Кавалеры ордена Святого Георгия IV класса А
Поделись знанием:
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к'асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.
Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.
Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.
Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…
Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.
В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.
На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.
Пьер чувствовал себя смущенным и хотел отклониться от этого взгляда, но блестящие, старческие глаза неотразимо притягивали его к себе.
– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
Кавалеры ордена Святого Георгия IV класса на букву «А»
Список составлен по алфавиту персоналий. Приводятся фамилия, имя, отчество; звание на момент награждения; номер по списку Григоровича — Степанова (в скобках номер по списку Судравского); дата награждения. Лица, чьи имена точно идентифицировать не удалось, не викифицируются.
Содержание
Аб
- Абаев, Харитон Тотуркович; поручик; 4 марта 1917
- Абаза, Виктор Иванович; полковник; 9 марта 1915
- Абазадзе, Владимир Георгиевич; поручик; 11 декабря 1915
- Абазинский, Василий Васильевич; капитан-лейтенант; № 3268; 26 ноября 1816
- Абаканович, Павел Константинович; генерал-майор; 26 сентября 1916
- Абакуменко, Алексей Яковлевич; штабс-капитан; 10 октября 1917
- Абакумов, Авраам Макарович; есаул; № 2648; 17 августа 1813
- Абалдуев, Платон Никитич; полковник; № 185 (157); 14 июля 1772
- Абалешев, Александр Александрович; генерал-майор; 25 апреля 1916
- Абамелек, Иван Семёнович; генерал-майор; № 3541; 16 декабря 1821
- Абамелек, Давид Семёнович; ротмистр; № 1987 (895); 20 мая 1808
- Абамеликов, Григорий Яковлевич; поручик; № 10141; 26 ноября 1858
- Абарин, Василий; генерал-майор; № 216; 26 ноября 1773
- Абациев, Дмитрий Константинович; генерал-лейтенант; 10 июня 1916
- Абациев, Константин Константинович; штабс-ротмистр; 15 января 1917
- Абашкин, Борис Никанорович; сотник; 5 августа 1917 (посмертно)
- Абгарянц, Стефан Христофорович; подполковник; 26 июля 1916 (посмертно)
- Абдулевский, Терентий Николаевич; капитан; № 9480; 26 ноября 1854
- Аберкромби, Александр; полковник великобританской службы; № 3007; 6 августа 1815
- Абжолтовский, Николай Адольфович; полковник; 26 апреля 1916
- Абламовский, Фёдор; секунд-майор; № 386; 26 ноября 1783
- Аблеухов, Александр Дмитриевич; капитан; № 205 (172); 26 ноября 1772
- Аблеухов, Семён; подполковник; № 979; 26 ноября 1792
- Аблисимов, Степан Яковлевич; премьер-майор; № 1206; 26 ноября 1795
- Аблов, Матвей Потапович; подполковник; № 2971; 8 сентября 1814
- Аблов, Павел; майор; № 5855; 1 декабря 1838
- Абозин, Иосиф Иосифович; штабс-ротмистр; 31 октября 1917
- Аболешев, Михаил Николаевич (Никитич); капитан-лейтенант; № 4517; 18 декабря 1830
- Абраменко-Горохов, Демьян; капитан; № 2580; 9 мая 1813
- Абрамов, Александр Алексеевич; полковник; № 5948; 3 декабря 1839
- Абрамов, Александр Константинович; капитан; № 10234; 25 декабря 1865
- Абрамов, Александр Михайлович; подпоручик; 13 января 1915
- Абрамов, Алексей Филиппович; капитан; № 6650; 5 декабря 1841
- Абрамов, Василий; капитан-лейтенант; № 2256; 26 ноября 1810
- Абрамов, Иосиф Емельянович; капитан 1-го ранга; № 3933; 26 ноября 1826
- Абрамов, Лев Александрович; подполковник; № 8456; 26 ноября 1850
- Абрамович, Геркулиан Устинович; подполковник; № 7815; 26 ноября 1847
- Абрамович, Дмитрий Александрович; подполковник; 4 марта 1917
- Абрамович, Игнатий Акимович; генерал-майор; № 8159; 26 ноября 1849
- Абриньба, Дмитрий Ильич; штабс-капитан; 29 июля 1916
- Абросимов, Виктор Климентьевич; поручик; 30 июля 1914
- Абрютин, Николай Антонович; полковник; № 3032; 26 ноября 1816
- Абрютин, Сергей Николаевич; капитан 2-го ранга; № 6299; 11 декабря 1840
- Абрюцкий, Евфим; капитан 2-го ранга; № 1426; 26 ноября 1802
- Абухов, Илья Григорьевич; войсковой старшина; № 9168; 26 ноября 1853
- Абхазов, Иван Николаевич; майор; № 2546 (1179); 30 января 1813
Ав
- Авадовский, Дмитрий; капитан; № 7350; 17 декабря 1844
- Аваков, Михаил Фёдорович; подпоручик; 25 сентября 1917
- Авалов, Захарий Соломонович; майор; № 10133; 26 ноября 1858
- Авалов, Иван Соломонович; майор; № 6604; 5 декабря 1841
- Авалов, Иосиф Дмитриевич; поручик; № 5517; 15 августа 1837
- Авалов, Семён Николаевич; подполковник; 4 марта 1917
- Аваровский, Александр Фёдорович фон; подполковник; № 3967; 26 ноября 1826
- Авдакушин, Александр Иванович; штабс-капитан; 2 февраля 1916
- Авдеев, Константин; поручик; 28 июля 1917
- Авдеев, Сергей Павлович; штабс-капитан; 5 апреля 1916, повторное награждение 14 марта 1917 (посмертно)
- Авдулин, Михаил Николаевич; штабс-ротмистр; № 2435 (1068); 4 сентября 1812
- Авдулов, Михаил Петрович; майор; № 8273; 26 ноября 1849
- Авербург, Василий Константинович; подполковник; 4 ноября 1914
- Авереску, Александр; генерал-лейтенант румынской службы; 9 июля 1917
- Аверкиев, Алексей Алексеевич; подполковник; № 8465; 26 ноября 1850 [super-favik.narod.ru/index/averkievy/0-12]
- Аверкин, Михаил Степанович; прапорщик; 5 мая 1917
- Аверьянов, Алексей Александрович; капитан; 19 мая 1915
- Аверьянов, Андрей Илларионович; войсковой старшина; № 10080; 26 ноября 1857
- Аверьянов, Константин Илларионович; есаул; № 7524; 12 января 1846
- Аветчин, Михаил Фёдорович; подполковник; 24 апреля 1915
- Авилов, Владимир Васильевич; полковник; 26 апреля 1915 (посмертно)
- Авинов, Александр Павлович; лейтенант; № 3295; 26 ноября 1816
- Авинов, Сергей Александрович; генерал-майор; 23 декабря 1878
- Авксентьев, Дмитрий Николаевич; подполковник; 5 мая 1917
- Авраамов, Пантелей Григорьевич; капитан; № 4753; 21 декабря 1832
- Аврамов, Александр Николаевич; капитан; 30 декабря 1915
- Аврамов, Василий Васильевич; полковник; № 6464; 5 декабря 1841
