Кавая

Город Кавая Страна АлбанияАлбания Область ТиранаТирана (область) | Тирана Округ Кавая Координаты 41°11′00″ с. ш. 19°33′00″ в. д.41.18333° с. ш. 19.55000° в. д. / 41.18333; 19.55000    Высота центра 8 м Население 36 000 человек (2007) Телефонный код +355 554 Почтовый индекс 2501 Почтовые индексы 2502 Автомобильный код KJ Показать/скрыть карты

Кава́я (алб. Kavaja, Kavajë) — город в Центральной Албании в 20 км к югу от Дурреса. Население — 36 000 (2007 год). Административный центр округа Кавая.

Географическое положение

Кавая расположена в восьми километрах от побережья Адриатического моря. На восточной окраине города начинаются холмы, тянущиеся до самой Тираны. На западе тоже проходит небольшая гряда холмов, отделяющая город от моря. Между этими холмами лежит равнина от бухты Дурреса до реки Шкумбини.

История

Кавая впервые упоминается в исторических документах XV века. Тогда местечко называлось Kavalje. Через него проходила древнеримская Эгнатиева дорога, соединявшая Диррахий (современный Дуррес) и Аполлонию. В XVII-XVIII веках Кавая пережила период экономического расцвета, став административным центром и рыночным городом вдвое крупнее Дурреса. Исторические здания Средневековья, а также четыре мечети были разрушены в XX веке, сохранилась только часовая башня. Кавая славилась своим гончарным производством и килимами.

Во времена социализма Кавая была промышленным и сельскохозяйственным центром региона.

Транспорт

Кавая — транспортный центр на пути из Тираны в Дуррес и из порта Дурреса в Македонию. С 2000 года междугороднее движение осуществляется по объездной дороге. Сам город расположен вдоль автострады по направлению с северо-запада на юго-восток. Город имеет железнодорожное сообщение.

Спорт

Местный футбольный клуб «Беса» выступает в Первом дивизионе Албании.

Знаменитые земляки и жители города

• Джихани, Парит — албанский футболист
• Лала, Алтин — албанский футболист
• Моисси, Александр — немецкий и австрийский актёр

Отрывок, характеризующий Кавая

– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.