Кавалеры ордена Святого Георгия IV класса В
Поделись знанием:
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…
Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.
Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.
Отрешившись от знания конечной цели, мы ясно поймем, что точно так же, как ни к одному растению нельзя придумать других, более соответственных ему, цвета и семени, чем те, которые оно производит, точно так же невозможно придумать других двух людей, со всем их прошедшим, которое соответствовало бы до такой степени, до таких мельчайших подробностей тому назначению, которое им предлежало исполнить.
Основной, существенный смысл европейских событий начала нынешнего столетия есть воинственное движение масс европейских народов с запада на восток и потом с востока на запад. Первым зачинщиком этого движения было движение с запада на восток. Для того чтобы народы запада могли совершить то воинственное движение до Москвы, которое они совершили, необходимо было: 1) чтобы они сложились в воинственную группу такой величины, которая была бы в состоянии вынести столкновение с воинственной группой востока; 2) чтобы они отрешились от всех установившихся преданий и привычек и 3) чтобы, совершая свое воинственное движение, они имели во главе своей человека, который, и для себя и для них, мог бы оправдывать имеющие совершиться обманы, грабежи и убийства, которые сопутствовали этому движению.
И начиная с французской революции разрушается старая, недостаточно великая группа; уничтожаются старые привычки и предания; вырабатываются, шаг за шагом, группа новых размеров, новые привычки и предания, и приготовляется тот человек, который должен стоять во главе будущего движения и нести на себе всю ответственность имеющего совершиться.
Человек без убеждений, без привычек, без преданий, без имени, даже не француз, самыми, кажется, странными случайностями продвигается между всеми волнующими Францию партиями и, не приставая ни к одной из них, выносится на заметное место.
Невежество сотоварищей, слабость и ничтожество противников, искренность лжи и блестящая и самоуверенная ограниченность этого человека выдвигают его во главу армии. Блестящий состав солдат итальянской армии, нежелание драться противников, ребяческая дерзость и самоуверенность приобретают ему военную славу. Бесчисленное количество так называемых случайностей сопутствует ему везде. Немилость, в которую он впадает у правителей Франции, служит ему в пользу. Попытки его изменить предназначенный ему путь не удаются: его не принимают на службу в Россию, и не удается ему определение в Турцию. Во время войн в Италии он несколько раз находится на краю гибели и всякий раз спасается неожиданным образом. Русские войска, те самые, которые могут разрушить его славу, по разным дипломатическим соображениям, не вступают в Европу до тех пор, пока он там.
По возвращении из Италии он находит правительство в Париже в том процессе разложения, в котором люди, попадающие в это правительство, неизбежно стираются и уничтожаются. И сам собой для него является выход из этого опасного положения, состоящий в бессмысленной, беспричинной экспедиции в Африку. Опять те же так называемые случайности сопутствуют ему. Неприступная Мальта сдается без выстрела; самые неосторожные распоряжения увенчиваются успехом. Неприятельский флот, который не пропустит после ни одной лодки, пропускает целую армию. В Африке над безоружными почти жителями совершается целый ряд злодеяний. И люди, совершающие злодеяния эти, и в особенности их руководитель, уверяют себя, что это прекрасно, что это слава, что это похоже на Кесаря и Александра Македонского и что это хорошо.
Тот идеал славы и величия, состоящий в том, чтобы не только ничего не считать для себя дурным, но гордиться всяким своим преступлением, приписывая ему непонятное сверхъестественное значение, – этот идеал, долженствующий руководить этим человеком и связанными с ним людьми, на просторе вырабатывается в Африке. Все, что он ни делает, удается ему. Чума не пристает к нему. Жестокость убийства пленных не ставится ему в вину. Ребячески неосторожный, беспричинный и неблагородный отъезд его из Африки, от товарищей в беде, ставится ему в заслугу, и опять неприятельский флот два раза упускает его. В то время как он, уже совершенно одурманенный совершенными им счастливыми преступлениями, готовый для своей роли, без всякой цели приезжает в Париж, то разложение республиканского правительства, которое могло погубить его год тому назад, теперь дошло до крайней степени, и присутствие его, свежего от партий человека, теперь только может возвысить его.
Он не имеет никакого плана; он всего боится; но партии ухватываются за него и требуют его участия.
Он один, с своим выработанным в Италии и Египте идеалом славы и величия, с своим безумием самообожания, с своею дерзостью преступлений, с своею искренностью лжи, – он один может оправдать то, что имеет совершиться.
Он нужен для того места, которое ожидает его, и потому, почти независимо от его воли и несмотря на его нерешительность, на отсутствие плана, на все ошибки, которые он делает, он втягивается в заговор, имеющий целью овладение властью, и заговор увенчивается успехом.
Его вталкивают в заседание правителей. Испуганный, он хочет бежать, считая себя погибшим; притворяется, что падает в обморок; говорит бессмысленные вещи, которые должны бы погубить его. Но правители Франции, прежде сметливые и гордые, теперь, чувствуя, что роль их сыграна, смущены еще более, чем он, говорят не те слова, которые им нужно бы было говорить, для того чтоб удержать власть и погубить его.
Случайность, миллионы случайностей дают ему власть, и все люди, как бы сговорившись, содействуют утверждению этой власти. Случайности делают характеры тогдашних правителей Франции, подчиняющимися ему; случайности делают характер Павла I, признающего его власть; случайность делает против него заговор, не только не вредящий ему, но утверждающий его власть. Случайность посылает ему в руки Энгиенского и нечаянно заставляет его убить, тем самым, сильнее всех других средств, убеждая толпу, что он имеет право, так как он имеет силу. Случайность делает то, что он напрягает все силы на экспедицию в Англию, которая, очевидно, погубила бы его, и никогда не исполняет этого намерения, а нечаянно нападает на Мака с австрийцами, которые сдаются без сражения. Случайность и гениальность дают ему победу под Аустерлицем, и случайно все люди, не только французы, но и вся Европа, за исключением Англии, которая и не примет участия в имеющих совершиться событиях, все люди, несмотря на прежний ужас и отвращение к его преступлениям, теперь признают за ним его власть, название, которое он себе дал, и его идеал величия и славы, который кажется всем чем то прекрасным и разумным.
Как бы примериваясь и приготовляясь к предстоящему движению, силы запада несколько раз в 1805 м, 6 м, 7 м, 9 м году стремятся на восток, крепчая и нарастая. В 1811 м году группа людей, сложившаяся во Франции, сливается в одну огромную группу с серединными народами. Вместе с увеличивающейся группой людей дальше развивается сила оправдания человека, стоящего во главе движения. В десятилетний приготовительный период времени, предшествующий большому движению, человек этот сводится со всеми коронованными лицами Европы. Разоблаченные владыки мира не могут противопоставить наполеоновскому идеалу славы и величия, не имеющего смысла, никакого разумного идеала. Один перед другим, они стремятся показать ему свое ничтожество. Король прусский посылает свою жену заискивать милости великого человека; император Австрии считает за милость то, что человек этот принимает в свое ложе дочь кесарей; папа, блюститель святыни народов, служит своей религией возвышению великого человека. Не столько сам Наполеон приготовляет себя для исполнения своей роли, сколько все окружающее готовит его к принятию на себя всей ответственности того, что совершается и имеет совершиться. Нет поступка, нет злодеяния или мелочного обмана, который бы он совершил и который тотчас же в устах его окружающих не отразился бы в форме великого деяния. Лучший праздник, который могут придумать для него германцы, – это празднование Иены и Ауерштета. Не только он велик, но велики его предки, его братья, его пасынки, зятья. Все совершается для того, чтобы лишить его последней силы разума и приготовить к его страшной роли. И когда он готов, готовы и силы.
Нашествие стремится на восток, достигает конечной цели – Москвы. Столица взята; русское войско более уничтожено, чем когда нибудь были уничтожены неприятельские войска в прежних войнах от Аустерлица до Ваграма. Но вдруг вместо тех случайностей и гениальности, которые так последовательно вели его до сих пор непрерывным рядом успехов к предназначенной цели, является бесчисленное количество обратных случайностей, от насморка в Бородине до морозов и искры, зажегшей Москву; и вместо гениальности являются глупость и подлость, не имеющие примеров.
Нашествие бежит, возвращается назад, опять бежит, и все случайности постоянно теперь уже не за, а против него.
Совершается противодвижение с востока на запад с замечательным сходством с предшествовавшим движением с запада на восток. Те же попытки движения с востока на запад в 1805 – 1807 – 1809 годах предшествуют большому движению; то же сцепление и группу огромных размеров; то же приставание серединных народов к движению; то же колебание в середине пути и та же быстрота по мере приближения к цели.
Париж – крайняя цель достигнута. Наполеоновское правительство и войска разрушены. Сам Наполеон не имеет больше смысла; все действия его очевидно жалки и гадки; но опять совершается необъяснимая случайность: союзники ненавидят Наполеона, в котором они видят причину своих бедствий; лишенный силы и власти, изобличенный в злодействах и коварствах, он бы должен был представляться им таким, каким он представлялся им десять лет тому назад и год после, – разбойником вне закона. Но по какой то странной случайности никто не видит этого. Роль его еще не кончена. Человека, которого десять лет тому назад и год после считали разбойником вне закона, посылают в два дня переезда от Франции на остров, отдаваемый ему во владение с гвардией и миллионами, которые платят ему за что то.
Движение народов начинает укладываться в свои берега. Волны большого движения отхлынули, и на затихшем море образуются круги, по которым носятся дипломаты, воображая, что именно они производят затишье движения.
Но затихшее море вдруг поднимается. Дипломатам кажется, что они, их несогласия, причиной этого нового напора сил; они ждут войны между своими государями; положение им кажется неразрешимым. Но волна, подъем которой они чувствуют, несется не оттуда, откуда они ждут ее. Поднимается та же волна, с той же исходной точки движения – Парижа. Совершается последний отплеск движения с запада; отплеск, который должен разрешить кажущиеся неразрешимыми дипломатические затруднения и положить конец воинственному движению этого периода.
Человек, опустошивший Францию, один, без заговора, без солдат, приходит во Францию. Каждый сторож может взять его; но, по странной случайности, никто не только не берет, но все с восторгом встречают того человека, которого проклинали день тому назад и будут проклинать через месяц.
Человек этот нужен еще для оправдания последнего совокупного действия.
Действие совершено. Последняя роль сыграна. Актеру велено раздеться и смыть сурьму и румяны: он больше не понадобится.
И проходят несколько лет в том, что этот человек, в одиночестве на своем острове, играет сам перед собой жалкую комедию, мелочно интригует и лжет, оправдывая свои деяния, когда оправдание это уже не нужно, и показывает всему миру, что такое было то, что люди принимали за силу, когда невидимая рука водила им.
Распорядитель, окончив драму и раздев актера, показал его нам.
– Смотрите, чему вы верили! Вот он! Видите ли вы теперь, что не он, а Я двигал вас?
Но, ослепленные силой движения, люди долго не понимали этого.
Еще большую последовательность и необходимость представляет жизнь Александра I, того лица, которое стояло во главе противодвижения с востока на запад.
Что нужно для того человека, который бы, заслоняя других, стоял во главе этого движения с востока на запад?
Нужно чувство справедливости, участие к делам Европы, но отдаленное, не затемненное мелочными интересами; нужно преобладание высоты нравственной над сотоварищами – государями того времени; нужна кроткая и привлекательная личность; нужно личное оскорбление против Наполеона. И все это есть в Александре I; все это подготовлено бесчисленными так называемыми случайностями всей его прошедшей жизни: и воспитанием, и либеральными начинаниями, и окружающими советниками, и Аустерлицем, и Тильзитом, и Эрфуртом.
Во время народной войны лицо это бездействует, так как оно не нужно. Но как скоро является необходимость общей европейской войны, лицо это в данный момент является на свое место и, соединяя европейские народы, ведет их к цели.
Цель достигнута. После последней войны 1815 года Александр находится на вершине возможной человеческой власти. Как же он употребляет ее?
Александр I, умиротворитель Европы, человек, с молодых лет стремившийся только к благу своих народов, первый зачинщик либеральных нововведений в своем отечестве, теперь, когда, кажется, он владеет наибольшей властью и потому возможностью сделать благо своих народов, в то время как Наполеон в изгнании делает детские и лживые планы о том, как бы он осчастливил человечество, если бы имел власть, Александр I, исполнив свое призвание и почуяв на себе руку божию, вдруг признает ничтожность этой мнимой власти, отворачивается от нее, передает ее в руки презираемых им и презренных людей и говорит только:
– «Не нам, не нам, а имени твоему!» Я человек тоже, как и вы; оставьте меня жить, как человека, и думать о своей душе и о боге.
Как солнце и каждый атом эфира есть шар, законченный в самом себе и вместе с тем только атом недоступного человеку по огромности целого, – так и каждая личность носит в самой себе свои цели и между тем носит их для того, чтобы служить недоступным человеку целям общим.
Пчела, сидевшая на цветке, ужалила ребенка. И ребенок боится пчел и говорит, что цель пчелы состоит в том, чтобы жалить людей. Поэт любуется пчелой, впивающейся в чашечку цветка, и говорит, цель пчелы состоит во впивании в себя аромата цветов. Пчеловод, замечая, что пчела собирает цветочную пыль к приносит ее в улей, говорит, что цель пчелы состоит в собирании меда. Другой пчеловод, ближе изучив жизнь роя, говорит, что пчела собирает пыль для выкармливанья молодых пчел и выведения матки, что цель ее состоит в продолжении рода. Ботаник замечает, что, перелетая с пылью двудомного цветка на пестик, пчела оплодотворяет его, и ботаник в этом видит цель пчелы. Другой, наблюдая переселение растений, видит, что пчела содействует этому переселению, и этот новый наблюдатель может сказать, что в этом состоит цель пчелы. Но конечная цель пчелы не исчерпывается ни тою, ни другой, ни третьей целью, которые в состоянии открыть ум человеческий. Чем выше поднимается ум человеческий в открытии этих целей, тем очевиднее для него недоступность конечной цели.
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.
Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.
После отъезда Пьера с женой он затих и стал жаловаться на тоску. Через несколько дней он заболел и слег в постель. С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он, всхлипывая, молча целовал ее руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение именья – главную вину, которую он за собой чувствовал. Причастившись и особоровавшись, он тихо умер, и на другой день толпа знакомых, приехавших отдать последний долг покойнику, наполняла наемную квартиру Ростовых. Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцевавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь перед кем то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекрасжейший был человек. Таких людей нынче уж не встретишь… А у кого ж нет своих слабостей?..»
Именно в то время, когда дела графа так запутались, что нельзя было себе представить, чем это все кончится, если продолжится еще год, он неожиданно умер.
Николай был с русскими войсками в Париже, когда к нему пришло известие о смерти отца. Он тотчас же подал в отставку и, не дожидаясь ее, взял отпуск и приехал в Москву. Положение денежных дел через месяц после смерти графа совершенно обозначилось, удивив всех громадностию суммы разных мелких долгов, существования которых никто и не подозревал. Долгов было вдвое больше, чем имения.
Родные и друзья советовали Николаю отказаться от наследства. Но Николай в отказе от наследства видел выражение укора священной для него памяти отца и потому не хотел слышать об отказе и принял наследство с обязательством уплаты долгов.
Кредиторы, так долго молчавшие, будучи связаны при жизни графа тем неопределенным, но могучим влиянием, которое имела на них его распущенная доброта, вдруг все подали ко взысканию. Явилось, как это всегда бывает, соревнование – кто прежде получит, – и те самые люди, которые, как Митенька и другие, имели безденежные векселя – подарки, явились теперь самыми требовательными кредиторами. Николаю не давали ни срока, ни отдыха, и те, которые, по видимому, жалели старика, бывшего виновником их потери (если были потери), теперь безжалостно накинулись на очевидно невинного перед ними молодого наследника, добровольно взявшего на себя уплату.
Ни один из предполагаемых Николаем оборотов не удался; имение с молотка было продано за полцены, а половина долгов оставалась все таки не уплаченною. Николай взял предложенные ему зятем Безуховым тридцать тысяч для уплаты той части долгов, которые он признавал за денежные, настоящие долги. А чтобы за оставшиеся долги не быть посаженным в яму, чем ему угрожали кредиторы, он снова поступил на службу.
Ехать в армию, где он был на первой вакансии полкового командира, нельзя было потому, что мать теперь держалась за сына, как за последнюю приманку жизни; и потому, несмотря на нежелание оставаться в Москве в кругу людей, знавших его прежде, несмотря на свое отвращение к статской службе, он взял в Москве место по статской части и, сняв любимый им мундир, поселился с матерью и Соней на маленькой квартире, на Сивцевом Вражке.
Наташа и Пьер жили в это время в Петербурге, не имея ясного понятия о положении Николая. Николай, заняв у зятя деньги, старался скрыть от него свое бедственное положение. Положение Николая было особенно дурно потому, что своими тысячью двумястами рублями жалованья он не только должен был содержать себя, Соню и мать, но он должен был содержать мать так, чтобы она не замечала, что они бедны. Графиня не могла понять возможности жизни без привычных ей с детства условий роскоши и беспрестанно, не понимая того, как это трудно было для сына, требовала то экипажа, которого у них не было, чтобы послать за знакомой, то дорогого кушанья для себя и вина для сына, то денег, чтобы сделать подарок сюрприз Наташе, Соне и тому же Николаю.