- Аврамов, Иван; полковник; № 1023; 26 ноября 1793
- Авранитаки, Фёдор Николаевич; статский советник, майор в отставке; № 7154; 17 декабря 1844
- Аврежио, Франц Францевич; полковник; № 7419; 12 января 1846
- Авринский, Александр Александрович; подполковник; 13 января 1915
- Автономов, Григорий Григорьевич; полковник; № 6450; 5 декабря 1841
- Авшаров, Даниил Авакович; подполковник; 23 января 1917
Аг
- Агаларов, Гассан-Бек; полковник; № 8147; 28 августа 1849
- Агапеев, Еремей; капитан; № 8312; 26 ноября 1849
- Агапеев, Сергей Иванович; подполковник; 30 июля 1905
- Агапов, Сергей Алексеевич; капитан; 4 марта 1917
- Агарков, Матвей; полковник; № 6254; 11 декабря 1840
- Агатонов, Александр Афанасьевич; подполковник; № 5795; 1 декабря 1838
- Агафонов, Антон Агафонович; полковник; № 9095; 26 ноября 1853
- Агеев, Михаил Иванович; капитан; № 8110; 26 ноября 1848
- Агеев, Павел Владимирович; капитан; 1917
- Агищев, Даниил Степанович; лейтенант; № 1905; 26 ноября 1807
- Аглаимов, Аким Петрович; подполковник; № 4733; 21 декабря 1832
- Агоев, Константин Константинович; подъесаул; 18 ноября 1917
- Агте, Христиан Андреевич; майор; № 3078; 26 ноября 1816
Ад
- Адам Вюртембергский, принц; № 3002; 13 июля 1815
- Адам, Егор Андреевич; генерал-майор; № 6386; 12 декабря 1840
- Адамидзе, Иван Илларионович; подпоручик; 28 июня 1916
- Адамов, Александр Викторович; подпоручик; 23 мая 1916 (посмертно)
- Адамов, Владимир Павлович; подполковник; 3 февраля 1916 (посмертно)
- Адамов, Пётр Петрович; подполковник; № 9149; 26 ноября 1853
- Адамов, Степан Степанович; капитан; № 1664; 5 февраля 1806
- Адамович, Александр Михайлович; майор; № 8269; 26 ноября 1849
- Адамович, Александр Петрович; подпоручик; 30 января 1915
- Адамович, Антоний Флорианович; капитан; № 7332; 17 декабря 1844
- Адамович, Евгений Петрович; подпоручик; 31 января 1915
- Адамович, Иван Григорьевич; майор; № 5827; 1 декабря 1838
- Адамович, Константин Александрович; штабс-капитан; 25 ноября 1916
- Адамович, Онуфрий Григорьевич; майор; № 7042; 4 декабря 1843
- Адамович, Прокофий Григорьевич; майор; № 6816; 3 декабря 1842
- Адамопуло, Пантелеймон Анастасьевич; капитан-лейтенант; № 1675; 5 февраля 1806
- Адамс, Аристарх Романович; капитан 2-го ранга; № 4111; 26 ноября 1827
- Адамс, Роберт Александрович; капитан 2-го ранга; № 7644; 1 января 1847
- Аданевич-Львович-Галковский, Филипп Васильевич; полковник; № 8412; 26 ноября 1850
- Адасовский, Николай Михайлович; подполковник; 7 февраля 1915
- Аделунг, Фёдор Фёдорович; полковник; № 5383; 6 декабря 1836
- Адеркас, Андрей Антонович; генерал-майор; № 1910 (816); 1 декабря 1807
- Адеркас, Георгий Васильевич; полковник; № 7749; 26 ноября 1847
- Аджиев, Павел Павлович; полковник; 27 января 1917
- Адишелидзев, Фёдор Ильич; майор; № 5628; 29 ноября 1837 (он же Ашелидзев)
- Адиясевич, Александр Михайлович; подпоручик; 4 марта 1917 (посмертно)
- Адлер, Иоганес Иванович; подпоручик; 7 ноября 1916
- Адлербаум, Евстафий Евстафьевич; штабс-капитан; № 7704; 1 января 1847
- Адлерберг, Александр Фёдорович; полковник; № 8183; 26 ноября 1849
- Адлерберг, Александр Яковлевич; полковник; № 6955; 4 декабря 1843
- Адлерберг, Владимир Фёдорович; генерал-лейтенант; № 5094; 1 декабря 1835
- Адлерберг, Иван (Эрих-Иоганн); майор; № 115 (94); 12 мая 1771
- Адлерберг, Максим Фёдорович; полковник; № 4625; 25 декабря 1831
- Адлерберг, Николай Александрович; полковник; 16 декабря 1877
- Адлерберг, Фёдор Яковлевич (Густав-Фридрих); полковник; № 1021; 26 ноября 1793
- Адлерберг, Яков Фёдорович; капитан 2-го ранга; № 3154; 26 ноября 1816
- Адоевцев, Николай Михайлович; штабс-капитан; 4 апреля 1917
- Адольф-Фридрих, наследный великий герцог Мекленбург-Стрелицкий; 26 июля 1874
- Адриан, Николай Александрович; полковник; № 1342; 26 ноября 1802
Аж — Аз — Аи
- Ажгаринов, Алексей Семёнович; подполковник; № 8446; 26 ноября 1850
- Ажинов, Василий Александрович; полковник; 5 ноября 1916
- Азанов, Иван Григорьевич; капитан; № 8121; 26 ноября 1848
- Азаров, Гавриил Ильич; прапорщик; 5 мая 1917
- Азаров, Николай Иванович; полковник; 18 сентября 1915 (посмертно)
- Азаров, Сергей Николаевич; капитан; 7 июля 1907
- Азарьев, Александр Яковлевич; лейтенант; № 2263; 26 ноября 1810
- Азарьев, Никанор Афанасьевич; подполковник; № 7459; 12 января 1846
- Азарьев, Николай Николаевич; генерал-майор; 10 июня 1916
- Азбукин, Лазарь Павлович; полковник; 11 апреля 1917
- Азеев, Георгий Петрович; поручик; 10 октября 1917
- Ази-Айса, Сергей Иванович; прапорщик; 29 апреля 1917
- Азикуров, Иосиф Павлович; штабс-капитан; 26 августа 1916
- Аипов, Яков Васильевич; подполковник; № 10125; 26 ноября 1858
- Айгустов, Алексей Иванович; генерал-майор; № 4922; 3 декабря 1834
Ак
- Акаро, Александр Васильевич; поручик; 27 января 1917
- Акатов, Владимир Сергеевич; подполковник; 4 марта 1917
- Акимов, Алексей Семёнович; полковник; № 9904; 7 апреля 1856
- Акимов, Андрей Васильевич; капитан; № 9863; 26 ноября 1855
- Акимов, Дмитрий Акимович; подполковник; № 8957; 1 февраля 1852
- Акимов, Дмитрий Сергеевич; капитан 2-го ранга; № 2228; 26 ноября 1810
- Акимов, Лев Николаевич; капитан; 19 декабря 1917
- Акимов, Павел Иванович; штабс-капитан; 25 июня 1916
- Акимов, Пётр Дмитриевич; лейтенант; № 2192 (979); 19 августа 1810
- Акинфиев, Пётр; секунд-майор; № 168 (147); 13 ноября 1771
- Акинфиев, Юрий Фёдорович; поручик; 9 марта 1917 (посмертно)
- Акинфов, Фёдор Владимирович; штабс-ротмистр; № 2449 (1082); 9 ноября 1812
- Аккерман, Павел Петрович; подполковник; № 3655; 13 февраля 1823
- Аклеин, Иван; капитан 2-го ранга; № 232 (192); 26 ноября 1773
- Аклечеев, Фёдор; капитан-лейтенант; № 1242; 26 ноября 1795
- Аксаков, Иван Алексеевич; премьер-майор; № 1115; 26 ноября 1794
- Аксёнов, Василий Дмитриевич; поручик; 10 июня 1917
- Аксёнов, Иван Иванович; штабс-капитан; № 4287; 5 октября 1829
