Кавагоэ, Сергей Сирович

Сергей Кавагоэ
Сергей Кавагоэ в 1976 году
Основная информация
Полное имя	Сергей Сирович Кавагоэ
Дата рождения	25 июня 1953(1953-06-25)
Место рождения	Москва, СССР
Дата смерти	3 сентября 2008(2008-09-03) (55 лет)
Место смерти	Торонто, Канада
Годы активности	1969—1988
Страна	СССР СССР Россия Россия Япония Япония Канада Канада
Профессии	рок-музыкант, барабанщик, клавишник, гитарист, преподаватель, бизнесмен
Жанры	Рок, рок-н-ролл, ритм-энд-блюз, бит, прогрессив-рок, фолк
Псевдонимы	Сережа Японец, Кава
Коллективы	«Машина времени», «Воскресение», «Аэробус», «Наутилус»
Лейблы	самиздат

Серге́й Си́рович (Си́рыч) Каваго́э (написание фамилии по паспорту ­— Кавагое, но орфографически правильное написание через Э); 25 июня 1953, Москва, СССР — 3 сентября 2008, Торонто, Канада) — российский музыкант, сооснователь московских рок-групп «Машина времени», «Воскресение» и «Наутилус». Играл в них на клавишных и ударных.

Биография

Сергей Сирыч Кавагоэ (японец по национальности) родился 25 июня 1953 года в Москве в семье переводчика Сиро Кавагоэ. Отец — автор «Нового русско-японского разговорника» — работал в японском посольстве; его родственники жили в Японии и родители поддерживали с ними отношения. Они присылали из Японии хорошие музыкальные инструменты, которые повлияли на звучание молодой группы «Машина времени».

Кавагоэ жил на Университетском проспекте.

Образование

• 1960—1970 — Московская средняя школа № 20 с английским уклоном.
• В 1970-е годы несколько раз пытался поступить в МГУ.

Музыка

Внешние изображения
	[www.mashina-vremeni.com/images/kava94.jpg Сергей Сирович Кавагоэ 1994]
	[www.mashina-vremeni.com/solnaya/em/images/kava&gulia-nau-83.jpg Евгений Маргулис и Сергей Кавагоэ]
	[img405.imageshack.us/img405/6928/46844758.jpg Надпись на могиле]
	[img185.imageshack.us/img185/918/55215502.jpg Сергей Кавагоэ в фильме «6 писем о бите»]
	[www.bulvar.com.ua/images/doc/a41fb-04.jpg Кавагоэ]
	[tm.guzei.com/pics/kavagoe_jap.jpg Кавагоэ]
	[img704.imageshack.us/img704/2045/sashakavagoe.jpg Евгений Маргулис с Сашей Кавагоэ]
	[www.mashina-vremeni.com/images/mashina1.jpg Сергей Кавагоэ, Евгений Маргулис, Андрей Макаревич. 1978]

В 1969 году познакомился с Андреем Макаревичем, через своего друга Юрия Борзова, одноклассника Макаревича, так как имел японские электрогитары, был принят в состав школьной группы «Машина времени», играл в ней в течение десяти лет до распада состава Макаревич — Маргулис — Александр Воронов — Александр Бутузов — Кавагоэ в 1979 году.

Появление Кавы в нашей компании стало колоссальным толчком, потому что у него уже были две настоящие электрогитары и маленький усилитель. С их помощью можно было извлечь звук, который мы слышали на фирменных пластинках. Там даже имелось тремоло. Это сводило с ума. Я мог просто с утра до ночи сидеть и дёргать за струны.