Соня вела домашнее хозяйство, ухаживала за теткой, читала ей вслух, переносила ее капризы и затаенное нерасположение и помогала Николаю скрывать от старой графини то положение нужды, в котором они находились. Николай чувствовал себя в неоплатном долгу благодарности перед Соней за все, что она делала для его матери, восхищался ее терпением и преданностью, но старался отдаляться от нее.
Он в душе своей как будто упрекал ее за то, что она была слишком совершенна, и за то, что не в чем было упрекать ее. В ней было все, за что ценят людей; но было мало того, что бы заставило его любить ее. И он чувствовал, что чем больше он ценит, тем меньше любит ее. Он поймал ее на слове, в ее письме, которым она давала ему свободу, и теперь держал себя с нею так, как будто все то, что было между ними, уже давным давно забыто и ни в каком случае не может повториться.
Положение Николая становилось хуже и хуже. Мысль о том, чтобы откладывать из своего жалованья, оказалась мечтою. Он не только не откладывал, но, удовлетворяя требования матери, должал по мелочам. Выхода из его положения ему не представлялось никакого. Мысль о женитьбе на богатой наследнице, которую ему предлагали его родственницы, была ему противна. Другой выход из его положения – смерть матери – никогда не приходила ему в голову. Он ничего не желал, ни на что не надеялся; и в самой глубине души испытывал мрачное и строгое наслаждение в безропотном перенесении своего положения. Он старался избегать прежних знакомых с их соболезнованием и предложениями оскорбительной помощи, избегал всякого рассеяния и развлечения, даже дома ничем не занимался, кроме раскладывания карт с своей матерью, молчаливыми прогулками по комнате и курением трубки за трубкой. Он как будто старательно соблюдал в себе то мрачное настроение духа, в котором одном он чувствовал себя в состоянии переносить свое положение.
В начале зимы княжна Марья приехала в Москву. Из городских слухов она узнала о положении Ростовых и о том, как «сын жертвовал собой для матери», – так говорили в городе.
«Я и не ожидала от него другого», – говорила себе княжна Марья, чувствуя радостное подтверждение своей любви к нему. Вспоминая свои дружеские и почти родственные отношения ко всему семейству, она считала своей обязанностью ехать к ним. Но, вспоминая свои отношения к Николаю в Воронеже, она боялась этого. Сделав над собой большое усилие, она, однако, через несколько недель после своего приезда в город приехала к Ростовым.
Николай первый встретил ее, так как к графине можно было проходить только через его комнату. При первом взгляде на нее лицо Николая вместо выражения радости, которую ожидала увидать на нем княжна Марья, приняло невиданное прежде княжной выражение холодности, сухости и гордости. Николай спросил о ее здоровье, проводил к матери и, посидев минут пять, вышел из комнаты.
Когда княжна выходила от графини, Николай опять встретил ее и особенно торжественно и сухо проводил до передней. Он ни слова не ответил на ее замечания о здоровье графини. «Вам какое дело? Оставьте меня в покое», – говорил его взгляд.
– И что шляется? Чего ей нужно? Терпеть не могу этих барынь и все эти любезности! – сказал он вслух при Соне, видимо не в силах удерживать свою досаду, после того как карета княжны отъехала от дома.
– Ах, как можно так говорить, Nicolas! – сказала Соня, едва скрывая свою радость. – Она такая добрая, и maman так любит ее.
Николай ничего не отвечал и хотел бы вовсе не говорить больше о княжне. Но со времени ее посещения старая графиня всякий день по нескольку раз заговаривала о ней.
Графиня хвалила ее, требовала, чтобы сын съездил к ней, выражала желание видеть ее почаще, но вместе с тем всегда становилась не в духе, когда она о ней говорила.
Николай старался молчать, когда мать говорила о княжне, но молчание его раздражало графиню.
– Она очень достойная и прекрасная девушка, – говорила она, – и тебе надо к ней съездить. Все таки ты увидишь кого нибудь; а то тебе скука, я думаю, с нами.
– Да я нисколько не желаю, маменька.
– То хотел видеть, а теперь не желаю. Я тебя, мой милый, право, не понимаю. То тебе скучно, то ты вдруг никого не хочешь видеть.
– Да я не говорил, что мне скучно.
– Как же, ты сам сказал, что ты и видеть ее не желаешь. Она очень достойная девушка и всегда тебе нравилась; а теперь вдруг какие то резоны. Всё от меня скрывают.
– Да нисколько, маменька.
– Если б я тебя просила сделать что нибудь неприятное, а то я тебя прошу съездить отдать визит. Кажется, и учтивость требует… Я тебя просила и теперь больше не вмешиваюсь, когда у тебя тайны от матери.
– Да я поеду, если вы хотите.
– Мне все равно; я для тебя желаю.
Николай вздыхал, кусая усы, и раскладывал карты, стараясь отвлечь внимание матери на другой предмет.
На другой, на третий и на четвертый день повторялся тот же и тот же разговор.
После своего посещения Ростовых и того неожиданного, холодного приема, сделанного ей Николаем, княжна Марья призналась себе, что она была права, не желая ехать первая к Ростовым.
«Я ничего и не ожидала другого, – говорила она себе, призывая на помощь свою гордость. – Мне нет никакого дела до него, и я только хотела видеть старушку, которая была всегда добра ко мне и которой я многим обязана».
Но она не могла успокоиться этими рассуждениями: чувство, похожее на раскаяние, мучило ее, когда она вспоминала свое посещение. Несмотря на то, что она твердо решилась не ездить больше к Ростовым и забыть все это, она чувствовала себя беспрестанно в неопределенном положении. И когда она спрашивала себя, что же такое было то, что мучило ее, она должна была признаваться, что это были ее отношения к Ростову. Его холодный, учтивый тон не вытекал из его чувства к ней (она это знала), а тон этот прикрывал что то. Это что то ей надо было разъяснить; и до тех пор она чувствовала, что не могла быть покойна.
В середине зимы она сидела в классной, следя за уроками племянника, когда ей пришли доложить о приезде Ростова. С твердым решением не выдавать своей тайны и не выказать своего смущения она пригласила m lle Bourienne и с ней вместе вышла в гостиную.
При первом взгляде на лицо Николая она увидала, что он приехал только для того, чтобы исполнить долг учтивости, и решилась твердо держаться в том самом тоне, в котором он обратится к ней.
Они заговорили о здоровье графини, об общих знакомых, о последних новостях войны, и когда прошли те требуемые приличием десять минут, после которых гость может встать, Николай поднялся, прощаясь.
Княжна с помощью m lle Bourienne выдержала разговор очень хорошо; но в самую последнюю минуту, в то время как он поднялся, она так устала говорить о том, до чего ей не было дела, и мысль о том, за что ей одной так мало дано радостей в жизни, так заняла ее, что она в припадке рассеянности, устремив вперед себя свои лучистые глаза, сидела неподвижно, не замечая, что он поднялся.
Николай посмотрел на нее и, желая сделать вид, что он не замечает ее рассеянности, сказал несколько слов m lle Bourienne и опять взглянул на княжну. Она сидела так же неподвижно, и на нежном лице ее выражалось страдание. Ему вдруг стало жалко ее и смутно представилось, что, может быть, он был причиной той печали, которая выражалась на ее лице. Ему захотелось помочь ей, сказать ей что нибудь приятное; но он не мог придумать, что бы сказать ей.
– Прощайте, княжна, – сказал он. Она опомнилась, вспыхнула и тяжело вздохнула.
– Ах, виновата, – сказала она, как бы проснувшись. – Вы уже едете, граф; ну, прощайте! А подушку графине?
– Постойте, я сейчас принесу ее, – сказала m lle Bourienne и вышла из комнаты.
Оба молчали, изредка взглядывая друг на друга.
– Да, княжна, – сказал, наконец, Николай, грустно улыбаясь, – недавно кажется, а сколько воды утекло с тех пор, как мы с вами в первый раз виделись в Богучарове. Как мы все казались в несчастии, – а я бы дорого дал, чтобы воротить это время… да не воротишь.
Княжна пристально глядела ему в глаза своим лучистым взглядом, когда он говорил это. Она как будто старалась понять тот тайный смысл его слов, который бы объяснил ей его чувство к ней.
– Да, да, – сказала она, – но вам нечего жалеть прошедшего, граф. Как я понимаю вашу жизнь теперь, вы всегда с наслаждением будете вспоминать ее, потому что самоотвержение, которым вы живете теперь…
– Я не принимаю ваших похвал, – перебил он ее поспешно, – напротив, я беспрестанно себя упрекаю; но это совсем неинтересный и невеселый разговор.
И опять взгляд его принял прежнее сухое и холодное выражение. Но княжна уже увидала в нем опять того же человека, которого она знала и любила, и говорила теперь только с этим человеком.
– Я думала, что вы позволите мне сказать вам это, – сказала она. – Мы так сблизились с вами… и с вашим семейством, и я думала, что вы не почтете неуместным мое участие; но я ошиблась, – сказала она. Голос ее вдруг дрогнул. – Я не знаю почему, – продолжала она, оправившись, – вы прежде были другой и…
– Есть тысячи причин почему (он сделал особое ударение на слово почему). Благодарю вас, княжна, – сказал он тихо. – Иногда тяжело.
«Так вот отчего! Вот отчего! – говорил внутренний голос в душе княжны Марьи. – Нет, я не один этот веселый, добрый и открытый взгляд, не одну красивую внешность полюбила в нем; я угадала его благородную, твердую, самоотверженную душу, – говорила она себе. – Да, он теперь беден, а я богата… Да, только от этого… Да, если б этого не было…» И, вспоминая прежнюю его нежность и теперь глядя на его доброе и грустное лицо, она вдруг поняла причину его холодности.
– Почему же, граф, почему? – вдруг почти вскрикнула она невольно, подвигаясь к нему. – Почему, скажите мне? Вы должны сказать. – Он молчал. – Я не знаю, граф, вашего почему, – продолжала она. – Но мне тяжело, мне… Я признаюсь вам в этом. Вы за что то хотите лишить меня прежней дружбы. И мне это больно. – У нее слезы были в глазах и в голосе. – У меня так мало было счастия в жизни, что мне тяжела всякая потеря… Извините меня, прощайте. – Она вдруг заплакала и пошла из комнаты.
– Княжна! постойте, ради бога, – вскрикнул он, стараясь остановить ее. – Княжна!
Она оглянулась. Несколько секунд они молча смотрели в глаза друг другу, и далекое, невозможное вдруг стало близким, возможным и неизбежным.
……
Осенью 1814 го года Николай женился на княжне Марье и с женой, матерью и Соней переехал на житье в Лысые Горы.
В три года он, не продавая именья жены, уплатил оставшиеся долги и, получив небольшое наследство после умершей кузины, заплатил и долг Пьеру.
Еще через три года, к 1820 му году, Николай так устроил свои денежные дела, что прикупил небольшое именье подле Лысых Гор и вел переговоры о выкупе отцовского Отрадного, что составляло его любимую мечту.
Начав хозяйничать по необходимости, он скоро так пристрастился к хозяйству, что оно сделалось для него любимым и почти исключительным занятием. Николай был хозяин простой, не любил нововведений, в особенности английских, которые входили тогда в моду, смеялся над теоретическими сочинениями о хозяйстве, не любил заводов, дорогих производств, посевов дорогих хлебов и вообще не занимался отдельно ни одной частью хозяйства. У него перед глазами всегда было только одно именье, а не какая нибудь отдельная часть его. В именье же главным предметом был не азот и не кислород, находящиеся в почве и воздухе, не особенный плуг и назем, а то главное орудие, чрез посредство которого действует и азот, и кислород, и назем, и плуг – то есть работник мужик. Когда Николай взялся за хозяйство и стал вникать в различные его части, мужик особенно привлек к себе его внимание; мужик представлялся ему не только орудием, но и целью и судьею. Он сначала всматривался в мужика, стараясь понять, что ему нужно, что он считает дурным и хорошим, и только притворялся, что распоряжается и приказывает, в сущности же только учился у мужиков и приемам, и речам, и суждениям о том, что хорошо и что дурно. И только тогда, когда понял вкусы и стремления мужика, научился говорить его речью и понимать тайный смысл его речи, когда почувствовал себя сроднившимся с ним, только тогда стал он смело управлять им, то есть исполнять по отношению к мужикам ту самую должность, исполнение которой от него требовалось. И хозяйство Николая приносило самые блестящие результаты.
Принимая в управление имение, Николай сразу, без ошибки, по какому то дару прозрения, назначал бурмистром, старостой, выборным тех самых людей, которые были бы выбраны самими мужиками, если б они могли выбирать, и начальники его никогда не переменялись. Прежде чем исследовать химические свойства навоза, прежде чем вдаваться в дебет и кредит (как он любил насмешливо говорить), он узнавал количество скота у крестьян и увеличивал это количество всеми возможными средствами. Семьи крестьян он поддерживал в самых больших размерах, не позволяя делиться. Ленивых, развратных и слабых он одинаково преследовал и старался изгонять из общества.
При посевах и уборке сена и хлебов он совершенно одинаково следил за своими и мужицкими полями. И у редких хозяев были так рано и хорошо посеяны и убраны поля и так много дохода, как у Николая.
С дворовыми он не любил иметь никакого дела, называл их дармоедами и, как все говорили, распустил и избаловал их; когда надо было сделать какое нибудь распоряжение насчет дворового, в особенности когда надо было наказывать, он бывал в нерешительности и советовался со всеми в доме; только когда возможно было отдать в солдаты вместо мужика дворового, он делал это без малейшего колебания. Во всех же распоряжениях, касавшихся мужиков, он никогда не испытывал ни малейшего сомнения. Всякое распоряжение его – он это знал – будет одобрено всеми против одного или нескольких.
Он одинаково не позволял себе утруждать или казнить человека потому только, что ему этого так хотелось, как и облегчать и награждать человека потому, что в этом состояло его личное желание. Он не умел бы сказать, в чем состояло это мерило того, что должно и чего не должно; но мерило это в его душе было твердо и непоколебимо.
Он часто говаривал с досадой о какой нибудь неудаче или беспорядке: «С нашим русским народом», – и воображал себе, что он терпеть не может мужика.
Но он всеми силами души любил этот наш русский народ и его быт и потому только понял и усвоил себе тот единственный путь и прием хозяйства, которые приносили хорошие результаты.
Графиня Марья ревновала своего мужа к этой любви его и жалела, что не могла в ней участвовать, но не могла понять радостей и огорчений, доставляемых ему этим отдельным, чуждым для нее миром. Она не могла понять, отчего он бывал так особенно оживлен и счастлив, когда он, встав на заре и проведя все утро в поле или на гумне, возвращался к ее чаю с посева, покоса или уборки. Она не понимала, чем он восхищался, рассказывая с восторгом про богатого хозяйственного мужика Матвея Ермишина, который всю ночь с семьей возил снопы, и еще ни у кого ничего не было убрано, а у него уже стояли одонья. Она не понимала, отчего он так радостно, переходя от окна к балкону, улыбался под усами и подмигивал, когда на засыхающие всходы овса выпадал теплый частый дождик, или отчего, когда в покос или уборку угрожающая туча уносилась ветром, он, красный, загорелый и в поту, с запахом полыни и горчавки в волосах, приходя с гумна, радостно потирая руки, говорил: «Ну еще денек, и мое и крестьянское все будет в гумне».
Еще менее могла она понять, почему он, с его добрым сердцем, с его всегдашнею готовностью предупредить ее желания, приходил почти в отчаяние, когда она передавала ему просьбы каких нибудь баб или мужиков, обращавшихся к ней, чтобы освободить их от работ, почему он, добрый Nicolas, упорно отказывал ей, сердито прося ее не вмешиваться не в свое дело. Она чувствовала, что у него был особый мир, страстно им любимый, с какими то законами, которых она не понимала.
Когда она иногда, стараясь понять его, говорила ему о его заслуге, состоящей в том, что он делает добро своих подданных, он сердился и отвечал: «Вот уж нисколько: никогда и в голову мне не приходит; и для их блага вот чего не сделаю. Все это поэзия и бабьи сказки, – все это благо ближнего. Мне нужно, чтобы наши дети не пошли по миру; мне надо устроить наше состояние, пока я жив; вот и все. Для этого нужен порядок, нужна строгость… Вот что!» – говорил он, сжимая свой сангвинический кулак. «И справедливость, разумеется, – прибавлял он, – потому что если крестьянин гол и голоден, и лошаденка у него одна, так он ни на себя, ни на меня не сработает».
И, должно быть, потому, что Николай не позволял себе мысли о том, что он делает что нибудь для других, для добродетели, – все, что он делал, было плодотворно: состояние его быстро увеличивалось; соседние мужики приходили просить его, чтобы он купил их, и долго после его смерти в народе хранилась набожная память об его управлении. «Хозяин был… Наперед мужицкое, а потом свое. Ну и потачки не давал. Одно слово – хозяин!»
|
Кавалеры ордена Святого Георгия IV класса на букву «В»
Список составлен по алфавиту персоналий. Приводятся фамилия, имя, отчество; звание на момент награждения; номер по списку Григоровича — Степанова (в скобках номер по списку Судравского); дата награждения. Лица, чьи имена точно идентифицировать не удалось, не викифицируются. Курсивом выделены кавалеры, получившие орден за службу в частях Восточного фронта Русской армии во время Гражданской войны.
