Кабрильо, Хуан Родригес
| Хуан Родригес Кабрильо | |
 | |
| Имя при рождении: | |
|---|---|
| Род деятельности: |
конкистадор, мореплаватель |
| Подданство: | |
| Место смерти: | |
Хуа́н Родри́гес Кабри́льо (Жуа́н Родри́геш Кабри́лью; исп. Juan Rodríguez Cabrillo, порт. João Rodrigues Cabrilho; ок. 1499 — 3 января 1543) — конкистадор и мореплаватель на службе у испанской короны, первый европеец, достигший побережья современной Калифорнии и исследовавший его.
Содержание
Биография
Документально подтвержденных сведений о происхождении и ранних годах жизни Кабрильо не сохранилось. Широко распространенно мнение о его португальском происхождении, которое основывается на единственном упоминании в труде испанского историка Антонио де Эррера[1], изданном более чем через полвека после смерти Кабрильо. Оно было широко популяризировано, во многом благодаря усилиям португальского правительства и португальской диаспоры в Калифорнии. Однако эта точка зрения подвергнута сомнению рядом современных историков, считающих более вероятным кастильское происхождение Кабрильо[2][3].
Участвовал в завоевании Кубы и Мексики. В 1521 году под началом Эрнана Кортеса участвовал во взятии Теночтитланa. Вместе с Педро де Альварадо завоёвывал территорию нынешних Гватемалы, Гондураса и Сальвадора. В 1542 году возглавил армаду из кораблей «Сан-Сальвадор» и «Виктория», которая отправилась из порта Нативидад (современный Акапулько) на поиски легендарного пролива Аниан. 3 сентября корабли достигли южной оконечности Калифорнийского полуострова. 28 сентября армада зашла в залив Сан-Диего. Дойдя до 40° с. ш. (на уровне Мендосино), повернули обратно. В ходе экспедиции были установлены контакты с индейцами племени чумашей. В стычке с индейцами Кабрильо был ранен и скончался на острове Санта-Каталина.
Официальный отчёт об экспедиции Кабрильо был утерян, осталось лишь краткое изложение, сделанное другим исследователем, Андресом Урданетой, который имел доступ к корабельным журналам и картам. Место захоронения мореплавателя также осталось неизвестным.
Историческое наследие
В месте высадки мореплавателя на южной оконечности полуострова Пойнт-Лома в 1913 году был основан Национальный монумент Кабрильо (англ.). В 1939 году здесь был установлен памятник Хуану Кабрильо работы португальского скульптора Алвару де Брее. С этого места открывается живописный вид на залив Сан-Диего (англ.).
Напишите отзыв о статье "Кабрильо, Хуан Родригес"
Примечания
- ↑ Antonio de Herrera y Tordesillas. Historia general de los hechos de los Castellanos en las islas y tierra firme del Mar Oceano (Madrid, 1601—1615, 4 vols)
- ↑ Juan Rodriguez Cabrillo, by Harry Kelsey. Huntington Library Pr; 6th edition (November 15, 1998), ISBN 0-87328-086-5
- ↑ [www.sandiegohistory.org/journal/73summer/cabrillo.htm Journal of San Diego History, Summer 1973, Volume 19, Number 3]. [www.webcitation.org/65riJoTHK Архивировано из первоисточника 2 марта 2012].
Ссылки
- [www.nps.gov/cabr/ Cabrillo National Monument]
| ||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Кабрильо, Хуан Родригес
– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак'ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.
Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
