Каждому своё

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Ка́ждому своё (лат. suum cuique [суум куиквэ]) – всякому своё, каждому по его заслугам) — классический принцип справедливости. В Новейшей истории фраза получила известность как надпись, сделанная немецкими нацистами над входом в концентрационный лагерь смерти Бухенвальд, — Jedem das Seine. В современном использовании, особенно в Германии и оккупированных ею во время Второй мировой войны странах, фраза воспринимается с негативным оттенком, поскольку имеет устойчивую ассоциацию с Третьим рейхом.





История

Античность

Suum cuique восходит к основе из античной Греции. В «Государстве» Платон отмечает, что справедливость есть, «если кто-либо делает своё и не вмешивается в дела других» (τὸ τὰ αὑτοῦ πράττειν καὶ μὴ πολυπραγμονεῖν δικαιοσύνη ἐστί, to ta autou prattein kai me polypragmonein dikaiosyne esti, IV 433a). Каждый должен делать своё (для общества, государства), а именно удовлетворять в полной мере и объёме своих знаний, возможностей и личных условий. Платон, кроме того, считает, что каждый должен получить своё и не может быть лишён своего (например, прав, имущества) (433e).

Римский юрист Ульпиан высшим принципом права видел справедливость, о которой писал: «Предписание права суть: честно жить, не вредить другому, каждому воздавать своё» (Iuris praecepta sunt haec: honeste vivere, alterum non laedere, suum cuique tribuere, D.1.1.10.1)

Известность фразе принёс римский оратор, философ и политик Цицерон (106 до н. э. — 43 до н. э.):

А правосудие, которое каждому воздаёт должное, какое имеет отношение к богам?

— [la.wikisource.org/wiki/De_natura_deorum/Liber_III De Natura Deorum] (Цицерон. О природе богов) III, 38).[1]

Также, фраза использовалась Цицероном в трактатах: «О законах», «Об обязанностях», «О пределах добра и зла».

Другой перевод фразы: «Правосудие узнается по тому, что оно присуждает каждому своё.»

Позже выражение стало употребляться вне юридического контекста.

Пруссия

В качестве девиза ордена Черного орла (вероятно, в значении «каждому за свои заслуги»), учреждённого Фридрихом I и девиза Фельдъегерской службы Бундесвера — военной полиции германского бундесвера, использовалась латинская версия выражения Suum cuique.

Католический катехизис

В католическом катехизисе, имевшем законную силу в Третьем рейхе, в толковании седьмой заповеди под названием: «Предоставляй каждому своё» (Gönn jedem das seine).

Третий рейх

В 1937 году нацисты построили концентрационный лагерь Бухенвальд, недалеко от Веймара. Над главными воротами входа лагеря была помещена фраза «jedem das seine». Эта фраза была типичным пропагандистским лозунгом того времени, подобной лозунгу «Arbeit macht frei» («Труд освобождает»), вывешенным над входом в некоторых нацистских концлагерях, в том числе Освенциме, Гросс-Розене, Заксенхаузене и Терезиенштадте.

Использование словосочетания сегодня

  • В настоящее время в испанском исп. (dar) a cada uno lo suyo — «воздать каждому своё» — является формулировкой основополагающего принципа юстиции[2] лат. Unicuique suum, восходящего к «Дигестам» Ульпиана
  • В итальянском словосочетание итал. а ciascuno il suo широко используется без каких-либо коннотаций: от конструкций со значением «по вкусу» — например, итал. A ciascuno il suo idolo — «каждому — свой кумир»[3] и итал. A ciascuno il suo Caravaggio — «Каждому — свой Караваджо»[4]. Словосочетание «A ciascuno il suo» также использовалось в качестве названия романа Леонардо Шаши и кинофильма Элио Петри по этому роману и песни Марио Венути.
  • Девиз швейцарского полукантона Аппенцелль-Ауссерроден (с 1809 года).