Ва
- Вавилин, Артемий; подполковник; № 6802; 3 декабря 1842
- Ваганов, Александр Матвеевич; полковник; № 7425; 12 января 1846
- Вагнер, Евгений Фёдорович; капитан; 26 августа 1916
- Вагнер, Карл (Карл-Антон) Антонович; полковник виртембергской службы; № 2918; 27 апреля 1814
- Вагнер, Карл Богданович; подполковник; № 6020; 3 декабря 1839
- Вагнер, Козьма; премьер-майор; № 1247; 26 ноября 1795
- Вагнер, Фёдор Фёдорович; капитан; № 5670; 1 декабря 1838
- Вагнер, Яков Богданович; полковник; № 7420; 12 января 1846
- Вадбольский, Александр Николаевич; полковник; № 4796; 25 декабря 1833
- Вадбольский, Иван Михайлович; полковник; № 1938 (845); 20 мая 1808
- Вадин, Александр Николаевич; капитан; 25 февраля 1907
- Ваксель, Лоренц; премьер-майор; № 191 (163); 14 июля 1772
- Ваксмут, Александр Яковлевич; подполковник; № 3946; 26 ноября 1826
- Ваксмут, Андрей Яковлевич; генерал-майор; № 4925; 3 декабря 1834
- Ваксмут, Пётр Яковлевич; подполковник; № 3717; 26 ноября 1823
- Вакуленко, Корнилий Онисимович; хорунжий; 30 декабря 1915
- Вакулич, Павел Иванович; поручик; 11 декабря 1915
- Вакуловский, Константин Константинович; поручик; 31 марта 1916
- Вакульский, Иван Павлович; полковник; № 5725; 1 декабря 1838
- Вакульский, Пётр Павлович; генерал-майор; № 5103; 1 декабря 1835
- Валевич, Яков Иванович; подполковник; № 3467; 26 ноября 1819
- Валентайн, Джеймс; капитан английской службы; 14 января 1918 (посмертно)
- Валлейко, Альфред Янович; прапорщик; 24 сентября 1916
- Валошинов, Владимир Васильевич; майор; № 7648; 1 января 1847
- Валуев, Аристарх Михайлович; полковник; № 10222; 27 сентября 1863
- Валуев, Иван Васильевич; полковник; № 4212; 25 декабря 1828
- Валышев, Александр Николаевич; капитан 2-го ранга; № 6805; 3 декабря 1842
- Вальгрен, Отто Эдуардович; подполковник; № 8929; 1 февраля 1852
- Валькевич, Лев Венедиктович; капитан; № 6365; 11 декабря 1840
- Вальковский, Николай Андреянович; подполковник; № 2222; 26 ноября 1810
- Вальман, Каспиор Христианович; майор; № 6096; 3 декабря 1839
- Вальронт, Александр Степанович; капитан 1-го ранга; № 4088; 26 ноября 1827
- Вальронт, Пётр Степанович; лейтенант; № 3432; 15 февраля 1819
- Вальронт, Ростислав Степанович; капитан 1-го ранга; № 10021; 26 ноября 1856
- Вальх, Михаил Алексеевич; подполковник; 18 января 1916
- Вальховский, Владимир Дмитриевич; полковник; № 4179; 16 ноября 1828
- Вальховский, Михаил; капитан 1-го ранга; № 1527; 26 ноября 1803
- Вальховский, Яков Михайлович; майор; № 5639; 29 ноября 1837
- Вальц, Александр Иванович; полковник; № 4448; 18 декабря 1830
- Вальц, Яков Иванович; подполковник; 1833 (в кавалерских списках отсутствует, но этот орден показан в послужном списке)
- Вамелкин, Леонид Евгеньевич; капитан; 13 октября 1916
- Вангели, Антон (Анатолий) Степанович; лейтенант; № 2273; 26 ноября 1810
- Ван дер Донкт, Эдгард; лейтенант бельгийской службы; 25 сентября 1917
- Вандам, Алексей Ефимович; полковник; 24 ноября 1917
- Вандзон, Михаил Иванович; подполковник; № 6991; 4 декабря 1843
- Ванжуло, Иван Устинович; поручик; 28 июля 1907
- Ванидзе, Василий; подпоручик; 19 апреля 1917
- Ванин, Иван Васильевич; полковник; № 9671; 26 ноября 1855
- Ванновский, Глеб Михайлович; генерал-майор; 25 сентября 1914
- Ванновский, Сергей Петрович; генерал-майор; 29 сентября 1914 (посмертно)
- Ванслов, Александр Павлович; майор; № 7883; 26 ноября 1847
- Ванслов, Павел Трофимович; майор; № 4882; 25 декабря 1833
- Вансович, Николай Григорьевич; генерал-майор; № 4917; 3 декабря 1834
- Ванчагов, Михаил Сергеевич; поручик; 31 октября 1917
- Ванькович, Адам Михайлович; майор; № 8513; 26 ноября 1850
- Ванюков, Виктор Васильевич; штабс-капитан; 14 декабря 1916
- Варавва, Пётр Фёдорович; полковник; № 5936; 3 декабря 1839
- Варавва, Федосей Тимофеевич; полковник; № 4955; 3 декабря 1834
- Варакомский, Устин; полковник; № 5978; 3 декабря 1839
- Вараксин, Александр Иванович; подпоручик; 4 марта 1917 (посмертно)
- Варапаев (Воропаев), Иван Васильевич; подполковник; № 8022; 26 ноября 1848
- Варгин, Алексей Фёдорович; подпоручик; 5 мая 1917
- Варзар, Роман Иванович; капитан; № 5335; 1 декабря 1835
- Варзарь, Всеволод Яковлевич; подпоручик; 26 апреля 1915 (посмертно)
- Варзарь, Пётр Юрьевич; поручик; 3 января 1917
- Варловский, Адам Степанович; штабс-капитан; № 2709; 7 октября 1813
- Варницкий, Антон Демьянович; капитан-лейтенант; № 7529; 12 января 1846
- Варницкий, Николай Демьянович; капитан 1-го ранга; № 7948; 26 ноября 1848
- Варош, Иозеф; подпоручик; № 9 (9); 12 марта 1770
- Варпаховский, Пётр Евдокимович; генерал-майор; № 5102; 1 декабря 1835
- Вартанов, Саркис Саркисович; подпоручик; 9 сентября 1915 (посмертно)
- Варшамов, Иван Сергеевич; полковник; 23 декабря 1878
- Васенин, Иван Дмитриевич; поручик; 18 сентября 1915
- Васенков, Валентин Владимирович; капитан; 9 июня 1915
- Васецкий, Иван; штабс-капитан; 29 октября 1917
- Василев, Фёдор; подполковник; № 3731; 26 ноября 1823
- Василевский, Николай Александрович; генерал-майор; 12 августа 1900
- Василевский, Пётр Иванович; капитан-лейтенант; № 3374; 12 декабря 1817
- Василевский, Станислав Тимофеевич; полковник; № 5154; 1 декабря 1835
- Василевский, Филипп Фёдорович; поручик; 22 декабря 1917
- Василенко, Владимир Фёдорович; подпоручик; 9 сентября 1915
- Василенко, Изот Адамович; штабс-капитан; № 9258; 26 ноября 1853
- Василиу, Леонид Дмитриевич; капитан; 13 января 1915
- Васильев, Александр Васильевич; поручик; 29 мая 1917
- Васильев, Александр Дмитриевич; подполковник; № 7223; 17 декабря 1844
- Васильев, Александр Михайлович; подполковник; № 1709 (695); 8 января 1807
- Васильев, Александр Никитич; капитан; 20 ноября 1915
- Васильев, Александр Николаевич; генерал-майор; № 5116; 1 декабря 1835
- Васильев, Александр Степанович; подполковник; 27 марта 1880
- Васильев, Андрей; капитан; № 7695; 1 января 1847
- Васильев, Аркадий Иванович; капитан; 31 июля 1877
- Васильев, Василий Александрович; подполковник; 12 января 1917 (посмертно)
- Васильев, Василий Васильевич; полковник; № 6982; 4 декабря 1843
- Васильев, Василий Васильевич; прапорщик; 31 декабря 1916 (посмертно)
- Васильев, Василий Иванович; капитан; № 5888; 1 декабря 1838
- Васильев, Василий Козьмич; полковник; № 7178; 17 декабря 1844
- Васильев, Василий Петрович; прапорщик; 26 августа 1916
- Васильев, Виктор Николаевич; полковник; 23 апреля 1915
- Васильев, Владимир Тимофеевич; подполковник; 25 марта 1918
- Васильев, Всеволод Леонтьевич; штабс-капитан; 19 мая 1915
- Васильев, Григорий Васильевич; капитан; № 6147; 3 декабря 1839
- Васильев, Григорий Никитич; штабс-капитан; № 10014; 26 ноября 1856
- Васильев, Даниил Васильевич; подпоручик; 17 октября 1915
- Васильев, Евгений Александрович; штабс-капитан; 25 июня 1916
- Васильев, Иван; капитан 3-го ранга; № 2370; 26 ноября 1811
- Васильев, Иван Михайлович; капитан; № 8558; 26 ноября 1850
- Васильев, Иван Прохорович; майор; № 8996; 1 февраля 1852
- Васильев, Иосиф Васильевич; сотник; 31 декабря 1916 (посмертно)
- Васильев, Иустин Никитич; штабс-капитан; № 10016; 26 ноября 1856
- Васильев, Константин Яковлевич; подполковник; № 10174; 26 ноября 1859
- Васильев, Матвей; капитан-лейтенант; № 4012; 26 ноября 1826
- Васильев, Михаил Александрович; полковник; 4 апреля 1917
- Васильев, Михаил Александрович; подполковник; 16 июня 1915
- Васильев, Михаил Борисович; капитан; № 9011; 1 февраля 1852
- Васильев, Михаил Николаевич; капитан-лейтенант; № 3686; 13 февраля 1823
- Васильев, Михаил Николаевич; поручик; 28 сентября 1905
- Васильев, Николай; капитан; № 9871; 26 ноября 1855
- Васильев, Николай Александрович; капитан 1-го ранга; № 7432; 12 января 1846
- Васильев, Николай Сергеевич; штабс-капитан; 5 мая 1917
- Васильев, Николай Сергеевич; поручик; 21 февраля 1916 (посмертно)
- Васильев, Пётр Александрович; штабс-ротмистр; 13 января 1915
- Васильев, Пётр Васильевич; майор; № 5042; 3 декабря 1834
- Васильев, Пётр Сергеевич; подполковник; № 8949; 1 февраля 1852
- Васильев, Христофор; штабс-капитан; № 3476; 26 ноября 1819
- Васильев, Яков Васильевич; полковник; № 2008; 26 ноября 1808
- Васильев-Каленков, Константин Павлович; поручик; 18 сентября 1917
- Васильев-Савиновский, Степан Григорьевич; полковник; 22 мая 1917 (посмертно)
- Васильев-Яковлев, Михаил Николаевич; поручик; 20 ноября 1915
- Васильевский, Алексей Иванович; капитан-лейтенант; № 4005; 26 ноября 1826
- Васильковский, Василий; полковой священник; 17 марта 1813[1]
- Васильковский, Иосиф Максимович; полковник; № 1332; 26 ноября 1802
- Васильковский, Лаврентий Степанович; полковник; № 3716; 26 ноября 1823
- Васильковский, Николай Семёнович; капитан; № 5883; 1 декабря 1838
- Васильковский, Олег Петрович (Карл Карлович); сотник; 3 октября 1908
- Васильковский, Павел Афанасьевич; поручик; 26 августа 1916
- Васильковский, Степан Семёнович; майор; № 3739; 26 ноября 1823
- Васильчиков, Виктор Иларионович; полковник; 1855 (в списке Григоровича — Степанова не значится, указан только у Судравского)
- Васильчиков, Георгий Сергеевич; подпоручик; 5 февраля 1916 (посмертно)
- Васильчиков, Дмитрий Васильевич; полковник; № 2479 (1112); 23 декабря 1812
- Васильчиков, Илларион Илларионович; генерал-майор; № 7935; 26 ноября 1848
- Васильчиков, Николай Васильевич; полковник; № 1761 (747); 26 апреля 1807
- Васильчиков, Николай Васильевич; полковник; № 1820; 29 сентября 1807
- Васильяшев, Антон Давидович; капитан; № 1163 (593); 1 января 1795
- Васкевич, Всеволод Георгиевич; капитан; 18 сентября 1915
- Васмунд, Георгий Робертович; полковник; 8 октября 1877
- Васмунд, Роберт Карлович; полковник; № 7970; 26 ноября 1848
- Васмунд, Эдуард; подполковник; № 4489; 18 декабря 1830
- Васнецов, Михаил Васильевич; подпоручик; 13 января 1915 (посмертно)
- Васов, Джуро; офицер роты черногорской службы; 26 февраля 1879
- Вассерман, Богдан Иванович; бригадир; № 42 (43); 1 ноября 1770
- Васютович, Михаил Данилович; полковник; 12 ноября 1917
- Ватовский, Иосиф Феофилович; штабс-капитан; № 9612; 16 июля 1855
- Ваулин, Вонифатий Игнатьевич; капитан; № 6886; 3 декабря 1842
- Вахарловский, Василий Спиридонович; полковник; № 3492; 6 июня 1821
- Вахвахов, Иван; штабс-капитан; № 5908; 3 декабря 1839
- Вахнеев, Николай Васильевич; капитан; 24 октября 1904
- Вахтель, Владимир Александрович; полковник; 4 марта 1917
- Вахтен, Отто Иванович; полковник; № 2687; 1 октября 1813
- Вахтин, Василий Васильевич; капитан-лейтенант; № 5642; 29 ноября 1837
- Вахтромэ, Генрих Яковлевич; подпоручик; 26 сентября 1916
- Вачнадзе, Александр Иосифович; поручик; 29 марта 1915 (по другим данным — 14 февраля 1915)
- Вачнадзе, Семён Соломонович; ротмистр; № 9466; 26 ноября 1854
- Вашакадзе, Тарас Давидович; капитан; 7 января 1917
- Вашатко, Карл Иванович; прапорщик; 25 сентября 1917
- Вашутин, Александр; капитан-лейтенант; № 1885; 26 ноября 1807
- Вашутин, Иван Иванович; генерал-майор; № 4927; 3 декабря 1834
- Ващенко, Александр Иванович; прапорщик; 1 марта 1916 (посмертно)
- Ващенко, Анатолий Михайлович; поручик; 9 сентября 1915
- Ващенко-Захарченко, Андрей Максимович; майор; № 6846; 3 декабря 1842
Вв — Вд
- Введенский, Николай Павлович; поручик; 24 апреля 1915
- Введенский, Павел Вонифатьевич; подпоручик; 9 июня 1915
- Вдовин, Леонид Александрович; поручик; 25 мая 1917
- Вдовиченко, Иван Степанович; подполковник; № 7215; 17 декабря 1844
Ве
- Веверн, Александр Адамович; полковник; 26 января 1915
- Веде, Андрей Фёдорович; майор; № 3595; 16 декабря 1821
- Ведель; майор великобританской службы; № 2942; 19 июля 1814
- Ведемейер, Александр Александрович; генерал-майор; № 9048; 26 ноября 1853[2]
- Ведемейер, Александр Иванович; полковник; № 3098; 26 ноября 1816
- Ведемейер, Антон Иванович; премьер-майор; № 1060 (545); 15 сентября 1794
- Ведемейер, Николай Александрович; полковник; № 9349; 26 ноября 1854
- Ведемейер, Пётр Александрович; полковник; № 4803; 25 декабря 1833
- Веденяев, Борис Михайлович; подпоручик; 31 мая 1915 (посмертно)
- Веденяев, Владимир Георгиевич; полковник; 13 января 1915
- Веденяев, Сергей Михайлович; подпоручик; 4 марта 1917 (посмертно)
- Веденяпин, Яков; майор; № 1488; 15 декабря 1802
- Везикко, Вилье Абрамович; штабс-капитан; 15 марта 1917
- Вейде, Евграф Егорович; полковник; № 4341; 19 декабря 1829
- Вейде, Иван Григорьевич фон дер; подполковник; № 3973; 26 ноября 1826
- Вейк, Михаил Христианович; майор; № 6612; 5 декабря 1841
- Веймарн, Александр Густавович; капитан 2-го ранга; № 9388; 26 ноября 1854
- Веймарн, Иван Фёдорович; генерал-майор; № 5914; 3 декабря 1839
- Веймарн, Пётр Фёдорович; генерал-майор; № 4673; 21 декабря 1832
- Веймарн, Фёдор Фёдорович; полковник; № 5394; 6 декабря 1836
- Вейраух, Яков Иванович; полковник; № 962; 26 ноября 1792
- Вейрих, Иван Иванович; подполковник; № 6479; 5 декабря 1841
- Вейс, Адам Христофорович; подполковник; № 2016; 26 ноября 1808
- Вейс, Антон Иванович фон; подполковник; № 6026; 3 декабря 1839
- Вейс, Карл Богданович; полковник; № 6227; 11 декабря 1840
- Вейс, Клементий Андреевич; полковник; № 10171; 26 ноября 1859
- Вейс, Константин Александрович (1839—1917); полковник; 30 марта 1879
- Вейс, Константин Александрович (1877—1959); капитан; 3 июля 1915