- Аксёнов, Константин Иванович; капитан; 4 марта 1917 (посмертно)
- Акулинин, Иван Григорьевич; подполковник; 28 августа 1916
- Акулов, Николай Петрович; капитан 1-го ранга; № 9655; 26 ноября 1855
- Акутин, Александр Никитич; полковник; № 3446; 26 ноября 1819
- Акутин, Владимир Иванович; генерал-майор; 9 сентября 1915
- Акутин, Павел Тимофеевич; штабс-капитан; 9 сентября 1915
Ал
- Алабин, Филимон Иванович; капитан 2-го ранга; № 522; 26 ноября 1787
- Аладьин, Федот Андреевич; подполковник; № 3728; 26 ноября 1823
- Аландаренко, Дмитрий Иванович; подполковник; № 7623; 1 января 1847
- Аландаренко, Иван Иванович; подполковник; № 8720; 26 ноября 1851
- Албанский, Василий Иванович; майор; № 3222; 26 ноября 1816
- Албанский, Иван Иванович; премьер-майор; № 702; 26 ноября 1789
- Албертов, Марк Егорович; генерал-майор; № 9932; 26 ноября 1856
- Албулов, Степан Степанович; капитан; № 6891; 3 декабря 1842
- Албычев, Алексей; подполковник; № 3511; 6 июня 1821
- Алгазин, Лаврентий Иванович; майор; № 7305; 17 декабря 1844
- Алгиландер, Пётр Андреевич; майор; № 9184; 26 ноября 1853
- Алдатов, Николай Борисович; капитан; 11 декабря 1915 (посмертно)
- Алединский, Александр Павлович; генерал-майор; № 3626; 13 февраля 1823
- Алеев, Николай Павлович; поручик; 30 июня 1917 (посмертно)
- Алеев, Ростислав Николаевич; поручик; 18 ноября 1916
- Алейников, Александр Степанович; капитан; 12 января 1915 (посмертно)
- Алейников, Владимир Филиппович; полковник; 8 июля 1918
- Алейников Иван Никитич; сотник; 22 декабря 1880
- Александер, Пётр; майор; № 2234; 26 ноября 1810
- Александр Баттенберг, принц; 20 июля 1877
- Александр князь Сербский; 5 сентября 1914
- Александр Николаевич, наследник Российский; № 8343; 10 ноября 1850
- Александр Павлович, великий князь; № 1626 (656); 13 декабря 1805;
- Александр Гессен-Дармштадтский; генерал-майор; № 7372; 6 июля 1845
- Александров, Александр Александрович; подполковник; № 9153; 26 ноября 1853
- Александров, Александр Александрович; подполковник; № 6781; 3 декабря 1842
- Александров, Александр Васильевич; капитан; № 7334; 17 декабря 1844
- Александров, Виктор Александрович; штабс-капитан; 15 марта 1915
- Александров, Вукол Андреевич; подполковник; № 6495; 5 декабря 1841
- Александров, Вячеслав Николаевич; поручик; 18 мая 1915 (посмертно)
- Александров, Георгий Михайлович; капитан; 19 мая 1915
- Александров, Иван; майор; № 6342; 11 декабря 1840
- Александров, Иван Никанорович; подполковник; № 10173; 26 ноября 1859
- Александров, Иван Яковлевич; генерал-майор; № 3161; 26 ноября 1816
- Александров, Константин Константинович; подполковник; 28 августа 1916
- Александров, Михаил Андреевич; поручик; № 2880; 13 марта 1814
- Александров, Николай Дмитриевич; прапорщик; 1 сентября 1915 (посмертно)
- Александров, Павел Константинович; полковник; № 7155; 17 декабря 1844
- Александров, Сергей Александрович; капитан; 11 января 1917
- Александров, Степан Александрович; подпоручик; 25 сентября 1917 (посмертно)
- Александрович, Александр Иванович; капитан-лейтенант; № 7510; 12 января 1846
- Александрович, Василий Иванович; капитан 2-го ранга; № 3249; 26 ноября 1816
- Александрович, Василий Иванович; ротмистр; 19 мая 1915 (посмертно)
- Александрович, Дмитрий Иванович; майор; № 2643; 17 августа 1813
- Александрович, Иван Иванович; штабс-капитан; 1 сентября 1915 (посмертно)
- Александрович, Николай; подполковник; № 5248; 1 декабря 1835
- Александровский, Алексей Тимофеевич; капитан 2-го ранга; № 7466; 12 января 1846
- Алексеев, Александр Александрович; полковник; № 6720; 3 декабря 1842
- Алексеев, Александр Петрович; полковник; № 8387; 26 ноября 1850
- Алексеев, Алексей Петрович; подполковник; № 2639; 17 августа 1813
- Алексеев, Анатолий Александрович; поручик; 31 августа 1915
- Алексеев, Василий Пахомович; поручик; 25 сентября 1917
- Алексеев, Владимир Васильевич; полковник; 3 февраля 1916
- Алексеев, Дмитрий; подпоручик; 25 мая 1916 (посмертно)
- Алексеев, Дмитрий; штабс-капитан; № 8321; 26 ноября 1849
- Алексеев, Дмитрий Александрович; майор; № 8071; 26 ноября 1848
- Алексеев, Дмитрий Алексеевич; майор; № 5284; 1 декабря 1835
- Алексеев, Иван Алексеевич; подполковник; № 8043; 26 ноября 1848
- Алексеев, Иван Игнатьевич; капитан 3-го ранга; № 1428; 26 ноября 1802
- Алексеев, Иван Степанович; генерал-майор; № 1822 (807); 22 ноября 1807
- Алексеев, Константин Михайлович; генерал-лейтенант; 1 ноября 1905
- Алексеев, Леонтий Игнатьевич; майор; № 9813; 26 ноября 1855
- Алексеев, Михаил; майор; № 9197; 26 ноября 1853
- Алексеев, Константин Андреевич; прапорщик; 8 ноября 1917
- Алексеев, Матвей Нестерович; штабс-капитан; 22 декабря 1917
- Алексеев, Михаил Васильевич; генерал-лейтенант; 6 сентября 1914
- Алексеев, Михаил Павлович; капитан; 18 мая 1915
- Алексеев, Никита Петрович; подполковник; № 9401; 26 ноября 1854
- Алексеев, Николай Александрович; полковник; № 4085; 26 ноября 1827
- Алексеев, Николай Григорьевич; капитан; № 8547; 26 ноября 1850
- Алексеев, Николай Николаевич; подполковник; № 9133; 26 ноября 1853
- Алексеев, Павел Александрович; полковник; № 3902; 26 ноября 1826
- Алексеев, Павел Яковлевич; подполковник; № 2108; 26 ноября 1809
- Алексеев, Пётр Петрович; капитан 3-го ранга; № 3477; 26 ноября 1817
- Алексеев, Семён Григорьевич; капитан 2-го ранга; № 7365; 17 декабря 1844
- Алексеев, Тимофей Павлович; капитан-лейтенант; № 2364; 26 ноября 1811
- Алексеев, Харлампий Иванович; подполковник; № 9757; 26 ноября 1855
- Алексеев-Месхиев, Ираклий Иванович; капитан; 25 апреля 1915
- Алексеевский, Андрей Фёдорович; майор; № 2552 (1185); 17 февраля 1813
- Алексеенко, Иван; майор; № 4496; 18 декабря 1830
- Алексеенко, Николай Алексеевич; подпоручик; 20 ноября 1915
- Алексей Александрович, великий князь; контр-адмирал; 9 января 1878
- Алексиано, Александр; лейтенант; № 234 (194); 30 июля 1774
- Алексиано, Антон Павлович; капитан 2-го ранга; № 584; 26 ноября 1788
