– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.