- Вейсман-фон-Вейсенштейн, Франц-Готгард (Франц Иванович); майор; № 49 (50); 1 ноября 1770
- Вейсфельд, Иван Фаддеевич фон; капитан-лейтенант; № 3278; 26 ноября 1816
- Вейценбрейер, Карл-Густав Карлович; генерал-майор; № 4937; 3 декабря 1834
- Векличев, Пётр; подпоручик; 13 октября 1916
- Веледницкий, Леонид Николаевич; поручик; 9 сентября 1915
- Велеславов, Борис Владимирович; подпоручик; 25 ноября 1916 (посмертно)
- Велизарий, Сарандо Афанасьевич; капитан-лейтенант; № 1882; 26 ноября 1807
- Великанов, Пётр Николаевич; штабс-капитан; 2 марта 1906
- Великодный, Яков Андреевич; прапорщик; 23 сентября 1915 (посмертно)
- Великопольский, Николай Львович; секунд-майор; № 245 (205); 26 ноября 1774
- Велимбахов (Вилинбахов), Фёдор Никитич; секунд-майор; № 517; 26 ноября 1787
- Велинбахов (Вилинбахов), Семён Афанасьевич; подполковник; № 4834; 25 декабря 1833
- Велио, Осип Осипович; генерал-майор; № 4934; 3 декабря 1834
- Велисарев, Иван Степанович; полковник; № 2616; 4 августа 1813
- Величко, Алоизий Осипович; майор; № 7475; 12 января 1846
- Величко, Иван Иванович; подполковник; № 4826; 25 декабря 1833
- Вельгорский, Николай Маркович; капитан; 25 сентября 1917
- Вельс-Гуд, Уильям; капитан-лейтенант великобританской службы; 21 ноября 1917
- Вельяминов, Алексей Александрович; капитан; № 2608; 11 июля 1813
- Вельяминов, Ерофей Петрович; майор; № 9323; 17 октября 1854
- Вельяминов, Иван Александрович; полковник; № 1693 (679); 24 февраля 1806
- Вельяминов, Николай Николаевич; генерал-лейтенант; 29 декабря 1877
- Вельяминов, Николай Степанович; капитан; № 2610; 11 июля 1813
- Вельяминов, Пётр Ерофеевич; капитан; 24 октября 1904
- Вельянов, Фёдор; подполковник; № 272 (225); 26 ноября 1775
- Вельяшев, Леонид Николаевич; генерал-лейтенант; 8 мая 1916
- Вельяшев, Николай Иванович; подполковник; № 8909; 1 февраля 1852
- Велямович, Урбан Иосифович; полковник; № 8367; 26 ноября 1850
- Венгоровиус, Фёдор Иванович; подполковник; № 7998; 26 ноября 1848
- Венден, Карл Густавович; полковник; № 8882; 1 февраля 1852
- Вендорф, Игнатий Карлович; подполковник; № 6789; 3 декабря 1842
- Вендорф, Михаил Михайлович; полковник; № 5729; 1 декабря 1838
- Вендт, Александр Иванович фон; полковник; № 7955; 26 ноября 1848
- Веневитинов, Григорий Иванович; полковник; 7 октября 1914
- Веневский, Александр Михайлович; подполковник; № 6259; 11 декабря 1840
- Веневский, Иван Михайлович; полковник; № 5381; 6 декабря 1836
- Венедиктов, Михаил Михайлович; подполковник; № 6275; 11 декабря 1840
- Венеровский, Александр Филиппович; войсковой старшина; № 8541; 26 ноября 1850
- Венжик, Мечислав Стефанович; поручик; 12 июля 1915
- Венков, Пётр; майор; № 7285; 17 декабря 1844
- Венков, Пётр Кузьмич; войсковой старшина; 23 марта 1916
- Венский, Дмитрий Мартынович; прапорщик; 5 ноября 1915
- Вентес, Фёдор Фёдорович; подпоручик; 3 января 1917 (посмертно)
- Венцель, Александр Александрович; подпоручик; 25 сентября 1917
- Венцель, Александр Карлович; подполковник; № 7017; 4 декабря 1843
- Венцель, Карл Карлович; полковник; № 5720; 1 декабря 1838
- Венценосцев, Евгений; подпоручик; 13 марта 1915 (посмертно)
- Венцковский, Матвей Леонтьевич; майор; № 5463; 6 декабря 1836
- Венюков, Михаил Андреевич; подполковник; № 5593; 29 ноября 1837
- Венюков, Нил Николаевич; капитан-лейтенант; № 4515; 18 декабря 1830
- Вепрейский, Ефим Васильевич; секунд-майор; № 369; 26 ноября 1782
- Вепрейский, Иван; полковник; № 5970; 3 декабря 1839
- Веракса, Фёдор Степанович; подполковник; № 6538; 5 декабря 1841
- Вербицкий, Дмитрий Иванович; подъесаул; 26 августа 1916 (посмертно)
- Вербовский, Платон Васильевич; подполковник; № 2638; 17 августа 1813
- Вергелес, Николай Мартынович; подполковник; 25 мая 1916
- Вергопуло, Спиридон Иванович; майор; № 9834; 26 ноября 1855
- Вергопуло, Эммануил Иванович; капитан-лейтенант; № 4607; 16 декабря 1831
- Верден, французская крепость; 1916
- Вердер, Бернгард Франц Вильгельм; полковник прусской службы; 26 ноября 1869
- Вердеревский, Виктор Николаевич; подполковник; № 7011; 4 декабря 1843
- Вердеревский, Владимир Николаевич; прапорщик; № 7724; 25 ноября 1847
- Вердеревский, Илья Иванович; лейтенант; № 2266; 26 ноября 1810
- Верёвкин, Александр Николаевич (генерал); полковник; № 8614; 26 ноября 1851
- Верёвкин, Анатолий Дмитриевич; штабс-капитан; 25 сентября 1917
- Верёвкин, Владимир Николаевич; полковник; № 9890; 12 января 1856
- Верёвкин, Михаил Михайлович; премьер-майор; № 882 (456); 19 февраля 1792
- Верёвкин, Николай Александрович; генерал-майор; № 10231; 25 декабря 1865
- Верёвкин, Николай Никитич; полковник; № 1946 (853); 20 мая 1808
- Верёвкин-Шелюта, Евстафий Игнатьевич; подполковник; № 6492; 5 декабря 1841
- Верёвкин-Шелюта, Степан Фомич; подполковник; № 6801; 3 декабря 1842
- Верёвкин-Шелюта, Флориан Фомич; полковник; № 7754; 26 ноября 1847
- Веремиюк, Александр Игнатьевич; прапорщик; 30 октября 1916
- Веретенников, Павел Александрович; прапорщик; 26 августа 1916 (посмертно)
- Веретянов, Антон Васильевич; штабс-капитан; 27 января 1917
- Верещагин, Александр Петрович; подпоручик; 6 апреля 1915
- Верещагин, Андрей Андреевич; секунд-майор; № 463; 26 ноября 1786
- Верещагин, Василий Васильевич; прапорщик; № 10251; 14 августа 1868
- Верещагин, Иван; капитан-лейтенант; № 2252; 26 ноября 1810
- Верещагин, Лев Николаевич; полковник; № 5392; 6 декабря 1836
- Верещака, Иван Андреевич; подполковник; № 8920; 1 февраля 1852
- Верещака, Осип Богуславович; подполковник; № 5797; 1 декабря 1838
- Верещака, Фёдор Андреевич; подполковник; № 5417; 6 декабря 1836
- Вержановский, Вячеслав Иванович; полковник; № 6938; 4 декабря 1843
- Вержбицкий, Антоний Иванович; полковник; 25 ноября 1880; (в кавалерских списках не значится, но этот орден показан в послужном списке)
- Вержбицкий, Григорий Афанасьевич; полковник; 13 ноября 1916
- Вержбицкий, Михаил Афанасьевич; штабс-капитан; 3 февраля 1915
- Вержболович, Антон Семёнович; подпоручик; 30 декабря 1915
- Верзилин, Пётр Семёнович; штабс-ротмистр; № 2649; 17 августа 1813
- Веригин, Александр Иванович; генерал-майор; № 8602; 26 ноября 1851
- Веригин, Алексей Петрович; полковник; № 1924 (830); 10 февраля 1808
- Веригин, Николай Петрович; секунд-майор; № 1005 (525); 26 ноября 1793
- Веригин, Фёдор Яковлевич; капитан 2-го ранга; № 3054; 26 ноября 1816
- Веришко, Пётр Антонович; подполковник; 22 декабря 1916
- Вернгард, Павел; полковник; № 2853; 13 марта 1814
- Вернер, Фёдор Фёдорович; майор; № 5821; 1 декабря 1838
- Верниковский, Иван; ротмистр; № 4130; 26 ноября 1827
- Верпаховский, Александр Фёдорович; капитан-лейтенант; № 7369; 17 декабря 1844
- Вертопрахов, Роман Андреевич; сотник; 11 февраля 1901
- Верховский, Александр Иванович; капитан; 26 апреля 1914
- Верховский, Лев Яковлевич; полковник; № 7555; 1 января 1847
- Верховский, Сергей Захарович; капитан; 28 сентября 1905
- Верцинский, Эдуард Александрович; генерал-майор; 12 июня 1917
- Веселаго, Александр Иванович; подполковник; № 9966; 26 ноября 1856
- Веселаго, Василий Иванович; подпоручик; 20 ноября 1915 (посмертно)
- Веселаго, Егор Власьевич; капитан-лейтенант; № 1881; 26 ноября 1807
- Веселаго, Павел Иванович; подполковник; № 8486; 26 ноября 1850
- Веселаго, Фёдор Васильевич (Власьевич); капитан 1-го ранга; № 3046; 26 ноября 1816
- Веселаго, Феодосий Александрович; капитан; 15 апреля 1915 (посмертно)
- Веселин, Александр Константинович; поручик; 31 декабря 1916
- Веселитский, Гавриил Петрович; майор; № 2172 (959); 16 января 1810
- Веселитский, Сергей Гаврилович; генерал-майор; № 8350; 26 ноября 1850
- Веселов, Пётр Фёдорович; подполковник; 18 сентября 1916
- Веселовский, Алексей Прокофьевич; капитан; № 7523; 12 января 1846
- Веселовский, Андрей Андреевич; полковник; 21 февраля 1916
- Веселовский, Антоний Андреевич; генерал-майор; 3 февраля 1915
- Веселовский, Василий Семёнович; майор; № 2406 (1039); 17 апреля 1812
- Веселовский, Иосиф Андреевич; майор; № 5288; 1 декабря 1835
- Веселовский, Константин Семёнович; генерал-майор; № 5107; 1 декабря 1835[3]
- Веселовский, Михаил Иванович; майор; № 6824; 3 декабря 1842
- Веселовский, Николай Алексеевич; полковник; № 9695; 26 ноября 1855
- Веселовский, Павел Николаевич; подполковник; 20 ноября 1915
- Веснинский, Николай Степанович; капитан; № 7338; 17 декабря 1844
- Вестрин, Константин Петрович; майор; № 9430; 26 ноября 1854
- Вестфален, Александр Иванович; генерал-майор; 26 сентября 1916 (посмертно)
- Вестфален, Андрей Антонович; премьер-майор; № 865; 26 ноября 1791
- Вестфален, Карл Карлович фон; секунд-майор; № 786; 26 ноября 1790
- Вестфален, Фёдор Антонович; генерал-майор; № 718 (365); 30 марта 1790
- Ветер, Тихон Дмитриевич; подпоручик; 25 мая 1917
- Ветохин, Георгий Дмитриевич; подпоручик; 18 ноября 1916
- Ветошкин, Михаил Михайлович; майор; № 2429 (1062); 4 сентября 1812
- Ветр, Гавриил Иосифович; штабс-капитан; 23 мая 1916
- Ветренко, Сергей Яковлевич; поручик; 20 января 1917
- Ветров, Андрей Иванович; капитан-лейтенант; № 7677; 1 января 1847
- Ветров, Михаил Иванович; подпоручик; 5 мая 1917
- Ветчей, Воин Фёдорович; майор; № 8520; 26 ноября 1850
- Веффель, Карл Андреевич; майор; № 5841; 1 декабря 1838
- Вехтер, Алексей Иванович; подполковник; № 4835; 25 декабря 1833
- Вечеслов, Владимир Степанович; полковник; 25 апреля 1916
- Вешняков, Михаил Сергеевич; полковник; 15 апреля 1915
Ви
- Виганд, Аркадий Егорович; штабс-капитан; № 6668; 5 декабря 1841
- Вигант, Иван; подполковник; № 5446; 6 декабря 1836
- Видакос-Видак, Рихард Юрьевич; подпоручик; 4 апреля 1917 (посмертно)
- Видишев, Иван Степанович; подполковник; № 4844; 25 декабря 1833
- Видуев, Григорий Ионович; штабс-капитан; 9 мая 1915 (посмертно)
- Вижицкий, Михаил Фаддеевич; полковник; № 4962; 3 декабря 1834
- Визиров, Алиамбар Измайлович; майор; № 9900; 19 марта 1856
- Визиров, Николай Семёнович; поручик; 11 сентября 1917 (посмертно)
- Викинский, Александр Михайлович; подполковник; № 6260; 11 декабря 1840
- Викинский, Иван Михайлович; генерал-майор; № 4916; 3 декабря 1834
- Вико, Александр Андреевич; поручик; 29 августа 1916
- Викорст, Егор Осипович; лейтенант; № 9617; 24 июля 1855
- Викорст, Иосиф Иванович; лейтенант; № 1895; 26 ноября 1807
- Викорст, Николай Осипович (Иосифович); капитан-лейтенант; № 9915; 7 апреля 1856
- Викторов, Владимир Калинович; подполковник; 18 июля 1915
- Викторов, Владимир Михайлович; штабс-капитан; № 2684; 24 сентября 1813
- Викторов, Николай Алексеевич; майор; № 6117; 3 декабря 1839
- Вилламов, Александр Григорьевич; генерал-майор; № 5115; 1 декабря 1835
- Вилламов, Григорий Григорьевич; генерал-майор; № 9930; 26 ноября 1856
- Виллиус, Пётр Оскарович; прапорщик; 4 марта 1917 (посмертно)
- Вильбоа, Даниил Александрович; подполковник; № 5760; 1 декабря 1838
- Вильгельм Нассауский, владетельный герцог; № 3386; 25 сентября 1818
- Вильгельм Прусский, принц; № 2931; 3 августа 1814
- Вильгельм, принц Баденский; № 10206; 6 марта 1861
- Вильгельм, принц Вюртембергский; 8 октября 1870
- Вильгельм, принц Гессенский; 8 октября 1870
- Вильгрен-Адольф-Михель; поручик; № 6388; 27 апреля 1841
- Вильд, Леопольд Касперович; подполковник; № 23 декабря 1878
- Вильдбург; ротмистр; № 8593; 8 июля 1851
- Вильде, Егор Егорович; полковник; № 7577; 1 января 1847
- Вильде, Иван Иванович; генерал-лейтенант; № 1290; 26 ноября 1802[4]
- Вилькен, Василий Николаевич; подполковник; № 6518; 5 декабря 1841
- Вилькен, Евстафий Антонович; майор; № 9429; 26 ноября 1854
- Вилькен, Фёдор Иванович; майор; № 4114; 26 ноября 1827
- Вилькен, Христиан Иванович; генерал-майор; № 4193; 25 декабря 1828
- Вилькинс, Иван Иванович; штабс-капитан; № 1492; 15 декабря 1802
- Вильман, Карл Августович фон; полковник; № 5979; 3 декабря 1839
- Вильман, Эдуард-Рихард Карлович; поручик; 7 июля 1907 (по другим данным — 28 июля 1907)
- Вильсон, Роберт Романович; капитан 1-го ранга; № 798 (411); 9 февраля 1791
- Вильсон, Ян Кришьянович; подпоручик; 11 декабря 1915 (посмертно)
- Вильямовский, Иосиф Фелицианович; майор; № 9825; 26 ноября 1855
- Вильянити, Михаил Афанасьевич; майор; № 7310; 17 декабря 1844
- Вимер, Константин Христофорович; капитан; № 9862; 26 ноября 1855
- Вимпфен, Франц Эмиль Лоренц; фельдмаршал-лейтенант австрийской службы; № 8143; 25 июня 1849
- Винер, Владимир Владимирович; капитан; 12 января 1917 (посмертно)
- Винк, Анемподист Христофорович; капитан-лейтенант; № 8591; 26 ноября 1850
- Винкац (Винклер), Иван Васильевич фон; капитан-лейтенант; № 2149; 26 ноября 1809
- Винклер, Борис Францевич; подполковник; 27 марта 1917
- Винклер, Пётр Фёдорович фон; подполковник; № 3514; 6 июня 1821
- Винклер, Фёдор Карпович фон; премьер-майор; № 502; 26 ноября 1787
- Винников, Иван Яковлевич; подполковник; № 10118; 26 ноября 1858
- Виннинг, Богдан Павлович; подполковник; № 9722; 26 ноября 1855
- Винов, Иван; премьер-майор; № 459; 26 ноября 1786
- Виноградов, Алексей Петрович; капитан; 13 октября 1916 (посмертно)
- Виноградов, Анатолий Николаевич; штабс-капитан; 2 мая 1915
- Виноградов, Михаил Николаевич; полковник; 11 ноября 1914
- Виноградов, Павел Александрович; подпоручик; 1 сентября 1915 (посмертно)
- Виноградов, Пётр Алексеевич; поручик; 12 января 1917
- Виноградский, Илья Александрович; капитан 2-го ранга; 27 сентября 1904