- Алексиано, Панагиоти; лейтенант; № 194 (166); 8 сентября 1772
- Алексин, Андреян Яковлевич; капитан-лейтенант; № 3774; 26 ноября 1823
- Алексиу, Александр; полковник румынской службы; 25 марта 1918
- Алексополь, Фёдор Пантелеймонович; полковник; № 1564; 26 ноября 1804
- Аленич, Павел Игнатьевич; подполковник; № 3957; 26 ноября 1826
- Аленич, Самсон Петрович; поручик; № 10248; 27 июня 1867
- Аленников, Алексей Ильич; полковник; № 9051; 26 ноября 1853
- Аленников, Василий Тимофеевич; лейтенант; № 5092; 3 декабря 1834
- Алёхин, Авенир Николаевич; подпоручик; 17 апреля 1916 (посмертно)
- Алёхин, Константин Герасимович; подполковник; № 6516; 5 декабря 1841
- Алехнович, Иван Филиппович; полковник; № 6229; 11 декабря 1840
- Алибеков, Георгий Михайлович; корнет; 29 октября 1917
- Алиев, Эрис Хан Султан Гирей; генерал-майор; 1 ноября 1905
- Алимурзаев, Тимофей Мартынович; поручик; 13 мая 1918
- Алисов, Николай Васильевич; майор; № 1580; 26 ноября 1804
- Алиханов-Аварский, Максуд; подполковник; 28 декабря 1885
- Алкалаев, Хрисанф Павлович; корнет; № 8152; 4 сентября 1849
- Алкин, Матвей Михайлович; капитан; № 6873; 3 декабря 1842
- Алопеус, Фёдор Давидович; генерал-майор; № 9642; 26 ноября 1855
- Алопеус, Яков Самойлович; генерал-майор; № 9042; 26 ноября 1853
- Алтадуков, Тепсоруко Хамурзович; подполковник; 9 июня 1878
- Алтунжи, Эммануил Петрович; подполковник; 23 мая 1916
- Алтунин, Тихон Николаевич; подпоручик; 30 октября 1916 (посмертно)
- Алтухов, Захарий Никифорович; полковник; № 9366; 26 ноября 1854
- Алтухов, Сергей; подпоручик; 20 ноября 1915
- Алфёров, Василий Павлович; майор; № 7867; 26 ноября 1847
- Алфёров, Фёдор Макарович; войсковой старшина; 5 августа 1917
- Алферьев, Василий; премьер-майор; № 1217; 26 ноября 1795
- Алферьев, Василий Васильевич; капитан-лейтенант; № 2036; 26 ноября 1808
- Алферьев, Николай Васильевич; капитан-лейтенант; № 3086; 26 ноября 1816
- Алфимов, Пётр Васильевич; премьер-майор; № 1207; 26 ноября 1795
- Алхазов, Яков Кайхосрович; генерал-майор; 1877
- Альбедиль, Константин Карлович; подполковник; № 4369; 19 декабря 1829
- Альбедиль, Максим Карлович; капитан; № 5646; 29 ноября 1837
- Альбедиль, Пётр Романович; полковник; № 2318; 26 ноября 1811
- Альберт I (король Бельгии); 5 сентября 1914
- Альбрехт (Альберт), принц Прусский; 10 октября 1870
- Альберт, принц Прусский; № 10215; 1 декабря 1862
- Альберт, принц Саксен-Альтенбургский герцог Саксонский; полковник; 1 декабря 1870
- Альберти-де-Посия, Варфоломей; полковник австрийской службы; № 2961; 3 августа 1814
- Альбокринов, Николай Петрович; капитан; 27 сентября 1916
- Альбрехович, Антон Тимофеевич; капитан; № 9491; 26 ноября 1854
- Альбрехт (Альберт), эрцгерцог Австрийский; № 8137; 29 апреля 1849
- Альбрехт, Александр Иванович; полковник; № 2531 (1164); 3 января 1813
- Альбрехт, Александр Павлович; полковник; 19 марта 1917
- Альбрехт, Карл Иванович; полковник; № 2924; 30 апреля 1814
- Альвенслебен, Густав фон; генерал от инфантерии прусской службы; 27 декабря 1870
- Альтфатер, Дмитрий Васильевич; полковник; 30 декабря 1915
- Альфонс, граф Казертский принц Бурбон-Неаполитанский; № 10204; 21 февраля 1861
- Альфред Виндишгрец, принц, полковник австрийской службы; № 2957; 3 августа 1814
- Альфтан, Владимир Алексеевич; генерал-лейтенант; 3 февраля 1915
- Альфтан, Владимир Эдуардович; подпоручик; 17 октября 1915 (посмертно)
- Алябьев, Александр Абрамович; поручик; 4 апреля 1917
- Алякринский, Анатолий Павлович; подпоручик; 18 сентября 1916
- Алякритский, Сергей Александрович; поручик; 25 мая 1917
- Алянчиков, Константин Николаевич; полковник; 29 сентября 1915
Ам
- Амантов, Афанасий Мартынович; подполковник; № 8692; 26 ноября 1851
- Амасийский, Владимир Яковлевич; штабс-капитан; 25 июня 1916
- Амасийский, Яков Васильевич; прапорщик; 29 декабря 1878 (по другим данным 29 февраля 1879)
- Амашукели, Захарий Васильевич; полковник; 15 октября 1916
- Амбарданов, Григорий Степанович; майор; № 7078; 4 декабря 1843
- Амбразанцев, Николай Дмитриевич; генерал-лейтенант; № 1519; 26 ноября 1803
- Амброжевич, Михаил Георгиевич; поручик; 26 января 1917
- Амбюль, Фёдор Карлович; поручик; 13 января 1915
- Амвросий (Матвеев); иеромонах, полковой священник; 13 сентября 1916 (посмертно)
- Амбургер, Фёдор Карлович; полковник; № 8391; 26 ноября 1850
- Амелунг, Юлиус Карлович; подполковник; № 9716; 26 ноября 1855
- Амельянович-Павленко, Иван Васильевич; капитан; 25 сентября 1916
- Амельянович-Павленко, Михаил Владимирович; полковник; 18 июля 1916
- Аметистов, Тихон Александрович; капитан; 5 мая 1917
- Амилахори, Иван Гивич; генерал-майор; 23 декабря 1878
- Амилахори, Гиви Иванович; полковник; 23 мая 1916
- Аминов, Густав Густавович; полковник; № 8208; 26 ноября 1849
- Аминов, Иоганн Александрович; полковник; 5 мая 1878
- Амираджибов, Михаил Кайхосрович; полковник; 1877
- Аммон, Александр Людвигович; штабс-капитан; 19 мая 1915
- Аммондт, Василий Антонович фон; генерал-майор; № 6685; 3 декабря 1842
- Аммосов, Николай Алексеевич; генерал-майор; № 6699; 3 декабря 1842
Ан
- Анадольский, Николай Егорович; подполковник; № 8041; 26 ноября 1848
- Ананио, Михаил Фёдорович; полковник; 12 февраля 1917
- Ананьев, Константин Дмитриевич; прапорщик; 17 октября 1915
- Ананьев, Сергей Анисимович; подполковник; 24 апреля 1915
- Анастасиенко, Николай Семёнович; штабс-капитан; 17 февраля 1878
- Анастасьев, Иосиф Анастасьевич; подполковник; № 3112; 26 ноября 1816
- Анастасьев, Спиридон Николаевич; майор; № 6587; 5 декабря 1841
- Анастопуло, Пантелей Антонович; капитан 2-го ранга; № 1670; 5 февраля 1806
- Ангальт-Бернбургский, принц Виктор-Амедей; генерал-майор; № 278 (231); 26 ноября 1775
- Ангеляр, Иван; полковник; № 85; 25 ноября 1770
- Ангеляр, Иван Иванович; подполковник; № 489; 26 ноября 1787
- Ангилеев, Владимир Иванович; полковник; 23 сентября 1915
