Кавтарадзе, Георгий Георгиевич

Георгий Кавтарадзе
გიორგი ქავთარაძე
Имя при рождении:	Георгий Георгиевич Кавтарадзе
Профессия:	актёр, театральный педагог, сценарист, кинорежиссёр, театральный педагог
Годы активности:	1957 — наст. время
Театр:	Театр имени Марджанишвили Театр имени Руставели Кутаисский театр имени Месхишвили

Гео́ргий Гео́ргиевич Кавтара́дзе (груз. გიორგი გიორგის ძე ქავთარაძე; род. 2 апреля 1940) — советский и грузинский актёр, сценарист, режиссёр.

Биография

Родился 2 апреля 1940 года в Тбилиси Грузинской ССР.

Окончил режиссёрский факультет Тбилисского театрального института им. Ш. Руставели (1967).

С 17 лет работал в Тбилисском академическом театре имени К. Марджанишвили, был рабочим сцены, режиссёром и актёром этого театра.

С 1962 — актёр и режиссёр (с 1967) Тбилисского академического драматического театра имени Ш. Руставели, вернулся в этот театр в 1973 году.

В 1969—1972 — главный режиссёр Батумского театра им. И.Чавчавадзе.

С 1974 — педагог кафедры актёрского мастерства Тбилисского театрального института им. Ш. Руставели .

В 1976—1982 — директор Кутаисского театра имени Л. Месхишвили.

С 1982 — художественный руководитель и директор Сухумского драматического театра им. К.Гамсахурдиа.

В кино — с 1964 года.

Фильмография

Актёр

• 1964 — Свадьба
• 1965 — Лебедев против Лебедева
• 1966 — Он убивать не хотел
• 1968 — По Руси
• 1968 — Тревога
• 1968 — При дороге
• 1969 — Не горюй!
• 1970 — Буба (новелла в киноальманахе «Как стать мужчиной»)
• 1971 — Красный дипломат
• 1972 — Белые камни (новелла в одноимённом киноальманахе)
• 1972 — Чари-рама
• 1973 — Мелодии Верийского квартала — Катамадзе, полицейский
• 1975 — Любовь с первого взгляда
• 1976 — По законам гостеприимства (новелла в киноальманахе «100 грамм для храбрости») - Георгий
• 1976 — Подранки
• 1981 — Будь здоров, дорогой
• 1982 — Кукарача
• 1985 — В одном маленьком городе
• 1985 — Возвращение Будулая
• 1990 — Николай Вавилов — Сталин
• 1991 — Привал странников
• 1992 — Золотой паук

Режиссёр

• 1992 — Золотой паук

Сценарист

• 1992 — Золотой паук

Театры, с которыми работает Г. Кавтарадзе

• 1969—1972 — Грузинский батумский театр имени И. Чавчавадзе
• Таганрогский ордена Почёта драматический театр имени А. П. Чехова

Награды и премии

• Народный артист Грузинской ССР (1982).
• Народный артист Абхазской АССР (1983).

Отрывок, характеризующий Кавтарадзе, Георгий Георгиевич

Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.


Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.