- Винокуров, Александр Семёнович; подполковник; № 3978; 26 ноября 1826
- Винспиер, Роберт Антонович; подполковник; № 2602; 11 июля 1813
- Винтенбергер, Василий Богданович; подполковник; № 4477; 18 декабря 1830
- Винтер, Христиан Фёдорович фон; секунд-майор; № 1126; 26 ноября 1794
- Винтергальтер, Адольф Антонович; поручик; 29 октября 1917
- Винтертовн, Андрей Иванович; подполковник; № 7797; 26 ноября 1847
- Винтулов, Александр Дмитриевич; полковник; № 5723; 1 декабря 1838
- Винцингероде, Фердинанд Фердинандович; полковник; № 7962; 26 ноября 1848
- Виньи; капитан; № 3315; 25 января 1817
- Винярский, Адам Антонович; полковник; № 3496; 6 июня 1821
- Вирановский, Георгий Николаевич; полковник; 24 апреля 1914
- Вирен, Роберт Николаевич; капитан 1-го ранга; 7 июня 1904
- Вирский, Мартын Мартынович; полковник; № 8386; 26 ноября 1850
- Вислов, Григорий; подпоручик; 14 июня 1915
- Вислогурский, Михаил Петрович; подполковник; № 8258; 26 ноября 1849
- Вистицкий, Андрей Степанович; генерал-майор; № 3061; 26 ноября 1816
- Вистицкий, Дмитрий Степанович; полковник; № 1757 (743); 22 апреля 1807
- Вистицкий, Михаил Степанович; генерал-майор; № 2313; 26 ноября 1811
- Витвицкий, Андрей Алексеевич; штабс-капитан; № 6893; 3 декабря 1842
- Витгенштейн; штабс-капитан; № 2729; 20 октября 1813
- Витгенштейн, Пётр Христианович; премьер-майор; № 1172 (602); 1 января 1795
- Витгефт, Владимир Вильгельмович; лейтенант; 7 июля 1907
- Виткович, Степан; подполковник; № 857; 26 ноября 1791
- Витковский, Владимир Константинович; полковник; 19 апреля 1917
- Витковский, Николай Францевич; подпоручик; № 9295; 6 февраля 1854
- Витковский, Станислав Осипович; подполковник; № 5998; 3 декабря 1839
- Витковский, Феликс Матвеевич; майор; № 7271; 17 декабря 1844
- Витковский, Франц Матвеевич; полковник; № 4703; 21 декабря 1832
- Витковский, Юлий Осипович; подполковник; № 6526; 5 декабря 1841
- Витницкий, Иван Фролович; майор; № 8781; 26 ноября 1851
- Витовский, Осип Петрович; полковник; № 5694; 1 декабря 1838
- Витовтов, Александр Евстигнеевич; полковник; № 328; 26 ноября 1781
- Витовтов, Александр Логинович; капитан-лейтенант; № 2254; 26 ноября 1810
- Витовтов, Павел Александрович; генерал-майор; № 6911; 4 декабря 1843
- Виторский, Владимир Августинович; ротмистр; 18 ноября 1905
- Витоль, Иван Миккелович (Михайлович); капитан; 11 сентября 1917
- Витт, Владимир Владимирович де; генерал-лейтенант; 10 июня 1916
- Витте, Александр Петрович; ротмистр; № 9463; 26 ноября 1854
- Витте, Александр Юльевич; подполковник; 29 декабря 1878
- Витте, Густав Юрьевич; секунд-майор; № 580; 26 ноября 1788
- Витте, Карл Павлович; корнет; № 2921; 27 апреля 1814
- Витте, Павел Яковлевич де, полковник; № 5520; 29 ноября 1837
- Витте, Эдуард Яковлевич де, полковник; № 5735; 1 декабря 1838
- Виттен, Карл Иванович; премьер-майор; № 499; 26 ноября 1787
- Виттен, Фёдор Карлович; майор; № 8777; 26 ноября 1851
- Виттих; майор прусской службы; № 3312; 25 января 1817
- Витторт, Иван Антонович; полковник; № 6731; 3 декабря 1842
- Витторт, Осип Карлович; майор; № 7474; 12 января 1846
- Витязь, Марк Маркович; подполковник; № 2334; 26 ноября 1811
- Виуков, Василий Михайлович; подполковник; № 4867; 25 декабря 1833
- Вишневецкий, Иван Даниилович; подполковник; № 8498; 26 ноября 1850
- Вишневский, Александр Александрович; поручик; 25 июня 1916
- Вишневский, Николай Францевич; полковник; № 6211; 11 декабря 1840
- Вишневский, Константин Владимирович; подпоручик; 25 ноября 1916 (посмертно)
- Вишневский, Осип Максимович; подполковник; № 4098; 26 ноября 1827
- Вишневский, Пётр Васильевич; капитан; 16 сентября 1916
- Вишневский, Сергей Васильевич; поручик; 9 сентября 1915
- Вишневский, Фёдор Тимофеевич; подпоручик; 17 октября 1915
- Вишняков, Василий Фёдорович; подпоручик; 31 октября 1917
- Вишняков, Евгений Петрович; прапорщик; № 10221; 19 августа 1863
- Вишняков, Иван Петрович; генерал-майор; № 4930; 3 декабря 1834
- Вишняков, Мухамеджан Хосяинович; прапорщик; 2 октября 1917 (посмертно)
- Вишняков, Николай Алексеевич; капитан; № 9000; 1 февраля 1852
- Вищинский, Франц Иванович; майор; № 8997; 1 февраля 1852
Вл — Вн
- Владимиров, Александр Николаевич; подполковник; 7 января 1916
- Владимиров, Владимир Евгеньевич; прапорщик; 25 сентября 1917
- Владимиров, Георгий Александрович; подпоручик; 18 сентября 1915
- Владимиров (Володимеров), Семён Алексеевич; ротмистр; № 1988 (896); 20 мая 1808
- Владиславлев, Пётр Петрович; лейтенант; 27 сентября 1904
- Владиславлевич, Григорий Васильевич; майор; № 4000; 26 ноября 1826
- Владиславлевич, Илья Степанович; майор; № 6575; 5 декабря 1841
- Владиславский-Крекшин, Николай Леонидович; штабс-капитан; 27 января 1907
- Владыкин, Алексей Петрович; подполковник; № 9968; 26 ноября 1856
- Владычин, Дмитрий Семёнович; полковник; № 2105; 26 ноября 1809
- Владычин, Иван Кириллович; полковник; № 721 (369); 30 марта 1790
- Власов, Александр Герасимович; поручик; 24 апреля 1915 (посмертно)
- Власов, Борис Сергеевич; штабс-капитан; 4 марта 1917
- Власов, Всеволод Всеволодович; прапорщик; 31 октября 1917
- Власов, Дмитрий Яковлевич; полковник; № 5143; 1 декабря 1835
- Власов, Иван Никифорович; майор; № 1546 (644); 24 февраля 1804
- Власов, Максим Григорьевич; полковник; № 2561 (1195); 26 марта 1813
- Власов, Михаил Алексеевич; войсковой старшина; № 2898; 18 марта 1814
- Власов, Пётр Платонович; поручик; 5 мая 1878
- Власов, Тимофей Михайлович; подполковник; 6 апреля 1915 (посмертно)
- Власов, Фёдор Петрович; подпоручик; 3 июля 1915
- Властов, Спиридон Егорович; полковник; № 7784; 26 ноября 1847
- Власьев, Алексей Алексеевич; капитан; № 6638; 5 декабря 1841
- Власьев, Всеволод Алексеевич; капитан 2-го ранга; № 6560; 5 декабря 1841
- Власьев, Всеволод Петрович; подполковник; № 5197; 1 декабря 1835
- Власьев, Николай Алексеевич; капитан 2-го ранга; № 6159; 3 декабря 1839
- Власьевский, Арсений Фёдорович; подпоручик; 6 января 1917 (посмертно)
- Влахопуло, Константин Изотович; полковник; № 5971; 3 декабря 1839
- Влесков, Владимир Николаевич; сотник; 28 июня 1916
- Влодек, Михаил Фёдорович; полковник; № 2198 (985); 19 ноября 1810
- Вноровский, Леонтий Николаевич; генерал-майор; 7 февраля 1917
- Внуков, Козьма Фёдорович; секунд-майор; № 1278; 26 ноября 1795
Во
- Вовк, Иван Семёнович; полковник; 13 октября 1916
- Вогак, Константин Ипполитович; подполковник; № 7828; 26 ноября 1847
- Водарский, Николай Владимирович; подполковник; 11 декабря 1915
- Воеводский, Антон Андреевич; полковник; № 312; 26 ноября 1780
- Воеводский, Аркадий; подполковник; № 1077; 26 ноября 1794
- Воеводский, Аркадий Васильевич; капитан 1-го ранга; № 9917; 7 апреля 1856
- Воеводский, Иосиф-Станислав Александрович; поручик; 1 сентября 1915
- Воеводский, Лев Григорьевич; полковник; № 3069; 26 ноября 1816
- Воеводский, Николай Степанович; штабс-ротмистр; 31 октября 1916
- Воеводский, Платон Васильевич; капитан-лейтенант; № 9271; 26 ноября 1853
- Воеводский, Сергей; подполковник; № 4109; 26 ноября 1827
- Воеводский, Степан Васильевич; капитан 2-го ранга; № 7785; 26 ноября 1847
- Воейков, Александр Иванович; подпоручик; № 20 (20); 27 июля 1770
- Воейков, Александр Николаевич; майор; № 7876; 26 ноября 1847
- Воейков, Василий Михайлович; капитан; № 9216; 26 ноября 1853
- Военицын, Василий Яковлевич; лейтенант; № 1446; 26 ноября 1802
- Воехевич, Александр Пантелеймонович; капитан; № 8301; 26 ноября 1849
- Воехевич, Пантелеймон Мелентьевич; подполковник; № 3962; 26 ноября 1826
- Вождакин, Дмитрий Иванович; майор; № 6089; 3 декабря 1839
- Вознесенский, Виктор Петрович; подпоручик; 29 июля 1916
- Вознесенский, Иван Степанович; полковник; № 9355; 26 ноября 1854, 2 февраля 1860 г. присоединён за отличие бант
- Вознесенский, Степан Михайлович; подполковник; № 3733; 26 ноября 1823
- Возница, Пётр; подполковник; № 5451; 6 декабря 1836
- Вознов, Пётр Иванович; генерал-майор; № 2202; 26 ноября 1810[5]
- Воинов, Александр Львович; подполковник; № 1046 (531); 28 июня 1794
- Воинов, Григорий Николаевич; майор; № 6599; 5 декабря 1841
- Воинов, Егор Яковлев; майор; № 8067; 26 ноября 1848
- Воинов, Илья Яковлевич; полковник; № 7783; 26 ноября 1847
- Воинов, Юрий Иванович; подпоручик; 18 июля 1916
- Войденов, Иван Авимович; подполковник; № 7237; 17 декабря 1844
- Войдылло, Казимир Казимирович; полковник; 28 августа 1916
- Войков, Пётр; премьер-майор; № 1008; 26 ноября 1793
- Войлошников, Матвей Семёнович; есаул; 25 марта 1916 (посмертно)
- Война-Панченко, Сергей Константинович; полковник; 30 января 1915
- Войналович, Иван Васильевич; капитан; № 6129; 3 декабря 1839
- Войналович, Михаил Кузьмич; подполковник; 21 июня 1916
- Войнаховский, Иван Филиппович; полковник; № 4970; 3 декабря 1834
- Войнилович, Казимир Францевич; полковник; № 7958; 26 ноября 1848
- Войнич, Александр Станиславович; подполковник; № 5603; 29 ноября 1837
- Войнич, Иван Петрович; капитан; № 6128; 3 декабря 1839
- Войнович, Иван Васильевич; секунд-майор; № 167 (146); 13 ноября 1771
- Войнович, Марк Иванович; лейтенант; № 195 (167); 8 сентября 1772
- Войнович, Николай Иванович; капитан-лейтенант; № 542 (264); 31 июля 1788
- Войтеховский, Пётр Рафаилович; подполковник; № 8466; 26 ноября 1850
- Войткевич, Михаил Антонович; подполковник; 4 марта 1917 (посмертно)
- Войцех, Андрей Фёдорович; полковник; № 6951; 4 декабря 1843
- Войцеховский, Иосиф Францевич; подполковник; № 9950; 26 ноября 1856
- Войцеховский, Сергей Николаевич; генерал-майор; 22 июня 1919
- Войцицкий, Адам Станиславович; полковник; № 7968; 26 ноября 1848
- Войшин-Мурдас-Жилинский, Ипполит Паулинович; генерал от инфантерии; 22 октября 1914
- Вокуловский-Дощинский, Аркадий Осипович; полковник; 1851 (в кавалерских списках не значится, но орден показан в послужном списке)
- Волженский, Иван; полковник; № 4204; 25 декабря 1828
- Волжинский, Николай Львович; полковник; № 4447; 18 декабря 1830
- Волжинский, Пётр Николаевич; полковник; № 3892; 26 ноября 1826
- Воликовский, Ромуальд Иосифович; поручик; 30 декабря 1915
- Волин, Николай Семёнович; полковник; 26 января 1917 (посмертно)
- Волкобой, Пётр Миронович; подполковник; 1 ноября 1905
- Волков, Александр Александрович; генерал-майор; № 4192; 25 декабря 1828
- Волков, Александр Григорьевич; полковник; № 9086; 26 ноября 1853
- Волков, Антон Петрович; генерал-майор; № 4323; 19 декабря 1829
- Волков, Вячеслав Иванович; есаул; 7 января 1916
- Волков, Георгий Евдокимович; поручик; 9 сентября 1915
- Волков, Григорий Гаврилович; полковник; № 3451; 26 ноября 1819
- Волков, Григорий Фёдорович; премьер-майор; № 1034; 26 ноября 1793
- Волков, Иван Григорьевич; капитан 1-го ранга; № 6759; 3 декабря 1842
- Волков, Иван Фёдорович; подполковник; № 496; 26 ноября 1787
- Волков, Иннокентий Владимирович; подпоручик; 11 марта 1915
- Волков, Иона Николаевич; подпоручик; 23 марта 1916
- Волков, Карл Фёдорович; полковник; № 9098; 26 ноября 1853
- Волков, Ксенофонт Ксенофонтович; поручик; 23 сентября 1915
- Волков, Михаил Кириллович; капитан; № 9245; 26 ноября 1853
- Волков, Михаил Михайлович; полковник; № 2491 (1124); 23 декабря 1812
- Волков, Михаил Михайлович; подполковник; 30 декабря 1915
- Волков, Михаил Стефанович; подпоручик; 18 июля 1916 (посмертно)
- Волков, Николай Аполлонович; штабс-капитан; № 2979; 17 октября 1814
- Волков, Николай Петрович; подполковник; № 10060; 26 ноября 1857
- Волков, Пётр Аполлонович; полковник; № 8198; 26 ноября 1849
- Волков, Пётр Гаврилович; майор; № 3745; 26 ноября 1823
- Волков, Пётр Лукич; капитан; № 237 (197); 26 ноября 1774
- Волков, Семён Алексеевич; полковник; № 7755; 26 ноября 1847
- Волков, Сергей Иванович; генерал-майор; № 9641; 26 ноября 1855
- Волков, Тимофей Алексеевич; подполковник; № 6496; 5 декабря 1841
- Волконский, Григорий Семёнович; полковник; № 26 (26); 27 августа 1770
- Волконский, Дмитрий Александрович; полковник; № 3918; 26 ноября 1826
- Волконский, Дмитрий Михайлович; поручик; № 676 (361); 26 ноября 1789
- Волконский, Николай; капитан; № 62 (63); 1 ноября 1770
- Волконский, Пётр Григорьевич; генерал-майор; № 6912; 4 декабря 1843
- Волконский, Сергей Григорьевич; полковник; № (1183); 17 февраля 1813 (в 1826 г. лишён чинов и орденов и сослан на каторгу)
- Волконский, Юрий Александрович; майор; № 5464; 6 декабря 1836
- Волнянский, Сергей Григорьевич; штабс-капитан; 17 октября 1915
- Воловик, Павел Григорьевич; прапорщик; 25 сентября 1917
- Вологодский, Николай Николаевич; подпоручик; 11 декабря 1915
- Вологодцев (Гринштейн), Лев Константинович; подпоручик; 19 мая 1915
- Володзко, Викентий; подполковник; № 5782; 1 декабря 1838
- Володимиров, Андрей Иванович; штабс-капитан; № 6379; 11 декабря 1840
- Володимиров, Павел Сергеевич; генерал-майор; № 6924; 4 декабря 1843
- Володкович, Юлий Яковлевич; полковник; № 5528; 29 ноября 1837
- Володченко, Николай Герасимович; генерал-лейтенант; 19 мая 1915
- Волонсевич, Казимир Яковлевич; штабс-капитан; 25 ноября 1917
- Волонцевич, Григорий Онисимович; капитан; № 9854; 26 ноября 1855
- Волосатов, Евгений Илларионович; подпоручик; 5 ноября 1916 (посмертно)
- Волосатов, Иван Павлович; подполковник; № 5228; 1 декабря 1835