- Англарес, Антон Петрович; полковник; № 7196; 17 декабря 1844
- Ангуладзе, Георгий Бежанович; полковник; 4 апреля 1917
- Андерс, Владислав-Альберт Фридрихович; штабс-ротмистр; 15 января 1917
- Андерсон, Александр Карлович; майор; № 7854; 26 ноября 1847
- Андерсон, Эмиль Петрович; подполковник; 23 сентября 1915
- Анджапаридзе, Иван Артемьевич; штабс-капитан; 25 ноября 1916
- Анджели, Франц; подполковник; № (33); 14 октября 1770 (18 июня 1774 г. исключён из службы и лишён ордена)
- Анджиков, Егор Сидорович; полковник; № 4456; 18 декабря 1830
- Андреев, Александр Дмитриевич; полковник; № 2481 (1114); 23 декабря 1812 (посмертно)
- Андреев, Александр Николаевич; капитан-лейтенант; № 9332; 20 ноября 1854
- Андреев, Алексей Сидорович; полковник; № 5159; 1 декабря 1835
- Андреев, Анатолий Владимирович; капитан; 14 июня 1915 (посмертно)
- Андреев, Андрей Порфирьевич; капитан 1-го ранга; 27 сентября 1904
- Андреев, Василий Васильевич; майор; № 9172; 26 ноября 1853
- Андреев, Василий Иванович; подполковник; № 6790; 3 декабря 1842
- Андреев, Гавриил Андреевич; штабс-капитан; № 9873; 26 ноября 1855
- Андреев, Дмитрий Дмитриевич; подполковник; 13 января 1915
- Андреев, Егор Петрович; капитан-лейтенант; № 4508; 18 декабря 1830
- Андреев, Иван Никифорович; майор; № 6618; 5 декабря 1841
- Андреев, Иван Павлович; майор; № 9198; 26 ноября 1853
- Андреев, Михаил Ефимович; капитан; № 9209; 26 ноября 1853
- Андреев, Михаил Павлович; капитан; 27 января 1917
- Андреев, Никифор; полковник; № 4450; 18 декабря 1830
- Андреев, Николай Карпович; капитан; № 6151; 3 декабря 1839
- Андреев, Николай Николаевич; полковник; № 8421; 26 ноября 1850
- Андреев, Николай Николаевич; капитан; 24 октября 1904
- Андреев, Николай Семёнович; лейтенант; № 3436; 15 февраля 1819
- Андреев, Олег Константинович; подпоручик; 31 мая 1915
- Андреев, Павел Семёнович (Васильевич?); подполковник; № 4711; 21 декабря 1832
- Андреев, Фёдор; ротмистр; № 1283; 26 ноября 1795
- Андреевич, Гордий Максимович; капитан; № 6881; 3 декабря 1842
- Андреевский, Владимир Степанович; подполковник; 22 мая 1915
- Андреевский, Владимир Тимофеевич; полковник; № 6435; 5 декабря 1841
- Андреевский, Леонид Иванович; штабс-капитан; 4 марта 1917
- Андреевский, Николай Дмитриевич; майор; № 4163; 21 августа 1828
- Андреевский, Станислав Пафнутьевич; полковник; № 8430; 26 ноября 1850
- Андреевский, Степан Степанович; ротмистр; № 1985 (893); 20 мая 1808
- Андреянов, Иван Иванович; подполковник; № 2200 (987); 19 ноября 1810
- Андреянов, Иван Моисеевич; полковник; № 4084; 26 ноября 1827
- Андреянов, Кондратий; капитан 2-го ранга; № 2229; 26 ноября 1810
- Андреянов, Пётр Ермолаевич; секунд-майор; № 1272; 26 ноября 1795
- Андржиевский, Константин Клитович; полковник; 7 июля 1907
- Андржейкович, Иван Фаддеевич; генерал-майор; № 4048; 26 ноября 1827
- Андрианов, Павел Маркович; генерал-майор; 8 октября 1917
- Андриевич, Сергей Александрович; подполковник; 25 марта 1916
- Андриевский, Василий Григорьевич; подполковник; № 9119; 26 ноября 1853
- Андриевский, Дмитрий Иванович; полковник; 10 июня 1916
- Андриевский, Иван Дементьевич; подполковник; № 6505; 5 декабря 1841
- Андриенко, Георгий Максимович; прапорщик; 25 июня 1916
- Андриянов, Алексей Павлович; полковник; № 7407; 12 января 1846
- Андриянов, Виссарион Иванович; полковник; № 7750; 26 ноября 1847
- Андриянов, Николай Алексеевич; подъесаул; 14 июня 1915 (посмертно)
- Андроников, Александр Семёнович; капитан; 3 февраля 1915 (посмертно)
- Андроников, Иван Малхазович; полковник; № 4404; 6 августа 1830
- Андроников, Николай Ильич; капитан; № 4671; 21 декабря 1832
- Андроников, Николай Спиридонович; поручик; 7 апреля 1915 (посмертно)
- Андроников, Реваз Иванович; генерал-майор; № 9638; 26 ноября 1855
- Андросов, Павел Владимирович; подполковник; 7 февраля 1917
- Андрузский, Павел Владимирович; полковник; № 8640; 26 ноября 1851
- Андрузский, Христофор Владимирович; подполковник; № 8721; 26 ноября 1851
- Андрусенко, Георгий Флорович; поручик; 3 февраля 1915
- Андрушкевич, Николай Стефанович; поручик; 25 сентября 1916
- Андрющенко, Макарий Николаевич; прапорщик; 9 сентября 1915
- Анжу, Пётр Фёдорович; капитан-лейтенант; № 4138; 21 декабря 1827
- Анзоров, Александр Фёдорович (Мудар Кайсынович); поручик; 25 февраля 1907
- Аникеев, Николай; подъесаул; 22 сентября 1919
- Аникиев, Александр Петрович; капитан; № 8304; 26 ноября 1849
- Аникиев, Дмитрий Васильевич; генерал-майор; № 3489; 6 июня 1821
- Анисимов, Александр; полковник; № 8210; 26 ноября 1849
- Анисимов, Иван Дмитриевич; капитан; 13 января 1915
- Анисимов, Константин Андреевич; подпоручик; 19 апреля 1878
- Анисимов, Леонид Александрович; капитан; 3 июля 1915
- Анисимов, Михаил Козьмич; капитан; № 8294; 26 ноября 1849
- Анисимов, Михаил Сергеевич; поручик; 24 мая 1916
- Анисимов, Сергей Александрович; прапорщик; 24 апреля 1915
- Анискин, Иван Александрович; поручик; 5 мая 1917
- Аничин, Матвей Васильевич; прапорщик; 30 декабря 1915
- Аничков, Михаил Андреевич; полковник; № 4974; 3 декабря 1834
- Аничков, Пётр Никитич; капитан 1-го ранга; № 294; 26 ноября 1776
- Анищенков, Владимир Владимирович; полковник; 1 июня 1915 (посмертно)
- Анищенков, Иван Яковлевич; майор; № 7073; 4 декабря 1843
- Анкудинов, Николай Иванович; подпоручик; 26 января 1917
- Анкудинов, Степан; капитан; № 9218; 26 ноября 1853
- Анненков, Александр Иванович; полковник; № 6969; 4 декабря 1843
- Анненков, Владимир Егорович; генерал-майор; № 5917; 3 декабря 1839
- Анненков, Евграф Александрович; полковник; № 1066 (551); 26 октября 1794
- Анненков, Михаил Дмитриевич; лейтенант; № 4024; 26 ноября 1826
- Анненков, Николай Николаевич; полковник; № 4532; 4 мая 1831
- Анненков, Николай Петрович; генерал-лейтенант; № 4914; 3 декабря 1834
- Анненков, Фёдор Васильевич; полковник; № 7546; 1 января 1847
