Кавалло

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Кава́лло (итал. cavalloлошадь, конь, также cavalluzzo, cavallerazzo, callo[1]) — медная монета, получившая своё название от выбитого на её реверсе коня. Это самая мелкая неаполитанская монета, — в начале её выпуска она приравнивалась к 1/6 торнезе, 1/12 серебряного грано, 1/120 карлино, 1/1200 золотого дуката и 1/7200 унции золотом[2].



История чеканки

Кавалло впервые введена в оборот в 1472 году королём Неаполя Фердинандом I (доном Ферранте) для Неаполя и Сицилии взамен полуденария (итал. billon denari)[3]. Монеты дона Ферранте отличалось от современных монет итальянских княжеств тем, что монарх был изображён в короне — он был единственным королём полуострова. Другие правители, — маркизы и герцоги — обычно изображались с непокрытой головой[4]. Корона на золотых и серебряных монетах Фердинанда была изображена реалистично, а на кавалло король изображён в лучистой короне Гелиоса[4]. В начале своей денежной реформы дон Ферранте лично распорядился собрать в своих владениях образцы античных монет и передать их старшему гравёру монетного двора Джироламо Липароло[5]. По мнению исследователя неаполитанских монет Артура Самбона, именно Липароло и является автором медных монет дона Ферранте, а образцом для короны на кавалло послужили римские антонинианы III века[6]. Конь, изображённый на реверсе монеты, является одним из личных (не геральдических) символов дона Ферранте наряду с горностаем[7], свободным стулом у Круглого Стола и Алмазной Горой[4]. Конь дона Ферранте сопровождался девизом-каламбуром EQVITAS REGNI («правосудие королевства»), обыгрывавшим созвучие латинских слов aequus — справедливый, и equus — лошадь[8]. Сын дона Ферранте Федериго использовал иные личные символы, но сохранил коня на кавалло[4].

Номинальный вес монеты был установлен в 1/180 фунта, или 40 гран, или 1,78 г[1]. Реальные монеты имеют вес от 0,8 до 1,8 г[9]. Их чеканили в самом Неаполе, в Л’Акуила, Альвито, Аматриче, Бриндизи, Лечче, Маноппелло, Сульмоне, Тальякоццо и других городах [10]. Точная идентификация монетных дворов относительна редка[11]. Во время французской оккупации Карл VIII чеканил для захваченного Неаполя кавалло с гербом династии Валуа[12]. Особенно много таких монет отчеканили в Ортоне, добровольно перешедшей под власть Карла[13]. После ухода французов Федериго перечеканил оккупационные кавалло по неаполитанскому образцу[12]. Избыточная чеканка и во время войны, и в предшествовавшие ей годы быстро привела к обесценению кавалло, и уже в 1498 году Фердинанд II деноминировал кавалло вдвое — с 1/12 грана до 1/24 грана серебра[14]. В марте 1499 года «старый кавалло» был заменён на сестино (итал. sestino), или двойной кавалло (итал. doppio cavallo)[1].

В 1626 году монета с тем же названием кавалло была введена в обращение на короткое время королём Испании Филиппом IV. Её варианты с кратным номиналом (2, 3, 4 и 6 кавалли) продолжали чеканиться и использоваться значительно дольше, вплоть до прихода на трон в Неаполе Жозефа Бонапарта, после чего были окончательно выведены из оборота. Последние монеты достоинством 3 кавалли были отчеканены в 1804 году.

Напишите отзыв о статье "Кавалло"

Примечания

  1. 1 2 3 Grierson, 1998, p. 457.
  2. Grierson, 1998, p. 359.
  3. Grierson, 1998, p. 6.
  4. 1 2 3 4 Grierson, 1998, p. 13.
  5. Grierson, 1998, pp. 13, 362.
  6. Grierson, 1998, pp. 13,340.
  7. Речь не о геральдической тинктуре, а о «настоящем» животном. Ферранте учредил Орден Горностая по образцу ордена Золотого Руна.
  8. Grierson, 1998, p. 14.
  9. Grierson, 1998, pp. 23, =457.
  10. Grierson, 1998, pp. 23-38, 394.
  11. Grierson, 1998.
  12. 1 2 Grierson, 1998, p. 394.
  13. Grierson, 1998, p. 31.
  14. Grierson, 1998, pp. 340, 457.

Литература

Отрывок, характеризующий Кавалло

Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.


Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.