  • Девиз столицы Намибии — Виндхук
  • В 1998 году в Германии компания Nokia использовала фразу в своей рекламной кампании (мобильный телефон со сменными цветовыми панелями); это вызвало возмущение общественности, и кампания была прекращена[5]. Фраза также была использована в июле 1998 года компанией Rewe для оформления рекламной кампании гриля, производимого ими; в создании немецкой рекламной акции компании Microsoft для программного обеспечения Bürosoftware2; использовалась корпорацией McDonalds для оформления меню пунктов быстрого питания в Тюрингии[5], в январе 2009 года совместная рекламная кампания производителя кофе Tchibo и заправочных станций Esso под слоганом «Каждому своё» была запрещена в Германии как использующая нацистскую символику[6]. Участившиеся прецеденты использования данной фразы потребовали от немецких властей усилий по привлечению внимания общества к данной проблематике, так как фраза в сознании немцев является синонимом призыва к массовым убийствам[5].
  • В качестве девиза официального печатного органа Святого Престола L’Osservatore Romano (Римский Обозреватель) используется вариант unicuique suum, напечатанного под верхней частью первой страницы.
  • Одно из произведений Валентина Пикуля носит название «Каждому своё»
  • Также этой фразе посвящена песня русского рок-коллектива «Крематорий», такое название имеет седьмой трек студийного альбома «Танго на облаке» 1994 года.
  • В марте 2007 года в театре Клагенфурта «народная оперетта» Силке Хасслер и Петера Туррини с названием «Каждому своё» была снята. Премьера была 2009/2010 экранизирована под названием «Полуправда в другой жизни», это смертельный марш венгерских евреев в последние дни Второй мировой войны.

См. также

Напишите отзыв о статье "Каждому своё"

Примечания

  1. Перевод М. И. Рижского по Марк Туллий Цицерон. Философские трактаты. — М.: Наука, 1985.
    Похожая мысль высказана и в трактате «О законах»: [la.wikisource.org/wiki/De_legibus/Liber_I De legibus] (I,19)
  2. [www.enciclopedia-juridica.biz14.com/d/justicia/justicia.htm justicia // Enciclopedia jurídica]
  3. [www.giovaniemissione.it/spiritualita/idolo.htm A ciascuno il suo idolo // Giovaniemissione]
  4. Francesca Bonazzoli. A ciascuno il suo Caravaggio // Corriere della sera, 10 novembre 2010
  5. 1 2 3 [www.fasena.de/download/dienstleistung/Jedem%20das%20Seine.pdf Kurzdokumentation zur Formel «Jedem das Seine»] (нем.). fasena.de. Проверено 13 апреля 2009. [www.webcitation.org/65OaiW8sW Архивировано из первоисточника 12 февраля 2012].
  6. [www.gazeta.ru/news/lenta/2009/01/15/n_1317657.shtml Рекламная кампания «Каждому своё» запрещена в Германии как нацистская] | Газета. Ru