- Аноев, Александр Фёдорович; капитан; 25 февраля 1907
- Аносов, Никита Афанасьевич; подполковник; № 4838; 25 декабря 1833
- Аносов, Николай Степанович; генерал-майор; 5 февраля 1916
- Анреп, Генрих-Рейнгольд (Роман) Карлович; полковник; № 724 (371); 28 апреля 1790
- Анреп, Роман Романович; полковник; № 4244; 1 января 1829
- Анреп-Эльмпт, Иосиф Романович; полковник; № 4396; 28 января 1830
- Ансельм-де-Жибери, Яков Иванович (Жибори, Ансельм де); полковник; № 2046 (917); 26 ноября 1808
- Ансио, Александр Егорович; полковник; № 2179 (966); 26 июня 1810
- Антипа, Иван Семёнович; капитан-лейтенант; № 9788; 26 ноября 1855
- Антипа, Семён Андреевич; капитан 2-го ранга; № 4234; 25 декабря 1828
- Антипин, Илья Петрович; капитан 1-го ранга; № 6470; 5 декабря 1841
- Антипин, Пётр Иванович; капитан 3-го ранга; № 1812 (798); 9 сентября 1807
- Антипин, Яков Петрович; капитан; № 5339; 1 декабря 1835
- Антипов, Иван Фёдорович; подполковник; № 5025; 3 декабря 1834
- Антипов-Волынский, Александр Андреевич; прапорщик; 29 июля 1916
- Антоний (Смирнов); иеромонах; ноябрь-декабрь 1914 (посмертно)
- Антонов, Андрей Васильевич; штабс-капитан; 20 мая 1915
- Антонов, Василий Корнилович; подполковник; № 6039; 3 декабря 1839
- Антонов, Василий Кириллович; подполковник; 18 октября 1917 (посмертно)
- Антонов, Георгий Александрович; корнет; 30 декабря 1915 (посмертно)
- Антонов, Иван Ефимович; есаул; 27 ноября 1915
- Антонов, Иван Филаретович; есаул; 11 августа 1877
- Антонов, Кирилл Семёнович; майор; № 5271; 1 декабря 1835
- Антонов, Михаил Васильевич; есаул; 26 августа 1916 (посмертно)
- Антонов, Михаил Николаевич; штабс-капитан; 6 августа 1915
- Антонов, Николай Меркуриевич; капитан; № 6130; 3 декабря 1839
- Антонов, Тимофей Иванович; капитан; 23 мая 1916
- Антонович, Николай Владимирович; подполковник; 10 июня 1916
- Антоньев, Аким Александрович; капитан; № 8109; 26 ноября 1848
- Антошевский, Иосиф Казимирович; подполковник; № 9769; 26 ноября 1855
- Антропов, Николай Александрович; майор; № 5462; 6 декабря 1836
- Антропов, Николай Николаевич; подполковник; № 2591; 17 июня 1813
- Антуфьев, Виктор Фавстович; подполковник; 30 декабря 1915
- Антюшин, Дмитрий; секунд-майор; № 408; 26 ноября 1784
- Анучин, Аркадий Герасимович; капитан; № 10180; 26 ноября 1859
- Анфилов, Борис Иосафович; поручик; 29 мая 1915
Ао — Ап
- герцог Аостский, Эммануил Филиберт; генерал итальянской службы; 7 февраля 1917
- Апальков, Георгий Алексеевич; поручик; 26 января 1915
- Апанасов, Матвей Иванович; подъесаул; 30 декабря 1915 (посмертно)
- Апельд, Иван Фёдорович; подполковник; № 5995; 3 декабря 1839
- Апехтин, Павел Андреевич; подполковник; № 6486; 5 декабря 1841
- Аплечеев, Пётр Андреевич; лейтенант; № 1442; 26 ноября 1802
- Аплечеев, Яков Гаврилович; капитан; № 111 (90); 12 апреля 1771
- Апостолов, Алексей Григорьевич; полковник; № 4562; 16 декабря 1831
- Апостолов, Григорий Алексеевич; есаул; 30 декабря 1915
- Апостолов, Иван Петрович; полковник; № 3066; 26 ноября 1816
- Аппель, Христиан; фельдмаршал-лейтенант австрийской службы; № 8139; 29 апреля 1849
- Аппельрод, Борис Максимович; капитан; № 8801; 26 ноября 1851
- Апраксин, Александр Петрович; ротмистр; № 2865; 13 марта 1814
- Апраксин, Павел Павлович; прапорщик; 1 июня 1915
- Апраксин, Пётр Иванович; генерал-майор; № 5106; 1 декабря 1835
- Апраксин, Степан Степанович; генерал от кавалерии; № 1501; 26 ноября 1803
- Апраксин, Степан Фёдорович; генерал-майор; № 4296; 19 декабря 1829
- Апраксин, Фёдор Александрович; полковник; № 881 (455); 19 февраля 1792
- Апраксин, Фёдор Петрович; подполковник; № 725 (372); 29 апреля 1790
- Апсентов, Константин Иванович; полковник; № 7983; 26 ноября 1848
- Апухтин, Владимир Александрович; подпоручик; 4 марта 1917
- Апухтин, Николай Александрович; штабс-капитан; 4 марта 1917
- Апухтин, Пантелеймон Дмитриевич; полковник; 7 ноября 1916 (посмертно)
- Апушкин, Александр Аркадьевич; старший лейтенант; 3 декабря 1916
- Апушкин, Александр Николаевич; подполковник; № 2620; 4 августа 1813
- Апушкин, Пётр Васильевич; полковник; № 3454; 26 ноября 1819
Ар
- Аравин, Пётр Николаевич; капитан-лейтенант; № 2151; 26 ноября 1809
- Араевский, Александр Николаевич; подполковник; 29 октября 1917
- Арандаренко, Дмитрий Иванович; подполковник; 1847 (в кавалерских списках не значится, но орден показан в послужном списке)
- Арапов, Александр Николаевич; генерал-майор; № 6913; 4 декабря 1843
- Арапов, Николай Иванович; полковник; 18 мая 1915 (посмертно)
- Арапов, Фёдор; майор; № 951; 26 ноября 1792
- Араратов, Хачатур Герасимович; подполковник; 26 августа 1916
- Араратский, Михаил Осипович; прапорщик; № 7721; 28 марта 1847
- Арафелов, Григорий Григорьевич; штабс-капитан; 22 марта 1917
- Арбабов, Захар Христофорович; подполковник; № 5440; 6 декабря 1836
- Арбенев, Иоасаф Иевлевич; премьер-майор; № 682; 26 ноября 1789
- Арбенин, Иван Петрович; подполковник; № 8247; 26 ноября 1849
- Арбузов, Александр Павлович; лейтенант; № 6675; 5 декабря 1841
- Арбузов, Алексей Фёдорович; генерал-майор; № 4551; 16 декабря 1831
- Арбузов, Дмитрий Николаевич; подполковник; № 6291; 11 декабря 1840
- Арбурий, Эммануил Дмитриевич; лейтенант; № 2270; 26 ноября 1810
- Аргамаков, Иван Андреевич; полковник; № 2615; 4 августа 1813
- Аргамаков, Иван Васильевич; полковник; № 2009; 26 ноября 1808
- Аргамаков, Матвей Васильевич; полковник; № 3099; 26 ноября 1816
- Аргамаков, Николай Николаевич; подполковник; 26 апреля 1915
- Аргамаков, Павел Исаевич; подполковник; № 9408; 26 ноября 1854
- Аргеев, Павел Владимирович; штабс-капитан; 31 октября 1917
- Аргун, Григорий Давыдович (Данилович); полковник; № 1930 (836); 10 апреля 1808
- Аргутинский-Долгоруков, Иван; капитан; № 8299; 26 ноября 1849
- Аргутинский-Долгоруков, Моисей Захарович; подполковник; № 4525; 9 апреля 1831
- Ардашев, Пётр Хрисанфович; майор; № 7473; 12 января 1846