— М. Марголис Затяжной поворот: история группы «Машина времени»

По настоянию Японца девочки-певуньи были уволены, началась настоящая мужская работа. Сразу пошли разногласия. Наверно потому, что Серёже не на чём было играть. Он ждал посылки от японских родственников — бас-гитару и усилитель. Японец с Борзовым настаивали на песнях Битлов, я же предлагал исполнять произведения менее известных авторов. Случился раскол. Мазай, Японец и Борзов создали другую команду в стенах 20-й школы, где, собственно, Японец и учился. Вскоре меня пригласили на репетицию в 20-ю школу. Команда Японца приобрела название «Дюрапонские паровики». Группа репетировала в актовом зале. Школа дрожала от звуков. На лицах ребят светилось наслаждение. Только Японец, игравший на органе, выглядел недовольным — он был убеждён, что орган не битловский, и проклинал в душе японского родственника, спутавшего орган с бас-гитарой. По барабанам лупил идеолог группы хулиган Комарик. Я понял, что, несмотря на общий пафос, дела группы плохи. Через несколько дней Японец, Мазай и Борзов вернулись в «Машины». Через две недели мы записали свой первый альбом «Time Machines».

— www.mashina-vremeni.com/vopframe.htm

Впоследствии орган был украден, затем возвращён (Александр Кутиков, игравший в «Машине времени» с 1971 года по 1975 год и перешедший в «Високосное лето» из-за конфликта с Кавагоэ, обнаружил его на фирме «Мелодия», где записывался ансамбль «Ариэль»; музыканты, получившие инструмент через несколько рук, вернули орган).

Кавагоэ, например, за годы, проведённые в «Машине», перепробовал едва ли не все инструменты. Когда нам не хватало басиста, он играл на бас-гитаре, когда находили басиста, он садился за орган, когда мы лишились барабанщика, он сел за барабаны.

Вот почему распалась группа в 1979 году: У Кавагоэ с Маргулисом был ритуал: в середине концерта, когда Макаревич один исполнял пару песен под акустическую гитару, заскочить за кулисы и по-гусарски, винтом схватить по стакану спиртного. На концерте для авангардистов они схватили по паре. После этого попадать по струнам и барабанам стало довольно трудно, а вскоре и незачем, поскольку Мелик-Пашаев совсем скис, устало уронил лицо на пульт и головой задвинул все ручки в один угол. На Андрее не было лица. Последней каплей стало традиционное представление участников. Обычно Макаревич объявлял: «За барабанами — Сергей Кавагоэ, на бас-гитаре Евгений Маргулис», а затем Кавагоэ представлял Андрея. В этот вечер, в довершение ко всем безобразиям, Кава с улыбкой произнёс: «А на гитаре сегодня упражнялся Андрей Макаревич». Сыграли отвратительно. После чего я сказал: всё, я с Кавой больше не играю.

— Михаил Марголис Затяжной поворот: история группы «Машина времени»

В 1979 году вместе с Алексеем Романовым, Евгением Маргулисом и Алексеем Макаревичем Кавагоэ создаёт группу «Воскресение» (став фактически её продюсером), где играл на барабанах и клавишных (включая упоминавшийся электроорган).

В 1982 создал московскую группу «Наутилус», в которую пригласил своего друга Евгения Маргулиса, группа прекратила существование в 1983 году. В 1983—1984 годах Сергей Кавагоэ и Евгений Маргулис работали с Юрием Антоновым в группе «Аэробус» (в составе: С. Кавагоэ, Е. Маргулис, В. Голутвин). Затем Сергей играл в цыганском оркестре до 1985 года. В 1985 году предпринял попытку реанимировать «Наутилус», но группа не выдержала конкуренции со свердловским «Наутилусом» и исчезла навсегда в 1988 году.

Жизнь в Японии и Канаде

В конце 1980-х годах Кавагоэ отошёл от музыки, в 1995 уехал к родственникам в Японию, где преподавал русский язык в Токийском институте русского языка, работу в институте нашёл не сразу, сначала продавал компакт-диски в фирменном магазине «Тауэр рекордз». В последние 2 года совмещал преподавательскую работу с работой на радио.