- Волосатов, Михаил Васильевич; подполковник; № 10122; 26 ноября 1858
- Волосевич, Александр Иванович; поручик; 25 сентября 1917
- Волосов, Иван Васильевич; капитан; № 9231; 26 ноября 1853
- Волох, Емельян Иванович; штабс-капитан; 5 мая 1917
- Волоцкой, Александр Алексеевич; полковник; № 7556; 1 января 1847
- Волошин-Петриченко, Фёдор Моисеевич; генерал-майор; 3 декабря 1916
- Волощенко, Василий Яковлевич; подполковник; № 3984; 26 ноября 1826
- Волчаский, Василий Нарциссович; поручик; № 7720; 28 марта 1847
- Волченецкий, Степан Денисович; лейтенант; № 3300; 26 ноября 1816
- Волынский, Василий Иванович; майор; № 6582; 5 декабря 1841
- Вольский, фон; полковник; № 4261; 4 марта 1829
- Вольский, Адольф Васильевич; полковник; № 8864; 1 февраля 1852
- Вольский, Владимир Иосифович; подпоручик; 18 сентября 1915
- Вольский, Иван Николаевич; подполковник; 19 мая 1915 (посмертно)
- Вольский, Илья Прокофьевич; капитан; 20 мая 1915
- Вольф, Александр Егорович; капитан; № 9492; 26 ноября 1854
- Вольф, Василий Яковлевич; подполковник; № 4854; 25 декабря 1833
- Вольф, Николай Иванович; генерал-майор; № 8840; 1 февраля 1852
- Вольфрамздорф, Людвиг Христофорович; штабс-капитан; № 2685; 24 сентября 1813
- Ворежников, Матвей Яковлевич; майор; № 9202; 26 ноября 1853
- Воробьёв, Андрей Сергеевич; полковник; 24 мая 1916 (посмертно)
- Воробьёв, Виктор; подпоручик; 5 мая 1917
- Воробьёв, Дмитрий Филиппович; подпоручик; 10 июня 1917 (посмертно)
- Воробьёв, Иван Григорьевич; поручик; № 9582; 22 января 1855
- Воробьёв, Николай Георгиевич; штабс-капитан; 23 мая 1915 (посмертно)
- Воробьёв, Николай Михайлович; генерал-лейтенант; 3 декабря 1916
- Воробьёв, Николай Сергеевич; подпоручик; 10 сентября 1916
- Воробьёв, Степан; полковник; № 4329; 19 декабря 1829
- Воробьёв, Яков Евстафьевич; войсковой старшина; № 9996; 26 ноября 1856
- Воробьёв, Яков Яковлевич; полковник; № 5712; 1 декабря 1838
- Воронец, Яков Владимирович; полковник; № 4946; 3 декабря 1834
- Воронин, Александр Николаевич; подполковник; № 5194; 1 декабря 1835
- Воронин, Александр Фёдорович; полковник; № 6430; 5 декабря 1841
- Воронин, Андрей Фёдорович; подполковник; № 8481; 26 ноября 1850
- Воронин, Николай Васильевич; майор; № 5478; 6 декабря 1836
- Воронин, Николай Николаевич; штабс-капитан; 25 мая 1917 (посмертно)
- Воронков, Алексей Васильевич; полковник; № 9558; 28 декабря 1854
- Воронов, Александр Алексеевич; подполковник; № 9397; 26 ноября 1854
- Воронов, Борис Николаевич; подпоручик; 25 мая 1917
- Воронов, Владимир Павлович; капитан; 13 октября 1914 (посмертно)
- Воронов, Евгений Николаевич; штабс-капитан; 4 марта 1917 (посмертно)
- Воронов, Иван Иванович; секунд-майор; № 515; 26 ноября 1787
- Воронов, Ираклий Васильевич; майор; № 6097; 3 декабря 1839
- Воронов, Николай Андреевич; прапорщик; 17 апреля 1916 (посмертно)
- Воронов, Николай Иванович; подполковник; № 6056; 3 декабря 1839
- Воронов, Николай Михайлович; генерал-лейтенант; 26 ноября 1914
- Воронов, Павел Алексеевич; капитан; № 8998; 1 февраля 1852
- Воронов, Сергей Дмитриевич; штабс-капитан; 29 мая 1917 (посмертно)
- Воронов, Фёдор Никитич; генерал-майор; № 1305; 26 ноября 1802
- Воронович, Франц Иванович; генерал-майор; 28 июля 1917
- Воронцов, Алексей Петрович; подпоручик; 15 марта 1917 (посмертно)
- Воронцов, Михаил Семёнович; капитан; № 1552 (650); 28 августа 1804
- Воронцов, Павел Васильевич; капитан; 29 мая 1915
- Воронцов, Семён Михайлович; полковник; № 8839; 1 февраля 1852
- Воронцов, Семён Романович; подполковник; № 12 (12); 27 июля 1770
- Воронцов, Сергей Дмитриевич; поручик; 22 мая 1917 (посмертно)
- Воронцов, Степан Матвеевич; полковник; № 4062; 26 ноября 1827
- Воронцов, Фёдор Васильевич; штабс-капитан; 15 марта 1917
- Воронцов-Дашков, Илларион Иванович; генерал-майор; № 10242; 27 июня 1867
- Воронченко, Рафаил Матвеевич; капитан; № 6644; 5 декабря 1841
- Воронянский, Пётр Александрович; майор; № 6336; 11 декабря 1840
- Воронянский, Пётр Леонидович; ротмистр; 15 марта 1917 (посмертно)
- Воропай, Яков Фомич; поручик; № 4648; 25 декабря 1831
- Воропанов, Михаил; подполковник; № 5233; 1 декабря 1835
- Воропанов, Николай Николаевич; поручик; 29 апреля 1882
- Воропанов, Николай Фаддеевич; генерал-майор; № 3876; 26 ноября 1826
- Воротников, Степан Васильевич; капитан 3-го ранга; № 3138; 26 ноября 1816
- Ворошилин, Фёдор Фёдорович; полковник; № 8658; 26 ноября 1851
- Ворошин, Михаил Алексеевич; капитан; 1 июня 1915
- Восканов, Гаспар Карапетович; поручик; 29 июля 1916
- Воскресенский, Владимир Константинович; поручик; 5 ноября 1916
- Воскресенский, Михаил Александрович; штабс-капитан; 2 апреля 1917
- Воскресенский, Николай Евгеньевич; штабс-капитан; 22 декабря 1916
- Востриков, Михаил Захарьевич; штабс-капитан; № 10012; 26 ноября 1856
- Востряков, Фёдор Егорович; капитан; № 9017; 1 февраля 1852
- Вохин, Николай Васильевич; полковник; № 4976; 3 декабря 1834
- Вохин, Пётр Васильевич; генерал-майор; № 7149; 17 декабря 1844
- Вояковский, Франц Павлович; капитан; № 9277; 26 декабря 1853
Вр
- Врангель; полковник прусской службы; № 2778; 4 января 1814
- Врангель, Александр Евстафьевич; полковник; № 6748; 3 декабря 1842
- Врангель, Александр Васильевич; генерал-майор; № 5682; 1 декабря 1838
- Врангель, Андрей Иванович; подполковник; № 213 (180); 27 июля 1773
- Врангель, Бернгард Васильевич фон; полковник; № 6977; 4 декабря 1843
- Врангель, Борис Карлович; подполковник; № 3668; 13 февраля 1823
- Врангель, Готгард Иванович; майор; № 9291; 6 февраля 1854
- Врангель, Егор Петрович; генерал-майор; № 6686; 3 декабря 1842
- Врангель, Карл Егорович; генерал-майор; № 4665; 30 мая 1832
- Врангель, Карл Карлович фон; штабс-капитан; № 4251; 1 января 1829
- Врангель, Карл Романович (Рейнгольдович?); полковник; № 449; 26 ноября 1786
- Врангель, Николай Ермолаевич; полковник; № 9351; 26 ноября 1854
- Врангель, Николай Карлович; поручик; № 9314; 5 августа 1854
- Врангель, Пётр Николаевич; подполковник; 13 октября 1914
- Врангель, Роман Егорович; полковник; № 5140; 1 декабря 1835
- Врангель, Степан Фёдорович; подполковник; № 3570; 16 декабря 1821
- Врангель, Фердинанд Петрович; контр-адмирал; № 5527; 29 ноября 1837
- Врангель, Фридрих фон; бригадир; № 327; 26 ноября 1781
- Вранкен, Агафон Карлович; капитан; № 7132; 21 сентября 1844
- Вратислав фон Митровиц-Неттолицкий, Евгений; фельдмаршал-лейтенант австрийской службы; № 7928; 16 сентября 1848
- Врачинский, Виктор Викентьевич; подполковник; № 7827; 26 ноября 1847
- Враштил, Виктор Владимирович; ротмистр; 4 апреля 1917
- Вревский, Ипполит Александрович; генерал-майор; № 9049; 26 ноября 1853
- Вревский, Павел Александрович; генерал-майор; № 7937; 26 ноября 1848
- Вреде, Богдан Астафьевич; полковник; № 3144; 26 ноября 1816
- Вреде, Карл Астафьевич; капитан; № 2002 (910); 23 августа 1808
- Вреде, Фридрих Людвиг фон; капитан; № 75 (76); 1 ноября 1770
- Вржосек, Константин Людвигович; капитан; 4 апреля 1917
- Вриони, Павел Гаврилович; штабс-капитан; 3 декабря 1909
- Вроносек, Флориан Иванович; подполковник; № 7628; 1 января 1847
- Вронский, Максим Григорьевич; майор; № 8070; 26 ноября 1848
- Вроченский, Иван Николаевич; капитан; 1 сентября 1917
- Вроченский, Михаил Антонович; подпоручик; № 9618; 8 сентября 1855
- Врубель, Мартын Антонович; майор; № 8526; 26 ноября 1850
- Врубель, Михаил Антонович; полковник; № 6752; 3 декабря 1842
- Врублевский, Иван Пржемыслович; штабс-капитан; 3 августа 1901
- Врублевский, Иван Францевич; подполковник; № 6788; 3 декабря 1842
Вс — Ву
- Всеволожский, Алексей Матвеевич; полковник; № 1764 (750); 26 апреля 1807
- Всеволожский, Дмитрий Алексеевич; полковник; № 6960; 4 декабря 1843
- Всеволожский, Дмитрий Сергеевич; полковник; 14 ноября 1916
- Всеволожский, Николай Сергеевич; подполковник; № 927 (501); 28 июня 1792
- Всеволожский, Павел Андреевич; капитан-лейтенант; № 6671; 5 декабря 1841
- Вудфорд, Александр; полковник великобританской службы; № 3013; 6 августа 1815
- Вуич, Василий Афанасьевич; ротмистр; № 1989 (897); 20 мая 1808
- Вуич, Иван Афанасьевич; ротмистр; № 2872; 13 марта 1814
- Вуич, Николай Васильевич; полковник; № 1843; 26 ноября 1807
- Вуйович, Бачо (Никола); командир батальона черногорской службы; 26 февраля 1879
- Вукайлович, Иван; майор; № 6098; 3 декабря 1839
- Вукович, Милан; воевода черногорской службы; 26 февраля 1879
- Вукотич, Джуро; командир артиллерии черногорской службы; 26 февраля 1879
- Вукотич, Иван Михайлович; премьер-майор; № 696; 26 ноября 1789
- Вукотич, Йован Мошанов; командир батареи черногорской службы; 26 февраля 1879[6]
- Вукотич, Матвей Семёнович; полковник; № 1348; 26 ноября 1802
- Вукотич, Николай Михайлович; капитан 1-го ранга; № 6474; 5 декабря 1841
- Вукотич, Пётр; воевода черногорской службы; 12 апреля 1877
- Вукотич, Пётр Маркович; лейтенант; № 4149; 25 июня 1828
- Вуличевич, Борис Николаевич; подполковник; 26 сентября 1916
- Вульф, Алексей Андреевич; майор; № 7502; 12 января 1846
- Вульф, Богдан Иванович; майор; № 3743; 26 ноября 1823
- Вульф, Николай Павлович; капитан-лейтенант; 1834 или 1837; (в кавалерских списках не значится, но этот орден показан в послужном списке)
- Вульф, Яков Иванович; подполковник; № 492; 26 ноября 1787
- Вульферт, Александр Антонович; капитан; № 6363; 11 декабря 1840
- Вульферт, Густав Александрович; майор; № 10233; 25 декабря 1865
- Вульферт, Иван Густавович; подполковник; № 3836; 12 декабря 1824
- Вульферт, Карл Антонович; подполковник; № 5769; 1 декабря 1838
- Вульферт, Константин Антонович; капитан; № 8295; 26 ноября 1849
- Вунш, Василий Фёдорович; полковник; № 9088; 26 ноября 1853
- Вуцковский, Михаил Андреевич; полковник; № 8871; 1 февраля 1852
Вы — Вя
- Выгран, Александр Николаевич; штабс-капитан; 17 апреля 1915
- Выдринский, Василий Андреевич; капитан; № 9223; 26 ноября 1853
- Выезжаев, Иван Борисович; штык-юнкер; № 1167 (597); 1 января 1795
- Выковский (Выховский), Антон Николаевич; подпоручик; № 9329; 17 октября 1854
- Выкрестов, Николай Григорьевич; подполковник; 24 декабря 1916
- Вылазков, Пётр Васильевич; подполковник; № 5420; 6 декабря 1836
- Выласков, Матвей Васильевич; подполковник; № 4233; 25 декабря 1828
- Вылков, Пётр Степанович; поручик; 12 февраля 1917
- Выродов, Михаил Захарович; штабс-капитан; 6 июля 1915 (посмертно)
- Вырыпаев, Архип Иванович; штабс-капитан; № 8584; 26 ноября 1850
- Высоцкий, Болеслав Петрович; штабс-капитан; 22 июня 1919
- Высоцкий, Евграф Степанович; подполковник; № 3734; 26 ноября 1823
- Высоцкий, Иосиф Фёдорович; майор; № 3472; 26 ноября 1819
- Высоцкий, Константин Михайлович; подпоручик; 25 ноября 1916
- Высоцкий, Леон Трофимович; поручик; 26 августа 1916
- Высоцкий, Павел Иванович; капитан-лейтенант; № 3608; 16 декабря 1821
- Высоцкий, Семён Иванович; капитан-лейтенант; № 4008; 26 ноября 1826
- Высоцкий, Флориан Владиславович; ротмистр; № 7322; 17 декабря 1844
- Высочин, Антон Дмитриевич; майор; № 7887; 26 ноября 1847
- Высочин, Павел Аверкиевич; поручик; 1 апреля 1917 (посмертно)
- Выходцев, Пётр Прокофьевич; полковник; № 3332; 12 декабря 1817
- Выходцевский, Александр Петрович; капитан; № 8787; 26 ноября 1851
- Выходцевский, Николай Владимирович; капитан; 2 апреля 1879
- Вышеславцев, Александр Васильевич; генерал-майор; № 3535; 16 декабря 1821
- Вышеславцев, Трофим Михайлович; ротмистр; № 1180 (610); 1 января 1795
- Вышинский, Евгений Евгеньевич; генерал-майор; 13 мая 1918
- Вышковский, Антон Осипович; полковник; № 4438; 18 декабря 1830
- Вяземский, Александр Сергеевич; полковник; № 8371; 26 ноября 1850
- Вяземский, Андрей Николаевич; полковник; № 7180; 17 декабря 1844
- Вязигин, Михаил Филиппович; майор; № 8534; 26 ноября 1850
- Вязмитинов, Василий Ефимович; генерал-майор; 1917
- Вязмитинов, Иван Яковлевич; майор; № 6333; 11 декабря 1840
- Вязьмитинов, Александр Александрович; ротмистр; 6 апреля 1915
- Вялов, Иван Афанасьевич; подполковник; № 3722; 26 ноября 1823
- Вялов, Николай Семёнович; штабс-капитан; 29 августа 1916
- Вяткин, Александр Сергеевич; генерал-майор; № 6914; 4 декабря 1843
- Вяткин, Василий Козьмич; генерал-майор; № 1522; 26 ноября 1803
- Вяткин, Дмитрий Всеволодович; подпоручик; 15 апреля 1915
- Вяткин, Николай Николаевич; капитан; 11 сентября 1916
- Вяхирев, Алексей Антонович; капитан; № 9010; 1 февраля 1852
Напишите отзыв о статье "Кавалеры ордена Святого Георгия IV класса В"
Примечания
- ↑ [omiliya.org/content/zhizn-i-podvig-svyashchennika-vasiliya-vasilkovskogo.html Жизнь и подвиг Священника Василия Васильковского]
- ↑ [www.rusgeneral.ru/general_v1.html Ведемейер Александр Александрович (16.02.1809 – 19.12.1863)]
- ↑ [officers.wardoc.ru/officers.php?id=5 Веселовский Константин Семенович]
- ↑ [enc-dic.com/word/v/Vilde-ivan-iv-26060.html Вильде Иван Иванович]
- ↑ [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/130439/%D0%92%D0%BE%D0%B7%D0%BD%D0%BE%D0%B2 Вознов Петр Иванович (1744—1823)]
- ↑ [www.pogledi.rs/ru/2013/04/page/24/ Кавалеры Ордена Святого Георгия 4 класса за боевые отличия Сербы, черногорцы и их потомки]
|
Отрывок, характеризующий Кавалеры ордена Святого Георгия IV класса В
– Да, – прошептала Наташа.– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…
Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.
Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.
Отрешившись от знания конечной цели, мы ясно поймем, что точно так же, как ни к одному растению нельзя придумать других, более соответственных ему, цвета и семени, чем те, которые оно производит, точно так же невозможно придумать других двух людей, со всем их прошедшим, которое соответствовало бы до такой степени, до таких мельчайших подробностей тому назначению, которое им предлежало исполнить.
Основной, существенный смысл европейских событий начала нынешнего столетия есть воинственное движение масс европейских народов с запада на восток и потом с востока на запад. Первым зачинщиком этого движения было движение с запада на восток. Для того чтобы народы запада могли совершить то воинственное движение до Москвы, которое они совершили, необходимо было: 1) чтобы они сложились в воинственную группу такой величины, которая была бы в состоянии вынести столкновение с воинственной группой востока; 2) чтобы они отрешились от всех установившихся преданий и привычек и 3) чтобы, совершая свое воинственное движение, они имели во главе своей человека, который, и для себя и для них, мог бы оправдывать имеющие совершиться обманы, грабежи и убийства, которые сопутствовали этому движению.
И начиная с французской революции разрушается старая, недостаточно великая группа; уничтожаются старые привычки и предания; вырабатываются, шаг за шагом, группа новых размеров, новые привычки и предания, и приготовляется тот человек, который должен стоять во главе будущего движения и нести на себе всю ответственность имеющего совершиться.
Человек без убеждений, без привычек, без преданий, без имени, даже не француз, самыми, кажется, странными случайностями продвигается между всеми волнующими Францию партиями и, не приставая ни к одной из них, выносится на заметное место.
Невежество сотоварищей, слабость и ничтожество противников, искренность лжи и блестящая и самоуверенная ограниченность этого человека выдвигают его во главу армии. Блестящий состав солдат итальянской армии, нежелание драться противников, ребяческая дерзость и самоуверенность приобретают ему военную славу. Бесчисленное количество так называемых случайностей сопутствует ему везде. Немилость, в которую он впадает у правителей Франции, служит ему в пользу. Попытки его изменить предназначенный ему путь не удаются: его не принимают на службу в Россию, и не удается ему определение в Турцию. Во время войн в Италии он несколько раз находится на краю гибели и всякий раз спасается неожиданным образом. Русские войска, те самые, которые могут разрушить его славу, по разным дипломатическим соображениям, не вступают в Европу до тех пор, пока он там.
По возвращении из Италии он находит правительство в Париже в том процессе разложения, в котором люди, попадающие в это правительство, неизбежно стираются и уничтожаются. И сам собой для него является выход из этого опасного положения, состоящий в бессмысленной, беспричинной экспедиции в Африку. Опять те же так называемые случайности сопутствуют ему. Неприступная Мальта сдается без выстрела; самые неосторожные распоряжения увенчиваются успехом. Неприятельский флот, который не пропустит после ни одной лодки, пропускает целую армию. В Африке над безоружными почти жителями совершается целый ряд злодеяний. И люди, совершающие злодеяния эти, и в особенности их руководитель, уверяют себя, что это прекрасно, что это слава, что это похоже на Кесаря и Александра Македонского и что это хорошо.
Тот идеал славы и величия, состоящий в том, чтобы не только ничего не считать для себя дурным, но гордиться всяким своим преступлением, приписывая ему непонятное сверхъестественное значение, – этот идеал, долженствующий руководить этим человеком и связанными с ним людьми, на просторе вырабатывается в Африке. Все, что он ни делает, удается ему. Чума не пристает к нему. Жестокость убийства пленных не ставится ему в вину. Ребячески неосторожный, беспричинный и неблагородный отъезд его из Африки, от товарищей в беде, ставится ему в заслугу, и опять неприятельский флот два раза упускает его. В то время как он, уже совершенно одурманенный совершенными им счастливыми преступлениями, готовый для своей роли, без всякой цели приезжает в Париж, то разложение республиканского правительства, которое могло погубить его год тому назад, теперь дошло до крайней степени, и присутствие его, свежего от партий человека, теперь только может возвысить его.
Он не имеет никакого плана; он всего боится; но партии ухватываются за него и требуют его участия.
Он один, с своим выработанным в Италии и Египте идеалом славы и величия, с своим безумием самообожания, с своею дерзостью преступлений, с своею искренностью лжи, – он один может оправдать то, что имеет совершиться.
Он нужен для того места, которое ожидает его, и потому, почти независимо от его воли и несмотря на его нерешительность, на отсутствие плана, на все ошибки, которые он делает, он втягивается в заговор, имеющий целью овладение властью, и заговор увенчивается успехом.
Его вталкивают в заседание правителей. Испуганный, он хочет бежать, считая себя погибшим; притворяется, что падает в обморок; говорит бессмысленные вещи, которые должны бы погубить его. Но правители Франции, прежде сметливые и гордые, теперь, чувствуя, что роль их сыграна, смущены еще более, чем он, говорят не те слова, которые им нужно бы было говорить, для того чтоб удержать власть и погубить его.
Случайность, миллионы случайностей дают ему власть, и все люди, как бы сговорившись, содействуют утверждению этой власти. Случайности делают характеры тогдашних правителей Франции, подчиняющимися ему; случайности делают характер Павла I, признающего его власть; случайность делает против него заговор, не только не вредящий ему, но утверждающий его власть. Случайность посылает ему в руки Энгиенского и нечаянно заставляет его убить, тем самым, сильнее всех других средств, убеждая толпу, что он имеет право, так как он имеет силу. Случайность делает то, что он напрягает все силы на экспедицию в Англию, которая, очевидно, погубила бы его, и никогда не исполняет этого намерения, а нечаянно нападает на Мака с австрийцами, которые сдаются без сражения. Случайность и гениальность дают ему победу под Аустерлицем, и случайно все люди, не только французы, но и вся Европа, за исключением Англии, которая и не примет участия в имеющих совершиться событиях, все люди, несмотря на прежний ужас и отвращение к его преступлениям, теперь признают за ним его власть, название, которое он себе дал, и его идеал величия и славы, который кажется всем чем то прекрасным и разумным.
Как бы примериваясь и приготовляясь к предстоящему движению, силы запада несколько раз в 1805 м, 6 м, 7 м, 9 м году стремятся на восток, крепчая и нарастая. В 1811 м году группа людей, сложившаяся во Франции, сливается в одну огромную группу с серединными народами. Вместе с увеличивающейся группой людей дальше развивается сила оправдания человека, стоящего во главе движения. В десятилетний приготовительный период времени, предшествующий большому движению, человек этот сводится со всеми коронованными лицами Европы. Разоблаченные владыки мира не могут противопоставить наполеоновскому идеалу славы и величия, не имеющего смысла, никакого разумного идеала. Один перед другим, они стремятся показать ему свое ничтожество. Король прусский посылает свою жену заискивать милости великого человека; император Австрии считает за милость то, что человек этот принимает в свое ложе дочь кесарей; папа, блюститель святыни народов, служит своей религией возвышению великого человека. Не столько сам Наполеон приготовляет себя для исполнения своей роли, сколько все окружающее готовит его к принятию на себя всей ответственности того, что совершается и имеет совершиться. Нет поступка, нет злодеяния или мелочного обмана, который бы он совершил и который тотчас же в устах его окружающих не отразился бы в форме великого деяния. Лучший праздник, который могут придумать для него германцы, – это празднование Иены и Ауерштета. Не только он велик, но велики его предки, его братья, его пасынки, зятья. Все совершается для того, чтобы лишить его последней силы разума и приготовить к его страшной роли. И когда он готов, готовы и силы.
Нашествие стремится на восток, достигает конечной цели – Москвы. Столица взята; русское войско более уничтожено, чем когда нибудь были уничтожены неприятельские войска в прежних войнах от Аустерлица до Ваграма. Но вдруг вместо тех случайностей и гениальности, которые так последовательно вели его до сих пор непрерывным рядом успехов к предназначенной цели, является бесчисленное количество обратных случайностей, от насморка в Бородине до морозов и искры, зажегшей Москву; и вместо гениальности являются глупость и подлость, не имеющие примеров.
Нашествие бежит, возвращается назад, опять бежит, и все случайности постоянно теперь уже не за, а против него.
Совершается противодвижение с востока на запад с замечательным сходством с предшествовавшим движением с запада на восток. Те же попытки движения с востока на запад в 1805 – 1807 – 1809 годах предшествуют большому движению; то же сцепление и группу огромных размеров; то же приставание серединных народов к движению; то же колебание в середине пути и та же быстрота по мере приближения к цели.
Париж – крайняя цель достигнута. Наполеоновское правительство и войска разрушены. Сам Наполеон не имеет больше смысла; все действия его очевидно жалки и гадки; но опять совершается необъяснимая случайность: союзники ненавидят Наполеона, в котором они видят причину своих бедствий; лишенный силы и власти, изобличенный в злодействах и коварствах, он бы должен был представляться им таким, каким он представлялся им десять лет тому назад и год после, – разбойником вне закона. Но по какой то странной случайности никто не видит этого. Роль его еще не кончена. Человека, которого десять лет тому назад и год после считали разбойником вне закона, посылают в два дня переезда от Франции на остров, отдаваемый ему во владение с гвардией и миллионами, которые платят ему за что то.
Движение народов начинает укладываться в свои берега. Волны большого движения отхлынули, и на затихшем море образуются круги, по которым носятся дипломаты, воображая, что именно они производят затишье движения.
Но затихшее море вдруг поднимается. Дипломатам кажется, что они, их несогласия, причиной этого нового напора сил; они ждут войны между своими государями; положение им кажется неразрешимым. Но волна, подъем которой они чувствуют, несется не оттуда, откуда они ждут ее. Поднимается та же волна, с той же исходной точки движения – Парижа. Совершается последний отплеск движения с запада; отплеск, который должен разрешить кажущиеся неразрешимыми дипломатические затруднения и положить конец воинственному движению этого периода.
Человек, опустошивший Францию, один, без заговора, без солдат, приходит во Францию. Каждый сторож может взять его; но, по странной случайности, никто не только не берет, но все с восторгом встречают того человека, которого проклинали день тому назад и будут проклинать через месяц.
Человек этот нужен еще для оправдания последнего совокупного действия.
Действие совершено. Последняя роль сыграна. Актеру велено раздеться и смыть сурьму и румяны: он больше не понадобится.
И проходят несколько лет в том, что этот человек, в одиночестве на своем острове, играет сам перед собой жалкую комедию, мелочно интригует и лжет, оправдывая свои деяния, когда оправдание это уже не нужно, и показывает всему миру, что такое было то, что люди принимали за силу, когда невидимая рука водила им.
Распорядитель, окончив драму и раздев актера, показал его нам.
– Смотрите, чему вы верили! Вот он! Видите ли вы теперь, что не он, а Я двигал вас?
Но, ослепленные силой движения, люди долго не понимали этого.
Еще большую последовательность и необходимость представляет жизнь Александра I, того лица, которое стояло во главе противодвижения с востока на запад.
Что нужно для того человека, который бы, заслоняя других, стоял во главе этого движения с востока на запад?
Нужно чувство справедливости, участие к делам Европы, но отдаленное, не затемненное мелочными интересами; нужно преобладание высоты нравственной над сотоварищами – государями того времени; нужна кроткая и привлекательная личность; нужно личное оскорбление против Наполеона. И все это есть в Александре I; все это подготовлено бесчисленными так называемыми случайностями всей его прошедшей жизни: и воспитанием, и либеральными начинаниями, и окружающими советниками, и Аустерлицем, и Тильзитом, и Эрфуртом.
Во время народной войны лицо это бездействует, так как оно не нужно. Но как скоро является необходимость общей европейской войны, лицо это в данный момент является на свое место и, соединяя европейские народы, ведет их к цели.
Цель достигнута. После последней войны 1815 года Александр находится на вершине возможной человеческой власти. Как же он употребляет ее?
Александр I, умиротворитель Европы, человек, с молодых лет стремившийся только к благу своих народов, первый зачинщик либеральных нововведений в своем отечестве, теперь, когда, кажется, он владеет наибольшей властью и потому возможностью сделать благо своих народов, в то время как Наполеон в изгнании делает детские и лживые планы о том, как бы он осчастливил человечество, если бы имел власть, Александр I, исполнив свое призвание и почуяв на себе руку божию, вдруг признает ничтожность этой мнимой власти, отворачивается от нее, передает ее в руки презираемых им и презренных людей и говорит только:
– «Не нам, не нам, а имени твоему!» Я человек тоже, как и вы; оставьте меня жить, как человека, и думать о своей душе и о боге.
Как солнце и каждый атом эфира есть шар, законченный в самом себе и вместе с тем только атом недоступного человеку по огромности целого, – так и каждая личность носит в самой себе свои цели и между тем носит их для того, чтобы служить недоступным человеку целям общим.
Пчела, сидевшая на цветке, ужалила ребенка. И ребенок боится пчел и говорит, что цель пчелы состоит в том, чтобы жалить людей. Поэт любуется пчелой, впивающейся в чашечку цветка, и говорит, цель пчелы состоит во впивании в себя аромата цветов. Пчеловод, замечая, что пчела собирает цветочную пыль к приносит ее в улей, говорит, что цель пчелы состоит в собирании меда. Другой пчеловод, ближе изучив жизнь роя, говорит, что пчела собирает пыль для выкармливанья молодых пчел и выведения матки, что цель ее состоит в продолжении рода. Ботаник замечает, что, перелетая с пылью двудомного цветка на пестик, пчела оплодотворяет его, и ботаник в этом видит цель пчелы. Другой, наблюдая переселение растений, видит, что пчела содействует этому переселению, и этот новый наблюдатель может сказать, что в этом состоит цель пчелы. Но конечная цель пчелы не исчерпывается ни тою, ни другой, ни третьей целью, которые в состоянии открыть ум человеческий. Чем выше поднимается ум человеческий в открытии этих целей, тем очевиднее для него недоступность конечной цели.
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.
Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.
После отъезда Пьера с женой он затих и стал жаловаться на тоску. Через несколько дней он заболел и слег в постель. С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он, всхлипывая, молча целовал ее руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение именья – главную вину, которую он за собой чувствовал. Причастившись и особоровавшись, он тихо умер, и на другой день толпа знакомых, приехавших отдать последний долг покойнику, наполняла наемную квартиру Ростовых. Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцевавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь перед кем то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекрасжейший был человек. Таких людей нынче уж не встретишь… А у кого ж нет своих слабостей?..»
Именно в то время, когда дела графа так запутались, что нельзя было себе представить, чем это все кончится, если продолжится еще год, он неожиданно умер.
Николай был с русскими войсками в Париже, когда к нему пришло известие о смерти отца. Он тотчас же подал в отставку и, не дожидаясь ее, взял отпуск и приехал в Москву. Положение денежных дел через месяц после смерти графа совершенно обозначилось, удивив всех громадностию суммы разных мелких долгов, существования которых никто и не подозревал. Долгов было вдвое больше, чем имения.
Родные и друзья советовали Николаю отказаться от наследства. Но Николай в отказе от наследства видел выражение укора священной для него памяти отца и потому не хотел слышать об отказе и принял наследство с обязательством уплаты долгов.
Кредиторы, так долго молчавшие, будучи связаны при жизни графа тем неопределенным, но могучим влиянием, которое имела на них его распущенная доброта, вдруг все подали ко взысканию. Явилось, как это всегда бывает, соревнование – кто прежде получит, – и те самые люди, которые, как Митенька и другие, имели безденежные векселя – подарки, явились теперь самыми требовательными кредиторами. Николаю не давали ни срока, ни отдыха, и те, которые, по видимому, жалели старика, бывшего виновником их потери (если были потери), теперь безжалостно накинулись на очевидно невинного перед ними молодого наследника, добровольно взявшего на себя уплату.
Ни один из предполагаемых Николаем оборотов не удался; имение с молотка было продано за полцены, а половина долгов оставалась все таки не уплаченною. Николай взял предложенные ему зятем Безуховым тридцать тысяч для уплаты той части долгов, которые он признавал за денежные, настоящие долги. А чтобы за оставшиеся долги не быть посаженным в яму, чем ему угрожали кредиторы, он снова поступил на службу.
Ехать в армию, где он был на первой вакансии полкового командира, нельзя было потому, что мать теперь держалась за сына, как за последнюю приманку жизни; и потому, несмотря на нежелание оставаться в Москве в кругу людей, знавших его прежде, несмотря на свое отвращение к статской службе, он взял в Москве место по статской части и, сняв любимый им мундир, поселился с матерью и Соней на маленькой квартире, на Сивцевом Вражке.