- Арджеванидзе, Георгий Павлович; генерал-майор; 9 июля 1916
- Арефьев, Иван Арефьевич; подпоручик; 7 ноября 1916
- Арефьев, Иван Иванович; прапорщик; 14 июня 1915
- Арешев, Михаил Васильевич (Николаевич?); подполковник; 31 мая 1915
- Аржанов, Иван Александрович; прапорщик; 26 ноября 1917
- Аржант; полковник австрийской службы; № 2641; 9 сентября 1813
- Аристов, Алексей Васильевич; майор; № 8754; 26 ноября 1851
- Аристов, Антон Фёдорович; подполковник; № 7234; 17 декабря 1844
- Аристов, Иван Елисеевич; подполковник; № 7619; 1 января 1847
- Аристов, Никифор Яковлевич; секунд-майор; № 1264; 26 ноября 1795
- Аристов, Павел Степанович; подполковник; № 5812; 1 декабря 1838
- Аристов, Савелий Андреевич; подполковник; № 3510; 6 июня 1821
- Арищенко, Григорий Григорьевич; капитан-лейтенант; № 6353; 11 декабря 1840
- Арищенко, Иван Григорьевич; капитан-лейтенант; № 6898; 3 декабря 1842
- Аркадьев, Вениамин Михайлович; капитан; 1 сентября 1915
- Аркас, Захар Андреевич; капитан-лейтенант; № 5493; 6 декабря 1836
- Аркас, Иван Андреевич; капитан-лейтенант; № 5090; 3 декабря 1834
- Аркас, Николай Андреевич; капитан 2-го ранга; № 9028; 1 февраля 1852
- Аркмайшель, Николай; штабс-капитан; 9 мая 1919
- Аркулов, Андрей Фёдорович; капитан-лейтенант; № 5903; 1 декабря 1838
- Армфельт, Густав Густавович; генерал-лейтенант; № 6909; 4 декабря 1843
- Арнаутов, Павел Иванович; капитан; № 9999; 26 ноября 1856
- Арнгольд, Бруно Эрнестович; поручик; 3 ноября 1916
- Арним; капитан прусской службы; № 2997; 23 июня 1815
- Арним; поручик № 3316; 25 января 1816
- Арним, Христиан фон; полковник; № 299; 26 ноября 1777
- Арнольд, Николай Иванович; полковник; № 7181; 17 декабря 1844
- Арнольди, Иван Карлович; полковник; № 2681; 24 сентября 1813
- Арнольди, Павел Карлович; подполковник; № 4855; 25 декабря 1833
- Арнольди, Пётр Карлович; полковник; № 5161; 1 декабря 1835
- Аронов, Павел Андреевич; капитан-лейтенант; № 7927; 26 ноября 1847
- Арпсгофен, Егор Карлович; ротмистр; № 2870; 13 марта 1814
- Арпасий, Георгий; секунд-майор; № 1121; 26 ноября 1794
- Арсеньев, Александр Осипович; полковник; № 7963; 26 ноября 1848
- Арсеньев, Александр Фаддеевич; капитан; № 7104; 4 декабря 1843
- Арсеньев, Андрей Иванович; полковник; № 488; 26 ноября 1787
- Арсеньев, Григорий Васильевич; капитан; № 1814 (800); 9 сентября 1807
- Арсеньев, Евгений Константинович; полковник; 10 ноября 1914
- Арсеньев, Иван Алексеевич; полковник; № 4564; 16 декабря 1831
- Арсеньев, Иван Иванович; капитан-лейтенант; № 1241; 26 ноября 1795
- Арсеньев, Михаил Андреевич; полковник; № 2455 (1088); 21 ноября 1812
- Арсеньев, Никита Васильевич; генерал-майор; № 3490; 6 июня 1821
- Арсеньев, Николай Михайлович; генерал-майор; № 1965 (842); 20 мая 1808
- Арсеньев, Николай Николаевич; прапорщик; 25 сентября 1917
- Арсеньев, Павел Иванович; генерал-майор; № 3167; 26 ноября 1816
- Арсеньев, Савва Дементьевич; подполковник; № 1657; 5 февраля 1806
- Артаболевский, Пётр Александрович; полковник; 30 декабря 1915
- Артамонов, Александр; подполковник; № 7841; 26 ноября 1847
- Артамонов, Павел Петрович; полковник; № 6419; 5 декабря 1841
- Артапов, Александр Осипович; полковник; № 6965; 4 декабря 1843
- Артеменко, Макарий; поручик; 29 сентября 1917
- Артемьев; майор; № 2671; 15 сентября 1813
- Артемьев, Василий Васильевич; генерал-лейтенант; 15 апреля 1915
- Артемьев, Василий Дмитриевич; подполковник; № 9895; 12 января 1856
- Артемьев, Евстафий Артемьевич; капитан 2-го ранга; № 465; 26 ноября 1786
- Артемьев, Иван Евстафьевич; капитан 3-го ранга; № 1617; 26 ноября 1804
- Артемьев, Иван Илларионович; подполковник; № 5024; 3 декабря 1834
- Артемьев, Фёдор Семёнович; полковник; 29 июля 1917
- Артифексов, Леонид Александрович; полковник; 29 июля 1918
- Артмеладзе, Давид Адамович; полковник; 6 января 1917
- Артюков, Фёдор Герасимович; лейтенант; № 2380; 26 ноября 1811
- Артюхов, Пётр Александрович; подпоручик; 20 ноября 1915
- Артюшков, Пётр Павлович; подполковник; 26 января 1917
- Архаленок, Никифор Игнатьевич; подпоручик; 1 марта 1916 (посмертно)
- Архангельский, Виктор Константинович; прапорщик; 1 марта 1916
- Архангельский, Владимир; штабс-капитан; 9 мая 1919
- Архангельский, Владимир Васильевич; штабс-капитан; 31 декабря 1916
- Архангельский, Дмитрий Николаевич; поручик; 23 декабря 1878
- Архангельский, Иван Аркадьевич; полковник; 29 июля 1916
- Архангельский, Пётр Еленетович; прапорщик; 20 октября 1917
- Архипов, Василий; поручик; 9 сентября 1915
- Архипов, Михаил Николаевич; подполковник; 25 мая 1917
- Архипович, Николай Георгиевич; генерал-майор; 24 апреля 1915
- Арцибашев, Андрей Степанович; капитан-лейтенант; № 3426; 15 февраля 1819
- Арцибашев, Иван Александрович; подполковник; № 8714; 26 ноября 1851
- Арцибашев, Павел Петрович; подполковник; № 8723; 26 ноября 1851
- Арцишевский, Евгений Болеславович; сотник; 12 февраля 1907
- Арцыбашев, Алексей Алексеевич; подполковник; № 6485; 5 декабря 1841
- Арцыбашев, Илья Александрович; майор; № 9201; 26 ноября 1853
- Арцыбашев, Константин Николаевич; поручик; 10 июня 1915
- Арцышевский, Антон Казимирович; полковник; № 4200; 25 декабря 1828
- Аршеневский, Дмитрий Александрович; премьер-майор; № 704; 26 ноября 1789
- Аршеневский, Николай Яковлевич; генерал-майор; № 477; 26 ноября 1787
- Аршеневский, Пётр Исаевич; премьер-майор; № 149 (128); 3 августа 1771
- Арютинов, Тигран Данилович; генерал-майор; 10 июня 1916 (посмертно)
Ас
- Асанович, Александр Иванович; ротмистр; № 4502; 18 декабря 1830
- Асанович, Александр Матвеевич; майор; № 9792; 26 ноября 1855
- Асаульченко, Михаил Константинович; подпоручик; 20 мая 1915
- Асеев, Афанасий Фёдорович; подполковник; № 1576; 26 ноября 1804
- Асеев, Иов; майор; № 1669; 5 февраля 1806
- Асеев, Михаил Гаврилович; подполковник; № 7834; 26 ноября 1847
- Асланов, Александр Павлович; лейтенант; № 1682; 5 февраля 1806