Максим Капитановский: Кава к тому времени уже уехал в Японию и года полтора клал там асфальт, пока не устроился преподавателем в Токийский институт русского языка. Для того, чтобы повысить там свой статус и считаться чуть ли не профессором, ему требовались авторские научные печатные работы. Так вот мама Кавагоэ, предложив мне 50 долларов, которые я, конечно, не взял, попросила сделать следующее: изготовить у нас в редакции новую обложку для 48-страничной брошюрки, сшитой двумя канцелярскими скрепками, под названием «Пособие по русскому языку». Там уже значились четыре автора, и нужно было добавить к ним имя Сергея Кавагоэ. Я ответил: ради Бога, сделаем, но удовлетворит ли японских специалистов такая бредятина? Она говорит: «Всех, всё удовлетворит». Я пошёл к редакционным ребятам, и они тут же изготовили другую обложку. Я тогда даже развил идею и спросил: хотите, мы сделаем так, будто это пособие вообще один Сергей написал? Но Серёжкина мама сказала, что и того, что получилось — достаточно. И оказалась права. Вскоре Кавагоэ написал мне письмо, где сообщил, что ему подняли оклад, он теперь что-то вроде профессора.

— М. Марголис «Затяжной поворот»

Получить постоянное разрешение на проживание в Японии было сложно и занимало длительное время. Отношения с Россией складывались не очень удачно в силу пресловутого «островного вопроса», число желающих изучать язык столь недружественной страны резко сократилось. Денег стало не хватать, и Кава с семьёй принял решение иммигрировать в Канаду, где так и не смог себя найти.

3 сентября 2008 Сергей Кавагоэ умер в ванной своей квартиры. Причиной стала острая сердечная недостаточность.

Личная жизнь

Был дважды женат:

• вторая жена — Главацкая Татьяна (р.1963), училась в 23-й спецшколе Москвы,
  окончила МИНХ им. Г. В. Плеханова, в 90-х работала начальником отдела банка «Credit Suisse, Moscow».
  

Имеет двух сыновей: Александр Кавагоэ (род. 1983), от первого брака и Владимир Кавагоэ от второго брака (род. в феврале 2003 года).

Дискография

• 1969 — «Time Machines». (первая запись школьного ансамбля, неиздан) («Машина времени»)
• 1971 — 1974 — «Записи в Государственном доме радиовещания и звукозаписи»
• 1974 — с «Трио Линник» (миньон) (первая официальная запись «Машины времени»)
• 1975 — Запись «Машины времени» для программы «Музыкальный киоск» (не издан) («Машина времени»)
• 1978 — Это было так давно («Машина времени»)
• 1979 — Кто виноват («Воскресенье»)
• 1984 — Наутилус («Наутилус»)
• 1995 — Шанхай (альбом «До свидания, друг!»)
• 1996 — Неизданное («Машина времени»)

Фильмография

• 1975 — «Афоня»
• 1976 — «Шесть писем о бите»

Ссылки

• [www.mashina-vremeni.com/kavasan.htm Кава-сан, сэнсэй]
• [www.mashina-vremeni.com/boston1.htm О Сергее Кавагоэ]

Отрывок, характеризующий Кавагоэ, Сергей Сирович

– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d'hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l'en prevenir. Je l'ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.
– Повар чей то княжеский…
– Что, мусью, видно, русский соус кисел французу пришелся… оскомину набил, – сказал сморщенный приказный, стоявший подле Пьера, в то время как француз заплакал. Приказный оглянулся вокруг себя, видимо, ожидая оценки своей шутки. Некоторые засмеялись, некоторые испуганно продолжали смотреть на палача, который раздевал другого.
Пьер засопел носом, сморщился и, быстро повернувшись, пошел назад к дрожкам, не переставая что то бормотать про себя в то время, как он шел и садился. В продолжение дороги он несколько раз вздрагивал и вскрикивал так громко, что кучер спрашивал его:
– Что прикажете?
– Куда ж ты едешь? – крикнул Пьер на кучера, выезжавшего на Лубянку.