Наташа и Пьер жили в это время в Петербурге, не имея ясного понятия о положении Николая. Николай, заняв у зятя деньги, старался скрыть от него свое бедственное положение. Положение Николая было особенно дурно потому, что своими тысячью двумястами рублями жалованья он не только должен был содержать себя, Соню и мать, но он должен был содержать мать так, чтобы она не замечала, что они бедны. Графиня не могла понять возможности жизни без привычных ей с детства условий роскоши и беспрестанно, не понимая того, как это трудно было для сына, требовала то экипажа, которого у них не было, чтобы послать за знакомой, то дорогого кушанья для себя и вина для сына, то денег, чтобы сделать подарок сюрприз Наташе, Соне и тому же Николаю.
Соня вела домашнее хозяйство, ухаживала за теткой, читала ей вслух, переносила ее капризы и затаенное нерасположение и помогала Николаю скрывать от старой графини то положение нужды, в котором они находились. Николай чувствовал себя в неоплатном долгу благодарности перед Соней за все, что она делала для его матери, восхищался ее терпением и преданностью, но старался отдаляться от нее.
Он в душе своей как будто упрекал ее за то, что она была слишком совершенна, и за то, что не в чем было упрекать ее. В ней было все, за что ценят людей; но было мало того, что бы заставило его любить ее. И он чувствовал, что чем больше он ценит, тем меньше любит ее. Он поймал ее на слове, в ее письме, которым она давала ему свободу, и теперь держал себя с нею так, как будто все то, что было между ними, уже давным давно забыто и ни в каком случае не может повториться.
Положение Николая становилось хуже и хуже. Мысль о том, чтобы откладывать из своего жалованья, оказалась мечтою. Он не только не откладывал, но, удовлетворяя требования матери, должал по мелочам. Выхода из его положения ему не представлялось никакого. Мысль о женитьбе на богатой наследнице, которую ему предлагали его родственницы, была ему противна. Другой выход из его положения – смерть матери – никогда не приходила ему в голову. Он ничего не желал, ни на что не надеялся; и в самой глубине души испытывал мрачное и строгое наслаждение в безропотном перенесении своего положения. Он старался избегать прежних знакомых с их соболезнованием и предложениями оскорбительной помощи, избегал всякого рассеяния и развлечения, даже дома ничем не занимался, кроме раскладывания карт с своей матерью, молчаливыми прогулками по комнате и курением трубки за трубкой. Он как будто старательно соблюдал в себе то мрачное настроение духа, в котором одном он чувствовал себя в состоянии переносить свое положение.
В начале зимы княжна Марья приехала в Москву. Из городских слухов она узнала о положении Ростовых и о том, как «сын жертвовал собой для матери», – так говорили в городе.
«Я и не ожидала от него другого», – говорила себе княжна Марья, чувствуя радостное подтверждение своей любви к нему. Вспоминая свои дружеские и почти родственные отношения ко всему семейству, она считала своей обязанностью ехать к ним. Но, вспоминая свои отношения к Николаю в Воронеже, она боялась этого. Сделав над собой большое усилие, она, однако, через несколько недель после своего приезда в город приехала к Ростовым.
Николай первый встретил ее, так как к графине можно было проходить только через его комнату. При первом взгляде на нее лицо Николая вместо выражения радости, которую ожидала увидать на нем княжна Марья, приняло невиданное прежде княжной выражение холодности, сухости и гордости. Николай спросил о ее здоровье, проводил к матери и, посидев минут пять, вышел из комнаты.
Когда княжна выходила от графини, Николай опять встретил ее и особенно торжественно и сухо проводил до передней. Он ни слова не ответил на ее замечания о здоровье графини. «Вам какое дело? Оставьте меня в покое», – говорил его взгляд.
– И что шляется? Чего ей нужно? Терпеть не могу этих барынь и все эти любезности! – сказал он вслух при Соне, видимо не в силах удерживать свою досаду, после того как карета княжны отъехала от дома.
– Ах, как можно так говорить, Nicolas! – сказала Соня, едва скрывая свою радость. – Она такая добрая, и maman так любит ее.
Николай ничего не отвечал и хотел бы вовсе не говорить больше о княжне. Но со времени ее посещения старая графиня всякий день по нескольку раз заговаривала о ней.
Графиня хвалила ее, требовала, чтобы сын съездил к ней, выражала желание видеть ее почаще, но вместе с тем всегда становилась не в духе, когда она о ней говорила.
Николай старался молчать, когда мать говорила о княжне, но молчание его раздражало графиню.
– Она очень достойная и прекрасная девушка, – говорила она, – и тебе надо к ней съездить. Все таки ты увидишь кого нибудь; а то тебе скука, я думаю, с нами.
– Да я нисколько не желаю, маменька.
– То хотел видеть, а теперь не желаю. Я тебя, мой милый, право, не понимаю. То тебе скучно, то ты вдруг никого не хочешь видеть.
– Да я не говорил, что мне скучно.
– Как же, ты сам сказал, что ты и видеть ее не желаешь. Она очень достойная девушка и всегда тебе нравилась; а теперь вдруг какие то резоны. Всё от меня скрывают.
– Да нисколько, маменька.
– Если б я тебя просила сделать что нибудь неприятное, а то я тебя прошу съездить отдать визит. Кажется, и учтивость требует… Я тебя просила и теперь больше не вмешиваюсь, когда у тебя тайны от матери.
– Да я поеду, если вы хотите.
– Мне все равно; я для тебя желаю.
Николай вздыхал, кусая усы, и раскладывал карты, стараясь отвлечь внимание матери на другой предмет.
На другой, на третий и на четвертый день повторялся тот же и тот же разговор.
После своего посещения Ростовых и того неожиданного, холодного приема, сделанного ей Николаем, княжна Марья призналась себе, что она была права, не желая ехать первая к Ростовым.
«Я ничего и не ожидала другого, – говорила она себе, призывая на помощь свою гордость. – Мне нет никакого дела до него, и я только хотела видеть старушку, которая была всегда добра ко мне и которой я многим обязана».
Но она не могла успокоиться этими рассуждениями: чувство, похожее на раскаяние, мучило ее, когда она вспоминала свое посещение. Несмотря на то, что она твердо решилась не ездить больше к Ростовым и забыть все это, она чувствовала себя беспрестанно в неопределенном положении. И когда она спрашивала себя, что же такое было то, что мучило ее, она должна была признаваться, что это были ее отношения к Ростову. Его холодный, учтивый тон не вытекал из его чувства к ней (она это знала), а тон этот прикрывал что то. Это что то ей надо было разъяснить; и до тех пор она чувствовала, что не могла быть покойна.
В середине зимы она сидела в классной, следя за уроками племянника, когда ей пришли доложить о приезде Ростова. С твердым решением не выдавать своей тайны и не выказать своего смущения она пригласила m lle Bourienne и с ней вместе вышла в гостиную.
При первом взгляде на лицо Николая она увидала, что он приехал только для того, чтобы исполнить долг учтивости, и решилась твердо держаться в том самом тоне, в котором он обратится к ней.
Они заговорили о здоровье графини, об общих знакомых, о последних новостях войны, и когда прошли те требуемые приличием десять минут, после которых гость может встать, Николай поднялся, прощаясь.
Княжна с помощью m lle Bourienne выдержала разговор очень хорошо; но в самую последнюю минуту, в то время как он поднялся, она так устала говорить о том, до чего ей не было дела, и мысль о том, за что ей одной так мало дано радостей в жизни, так заняла ее, что она в припадке рассеянности, устремив вперед себя свои лучистые глаза, сидела неподвижно, не замечая, что он поднялся.
Николай посмотрел на нее и, желая сделать вид, что он не замечает ее рассеянности, сказал несколько слов m lle Bourienne и опять взглянул на княжну. Она сидела так же неподвижно, и на нежном лице ее выражалось страдание. Ему вдруг стало жалко ее и смутно представилось, что, может быть, он был причиной той печали, которая выражалась на ее лице. Ему захотелось помочь ей, сказать ей что нибудь приятное; но он не мог придумать, что бы сказать ей.
– Прощайте, княжна, – сказал он. Она опомнилась, вспыхнула и тяжело вздохнула.
– Ах, виновата, – сказала она, как бы проснувшись. – Вы уже едете, граф; ну, прощайте! А подушку графине?
– Постойте, я сейчас принесу ее, – сказала m lle Bourienne и вышла из комнаты.
Оба молчали, изредка взглядывая друг на друга.
– Да, княжна, – сказал, наконец, Николай, грустно улыбаясь, – недавно кажется, а сколько воды утекло с тех пор, как мы с вами в первый раз виделись в Богучарове. Как мы все казались в несчастии, – а я бы дорого дал, чтобы воротить это время… да не воротишь.
Княжна пристально глядела ему в глаза своим лучистым взглядом, когда он говорил это. Она как будто старалась понять тот тайный смысл его слов, который бы объяснил ей его чувство к ней.
– Да, да, – сказала она, – но вам нечего жалеть прошедшего, граф. Как я понимаю вашу жизнь теперь, вы всегда с наслаждением будете вспоминать ее, потому что самоотвержение, которым вы живете теперь…
– Я не принимаю ваших похвал, – перебил он ее поспешно, – напротив, я беспрестанно себя упрекаю; но это совсем неинтересный и невеселый разговор.
И опять взгляд его принял прежнее сухое и холодное выражение. Но княжна уже увидала в нем опять того же человека, которого она знала и любила, и говорила теперь только с этим человеком.
– Я думала, что вы позволите мне сказать вам это, – сказала она. – Мы так сблизились с вами… и с вашим семейством, и я думала, что вы не почтете неуместным мое участие; но я ошиблась, – сказала она. Голос ее вдруг дрогнул. – Я не знаю почему, – продолжала она, оправившись, – вы прежде были другой и…
– Есть тысячи причин почему (он сделал особое ударение на слово почему). Благодарю вас, княжна, – сказал он тихо. – Иногда тяжело.
«Так вот отчего! Вот отчего! – говорил внутренний голос в душе княжны Марьи. – Нет, я не один этот веселый, добрый и открытый взгляд, не одну красивую внешность полюбила в нем; я угадала его благородную, твердую, самоотверженную душу, – говорила она себе. – Да, он теперь беден, а я богата… Да, только от этого… Да, если б этого не было…» И, вспоминая прежнюю его нежность и теперь глядя на его доброе и грустное лицо, она вдруг поняла причину его холодности.
– Почему же, граф, почему? – вдруг почти вскрикнула она невольно, подвигаясь к нему. – Почему, скажите мне? Вы должны сказать. – Он молчал. – Я не знаю, граф, вашего почему, – продолжала она. – Но мне тяжело, мне… Я признаюсь вам в этом. Вы за что то хотите лишить меня прежней дружбы. И мне это больно. – У нее слезы были в глазах и в голосе. – У меня так мало было счастия в жизни, что мне тяжела всякая потеря… Извините меня, прощайте. – Она вдруг заплакала и пошла из комнаты.
– Княжна! постойте, ради бога, – вскрикнул он, стараясь остановить ее. – Княжна!
Она оглянулась. Несколько секунд они молча смотрели в глаза друг другу, и далекое, невозможное вдруг стало близким, возможным и неизбежным.
……
Осенью 1814 го года Николай женился на княжне Марье и с женой, матерью и Соней переехал на житье в Лысые Горы.
В три года он, не продавая именья жены, уплатил оставшиеся долги и, получив небольшое наследство после умершей кузины, заплатил и долг Пьеру.
Еще через три года, к 1820 му году, Николай так устроил свои денежные дела, что прикупил небольшое именье подле Лысых Гор и вел переговоры о выкупе отцовского Отрадного, что составляло его любимую мечту.
Начав хозяйничать по необходимости, он скоро так пристрастился к хозяйству, что оно сделалось для него любимым и почти исключительным занятием. Николай был хозяин простой, не любил нововведений, в особенности английских, которые входили тогда в моду, смеялся над теоретическими сочинениями о хозяйстве, не любил заводов, дорогих производств, посевов дорогих хлебов и вообще не занимался отдельно ни одной частью хозяйства. У него перед глазами всегда было только одно именье, а не какая нибудь отдельная часть его. В именье же главным предметом был не азот и не кислород, находящиеся в почве и воздухе, не особенный плуг и назем, а то главное орудие, чрез посредство которого действует и азот, и кислород, и назем, и плуг – то есть работник мужик. Когда Николай взялся за хозяйство и стал вникать в различные его части, мужик особенно привлек к себе его внимание; мужик представлялся ему не только орудием, но и целью и судьею. Он сначала всматривался в мужика, стараясь понять, что ему нужно, что он считает дурным и хорошим, и только притворялся, что распоряжается и приказывает, в сущности же только учился у мужиков и приемам, и речам, и суждениям о том, что хорошо и что дурно. И только тогда, когда понял вкусы и стремления мужика, научился говорить его речью и понимать тайный смысл его речи, когда почувствовал себя сроднившимся с ним, только тогда стал он смело управлять им, то есть исполнять по отношению к мужикам ту самую должность, исполнение которой от него требовалось. И хозяйство Николая приносило самые блестящие результаты.
Принимая в управление имение, Николай сразу, без ошибки, по какому то дару прозрения, назначал бурмистром, старостой, выборным тех самых людей, которые были бы выбраны самими мужиками, если б они могли выбирать, и начальники его никогда не переменялись. Прежде чем исследовать химические свойства навоза, прежде чем вдаваться в дебет и кредит (как он любил насмешливо говорить), он узнавал количество скота у крестьян и увеличивал это количество всеми возможными средствами. Семьи крестьян он поддерживал в самых больших размерах, не позволяя делиться. Ленивых, развратных и слабых он одинаково преследовал и старался изгонять из общества.
При посевах и уборке сена и хлебов он совершенно одинаково следил за своими и мужицкими полями. И у редких хозяев были так рано и хорошо посеяны и убраны поля и так много дохода, как у Николая.
С дворовыми он не любил иметь никакого дела, называл их дармоедами и, как все говорили, распустил и избаловал их; когда надо было сделать какое нибудь распоряжение насчет дворового, в особенности когда надо было наказывать, он бывал в нерешительности и советовался со всеми в доме; только когда возможно было отдать в солдаты вместо мужика дворового, он делал это без малейшего колебания. Во всех же распоряжениях, касавшихся мужиков, он никогда не испытывал ни малейшего сомнения. Всякое распоряжение его – он это знал – будет одобрено всеми против одного или нескольких.
Он одинаково не позволял себе утруждать или казнить человека потому только, что ему этого так хотелось, как и облегчать и награждать человека потому, что в этом состояло его личное желание. Он не умел бы сказать, в чем состояло это мерило того, что должно и чего не должно; но мерило это в его душе было твердо и непоколебимо.
Он часто говаривал с досадой о какой нибудь неудаче или беспорядке: «С нашим русским народом», – и воображал себе, что он терпеть не может мужика.
Но он всеми силами души любил этот наш русский народ и его быт и потому только понял и усвоил себе тот единственный путь и прием хозяйства, которые приносили хорошие результаты.
Графиня Марья ревновала своего мужа к этой любви его и жалела, что не могла в ней участвовать, но не могла понять радостей и огорчений, доставляемых ему этим отдельным, чуждым для нее миром. Она не могла понять, отчего он бывал так особенно оживлен и счастлив, когда он, встав на заре и проведя все утро в поле или на гумне, возвращался к ее чаю с посева, покоса или уборки. Она не понимала, чем он восхищался, рассказывая с восторгом про богатого хозяйственного мужика Матвея Ермишина, который всю ночь с семьей возил снопы, и еще ни у кого ничего не было убрано, а у него уже стояли одонья. Она не понимала, отчего он так радостно, переходя от окна к балкону, улыбался под усами и подмигивал, когда на засыхающие всходы овса выпадал теплый частый дождик, или отчего, когда в покос или уборку угрожающая туча уносилась ветром, он, красный, загорелый и в поту, с запахом полыни и горчавки в волосах, приходя с гумна, радостно потирая руки, говорил: «Ну еще денек, и мое и крестьянское все будет в гумне».
Еще менее могла она понять, почему он, с его добрым сердцем, с его всегдашнею готовностью предупредить ее желания, приходил почти в отчаяние, когда она передавала ему просьбы каких нибудь баб или мужиков, обращавшихся к ней, чтобы освободить их от работ, почему он, добрый Nicolas, упорно отказывал ей, сердито прося ее не вмешиваться не в свое дело. Она чувствовала, что у него был особый мир, страстно им любимый, с какими то законами, которых она не понимала.
Когда она иногда, стараясь понять его, говорила ему о его заслуге, состоящей в том, что он делает добро своих подданных, он сердился и отвечал: «Вот уж нисколько: никогда и в голову мне не приходит; и для их блага вот чего не сделаю. Все это поэзия и бабьи сказки, – все это благо ближнего. Мне нужно, чтобы наши дети не пошли по миру; мне надо устроить наше состояние, пока я жив; вот и все. Для этого нужен порядок, нужна строгость… Вот что!» – говорил он, сжимая свой сангвинический кулак. «И справедливость, разумеется, – прибавлял он, – потому что если крестьянин гол и голоден, и лошаденка у него одна, так он ни на себя, ни на меня не сработает».
И, должно быть, потому, что Николай не позволял себе мысли о том, что он делает что нибудь для других, для добродетели, – все, что он делал, было плодотворно: состояние его быстро увеличивалось; соседние мужики приходили просить его, чтобы он купил их, и долго после его смерти в народе хранилась набожная память об его управлении. «Хозяин был… Наперед мужицкое, а потом свое. Ну и потачки не давал. Одно слово – хозяин!»