Кадисский залив

Кади́сский залив (исп. Golfo de Cádiz) — открытый залив Атлантического океана вдоль юго-западного берега Пиренейского полуострова протяжённостью 320 км от города Фару в Португалии до мыса Трафальгар в западном конце Гибралтарского пролива. Омывает берега провинции Уэльвы и атлантический берег провинции Кадис в Испании и южный берег португальской провинции Алгарве. Включает в себя Кадисскую бухту. Глубина до 100 м. Площадь — 7000 м. Средняя температура воды составляет + 15 °C. Приливы полусуточные, высотой до 3 м.

Кадисский залив на протяжении всей истории имел особое значение благодаря открытому положению на Атлантике, входу в Средиземное море и многочисленным впадающим в залив рекам. Данные характеристики стимулировали создание большого числа портов и развитию судоходства, в особенности после открытия Христофором Колумбом Нового Света. Положение залива также сделало его местом многих морских сражений, наиболее известным из которых является Трафальгарское сражение. В последнее время в регионе Кадисского залива наблюдается слабая, но периодическая сейсмическая активность.

Береговая линия Испании на протяжении всего залива слабо изрезанная, низменная и болотистая. Берега Португалии представлены в основном скалистой береговой полосой, сложенной каменно-угольными сланцами и песчаниками. Главные реки, впадающие в залив — Гвадиана и Гвадалквивир.

Основные порты: Вила-Реал-де-Санту-Антониу, Тавира, Ольян, Фару (Португалия), Кадис, Уэльва, Сан-Фернандо (Испания). Большая часть залива вдоль испанской территории входит в состав морского курорта Коста-де-ла-Лус, пользующегося популярностью среди виндсёрфингистов. Неподалёку от устья реки Гвадалквивир находится национальный парк «Доньяна».

В хозяйственной деятельности главными составляющими являются рыболовство и морские грузоперевозки, а также торговля и туризм. Помимо этого, в заливе на протяжении Гвадалквивирской впадины открыто несколько газовых месторождений.

Ссылки

• [dic.academic.ru. Академик]
• [bse.sci-lib.com. Большая советская энциклопедия]

Отрывок, характеризующий Кадисский залив

Под Красным взяли двадцать шесть тысяч пленных, сотни пушек, какую то палку, которую называли маршальским жезлом, и спорили о том, кто там отличился, и были этим довольны, но очень сожалели о том, что не взяли Наполеона или хоть какого нибудь героя, маршала, и упрекали в этом друг друга и в особенности Кутузова.
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…


В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.