Кабрера, Рамон

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Рамон Кабрера

Рамо́н Кабре́ра-и-Гриньо́ (исп. Ramón Cabrera y Griñó; 27 декабря 1806, Тортоса — 24 мая 1877, Уэнтуорт) — испанский карлистский генерал.





Биография

Происходил из бедного семейства. Поступил в семинарию и уже принял первое посвящение, когда епископ отказался рукоположить его в священники вследствие его бурного поведения.

В 1833 году Кабрера примкнул к одному из карлистских отрядов, был несколько раз ранен и выделился храбростью и жестокостью, при чем не уважал ни имущества, ни жизни мирного населения, особенно после того, как генерал Эспос-и-Мина приказал расстрелять его мать и трех сестер. За это Кабрера, в свою очередь, распорядился казнить 1100 солдат, 100 офицеров и 4 жен генералов, захваченных в плен.

В 1836 году Кабрера со своими войсками прошел Арагон, Валенсию и Андалусию и имел ряд кровопролитных столкновений с королевскими войсками, которыми командовали Эспартеро и О’Доннелл (при Буньоле, Бурхасота и др.); потерпев поражение при Торре-Бланка, он овладел затем сильной крепостью Морелья, за что Дон-Карлос дал ему титул графа Морелья и звание генерал-капитана нескольких провинций. Сдача карлистского генерала Мороте была роковым ударом для претендента, но Кабрера пытался еще сопротивляться некоторое время.

В 1840 году Кабрера был разбит Эспартеро в Каталонских горах и перешел через французскую границу с остатками своих войск, при чем был арестован французскими властями и заключен в крепость Гам.

В 1848 году Кабрера совершил попытку поднять новое восстание, но был разбит при Пастерале (29 января 1849 года) и бежал в Англию, где повел мирную жизнь, женившись на англичанке.

В 1873 году Кабрера опубликовал воззвание, в котором приглашал претендента подчиниться Альфонсу XII, за что последний признал за ним титул графа Морелья и чин генерал-капитана, а Дон-Карлос объявил его изменником и лишил этого титула и чина.

См. также

Напишите отзыв о статье "Кабрера, Рамон"

Примечания

Литература

Ссылки

Отрывок, характеризующий Кабрера, Рамон

– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.