- Асланов, Дракон Павлович; капитан-лейтенант; № 3280; 26 ноября 1816
- Асланович, Александр Осипович; подполковник; № 7003; 4 декабря 1843
- Асланович, Андрей Варфоломеевич; полковник; № 5163; 1 декабря 1835
- Аслан-хан; полковник; № 3479; 30 февраля 1820
- Асмус, Иоганес Петрович; штабс-капитан; 26 июня 1916
- Асосков, Василий Иванович, полковник; № 4621; 25 декабря 1831
- Ассеев, Дмитрий Козьмич; полковник; № 8385; 26 ноября 1850
- Астапов, Николай Яковлевич; лейтенант; № 9549; 6 декабря 1854
- Астапов, Самуил Захарьевич; капитан; № 8546; 26 ноября 1850
- Астафьев, Александр Филиппович; полковник; № 3186; 26 ноября 1816
- Астафьев, Алексей Андреевич; майор; № 8767; 26 ноября 1851
- Астафьев, Алексей Иванович; подполковник; № 4848; 25 декабря 1833
- Астафьев, Алексей Николаевич; поручик; № 4651; 25 декабря 1831
- Астафьев, Владимир Васильевич; майор; № 7059; 4 декабря 1843
- Астафьев, Владимир Семёнович; полковник; 24 декабря 1916
- Астафьев, Лев Астафьевич; полковник; № 2833; 20 февраля 1814
- Астафьев, Николай Николаевич; штабс-капитан; 27 января 1917
- Астафьев, Яков; подполковник; № 1354; 26 ноября 1802
- Астахов, Василий Антонович; прапорщик; 18 ноября 1917
- Астахов, Иван Петрович; полковник; 6 апреля 1915
- Астахов, Никита Леонтьевич; премьер-майор; № 910 (484); 31 марта 1792
- Астраханкин, Павел Севастьянович; штабс-капитан; 26 сентября 1916
- Астраханцев, Владимир Александрович; поручик; 7 февраля 1917
- Астрецов, Павел Иванович; подполковник; № 5428; 6 декабря 1836
- Астрецов, Пётр Иванович; подполковник; № 4866; 25 декабря 1833
Ат
- Атаев, Николай Георгиевич; штабс-капитан; 30 июня 1917
- Атажукин, Измаил-бей; премьер-майор; 1790 (в 1794 лишён чинов и орденов)
- Аташев, Виктор Семёнович; подпоручик; 5 мая 1917 (посмертно)
- Атрошенко, Афанасий Иванович; подпоручик; 3 января 1917 (посмертно)
Ау — Аф — Ах
- Ауенфельс, Георг-Август; полковник; № 8155; 18 ноября 1849
- Аузан, Андрей Иванович; генерал-майор; 28 августа 1917
- Ауэ, Христофор Александрович; капитан; 29 мая 1915
- Афанасьев, Александр Егорович; подполковник; № 9135; 26 ноября 1853
- Афанасьев, Александр Лаврентьевич; майор; № 10197; 26 ноября 1860
- Афанасьев, Александр Парамонович; поручик; 24 октября 1904
- Афанасьев, Владимир Васильевич; подпоручик; 17октября 1915 (посмертно)
- Афанасьев, Гавриил Лаврентьевич; полковник; № 7199; 17 декабря 1844
- Афанасьев, Георгий Павлович; подполковник; 25 ноября 1916
- Афанасьев, Дмитрий Егорович; подполковник; № 8223; 26 ноября 1849
- Афанасьев, Емельян Егорович; майор; № 7301; 17 декабря 1844
- Афанасьев, Иван Максимович; капитан-лейтенант; № 3615; 16 декабря 1821
- Афанасьев, Капитон Лаврентьевич; подполковник; № 10049; 26 ноября 1857
- Афанасьев, Лукьян Васильевич; генерал-майор; 10 июня 1915
- Афанасьев, Николай Васильевич; подпоручик; 4 марта 1917
- Афанасьев, Николай Дмитриевич; подполковник; 25 сентября 1917
- Афанасьев, Пётр; подполковник; № 3213; 26 ноября 1816
- Афанасьев, Пётр Фёдорович; капитан; № 1756 (742); 19 апреля 1807
- Афанасьев, Степан Григорьевич; подполковник; 3572; 16 декабря 1821
- Афанасьев, Фёдор Михайлович; полковник; 4 апреля 1917
- Афанасьев, Фёдор Никанорович; подпоручик; 3 февраля 1916
- Афанасьев, Яков Григорьевич; подполковник; № 2114; 26 ноября 1809
- Афинфос, Афанасий; полковник; № 1469; 15 декабря 1802
- Афонасьев, Иван; капитан; № 9867; 26 ноября 1855
- Афонин, Яков Тимофеевич; хорунжий; № 8151; 4 сентября 1849
- Афросимов, Павел Афанасьевич; майор; 25 марта 1791 (в списках не значится, но все источники говорят о награждении)
- Афончиков, Георгий Трофимович; подпоручик; 10 июня 1916
- Ахвердов, Иван Васильевич; полковник; 3 февраля 1916
- Ахвердов, Николай Александрович; полковник; № 5966; 3 декабря 1839
- Ахвердов, Фёдор Исаевич; полковник; № 1919 (825); 5 февраля 1808
- Ахвледиани, Владимир Тарасович; подполковник; 7 января 1916 (посмертно)
- Ахвледиани, Ювеналий Ясонович; штабс-капитан; 26 августа 1916
- Ахвледиани, Ясон Александрович; полковник; 13 февраля 1905
- Ахлёстышев, Александр Дмитриевич; капитан 1-го ранга; № 5403; 6 декабря 1836
- Ахлёстышев, Дмитрий Дмитриевич; генерал-майор; № 5689; 1 декабря 1838
- Ахлёстышев, Михаил Фёдорович; полковник; № 2566; 1 апреля 1813
- Ахматов, Константин Ефимович; подполковник; 30 июня 1917
- Ахматов, Фёдор Антонович; капитан 1-го ранга; № 524 (246); 14 июля 1788
- Ахметелов, Степан Георгиевич; полковник; 5 мая 1917
- Ахмылов, Иван Ульянович; майор; № 7061; 4 декабря 1843
- Ахте, Егор Андреевич; подполковник; № 2403 (1036); 10 марта 1812
- Ахшарумов, Дмитрий Иванович; полковник; № 2716; 20 октября 1813
- Ахшарумов, Иван Вениаминович; подполковник; № 3841; 12 декабря 1824
- Ахшарумов, Иосиф Давыдович; подполковник; 4 марта 1917
Ач — Аш — Ащ
- Ачкасов, Михаил Васильевич; полковник; 15 апреля 1915 (посмертно)
- Ачкасов, Павел Александрович; подполковник; № 6476; 5 декабря 1841
- Ашеберг, Николай Фёдорович фон; полковник; № 5964; 3 декабря 1839
- Ашеберг, Пётр фон; майор; № 7318; 17 декабря 1844
- Ащерин, Алексей Петрович; капитан-лейтенант; № 3379; 12 декабря 1817
|
Напишите отзыв о статье "Кавалеры ордена Святого Георгия IV класса А"
Отрывок, характеризующий Кавалеры ордена Святого Георгия IV класса А
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к'асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.
Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.
Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.
Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…
Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.
В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.
На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.
Пьер чувствовал себя смущенным и хотел отклониться от этого взгляда, но блестящие, старческие глаза неотразимо притягивали его к себе.
– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.