Отрывок, характеризующий Каждому своё



В антракте в ложе Элен пахнуло холодом, отворилась дверь и, нагибаясь и стараясь не зацепить кого нибудь, вошел Анатоль.
– Позвольте мне вам представить брата, – беспокойно перебегая глазами с Наташи на Анатоля, сказала Элен. Наташа через голое плечо оборотила к красавцу свою хорошенькую головку и улыбнулась. Анатоль, который вблизи был так же хорош, как и издали, подсел к ней и сказал, что давно желал иметь это удовольствие, еще с Нарышкинского бала, на котором он имел удовольствие, которое не забыл, видеть ее. Курагин с женщинами был гораздо умнее и проще, чем в мужском обществе. Он говорил смело и просто, и Наташу странно и приятно поразило то, что не только не было ничего такого страшного в этом человеке, про которого так много рассказывали, но что напротив у него была самая наивная, веселая и добродушная улыбка.
Курагин спросил про впечатление спектакля и рассказал ей про то, как в прошлый спектакль Семенова играя, упала.
– А знаете, графиня, – сказал он, вдруг обращаясь к ней, как к старой давнишней знакомой, – у нас устраивается карусель в костюмах; вам бы надо участвовать в нем: будет очень весело. Все сбираются у Карагиных. Пожалуйста приезжайте, право, а? – проговорил он.
Говоря это, он не спускал улыбающихся глаз с лица, с шеи, с оголенных рук Наташи. Наташа несомненно знала, что он восхищается ею. Ей было это приятно, но почему то ей тесно и тяжело становилось от его присутствия. Когда она не смотрела на него, она чувствовала, что он смотрел на ее плечи, и она невольно перехватывала его взгляд, чтоб он уж лучше смотрел на ее глаза. Но, глядя ему в глаза, она со страхом чувствовала, что между им и ей совсем нет той преграды стыдливости, которую она всегда чувствовала между собой и другими мужчинами. Она, сама не зная как, через пять минут чувствовала себя страшно близкой к этому человеку. Когда она отворачивалась, она боялась, как бы он сзади не взял ее за голую руку, не поцеловал бы ее в шею. Они говорили о самых простых вещах и она чувствовала, что они близки, как она никогда не была с мужчиной. Наташа оглядывалась на Элен и на отца, как будто спрашивая их, что такое это значило; но Элен была занята разговором с каким то генералом и не ответила на ее взгляд, а взгляд отца ничего не сказал ей, как только то, что он всегда говорил: «весело, ну я и рад».
В одну из минут неловкого молчания, во время которых Анатоль своими выпуклыми глазами спокойно и упорно смотрел на нее, Наташа, чтобы прервать это молчание, спросила его, как ему нравится Москва. Наташа спросила и покраснела. Ей постоянно казалось, что что то неприличное она делает, говоря с ним. Анатоль улыбнулся, как бы ободряя ее.
– Сначала мне мало нравилась, потому что, что делает город приятным, ce sont les jolies femmes, [хорошенькие женщины,] не правда ли? Ну а теперь очень нравится, – сказал он, значительно глядя на нее. – Поедете на карусель, графиня? Поезжайте, – сказал он, и, протянув руку к ее букету и понижая голос, сказал: – Vous serez la plus jolie. Venez, chere comtesse, et comme gage donnez moi cette fleur. [Вы будете самая хорошенькая. Поезжайте, милая графиня, и в залог дайте мне этот цветок.]
Наташа не поняла того, что он сказал, так же как он сам, но она чувствовала, что в непонятных словах его был неприличный умысел. Она не знала, что сказать и отвернулась, как будто не слыхала того, что он сказал. Но только что она отвернулась, она подумала, что он тут сзади так близко от нее.
«Что он теперь? Он сконфужен? Рассержен? Надо поправить это?» спрашивала она сама себя. Она не могла удержаться, чтобы не оглянуться. Она прямо в глаза взглянула ему, и его близость и уверенность, и добродушная ласковость улыбки победили ее. Она улыбнулась точно так же, как и он, глядя прямо в глаза ему. И опять она с ужасом чувствовала, что между ним и ею нет никакой преграды.
Опять поднялась занавесь. Анатоль вышел из ложи, спокойный и веселый. Наташа вернулась к отцу в ложу, совершенно уже подчиненная тому миру, в котором она находилась. Всё, что происходило перед ней, уже казалось ей вполне естественным; но за то все прежние мысли ее о женихе, о княжне Марье, о деревенской жизни ни разу не пришли ей в голову, как будто всё то было давно, давно прошедшее.
В четвертом акте был какой то чорт, который пел, махая рукою до тех пор, пока не выдвинули под ним доски, и он не опустился туда. Наташа только это и видела из четвертого акта: что то волновало и мучило ее, и причиной этого волнения был Курагин, за которым она невольно следила глазами. Когда они выходили из театра, Анатоль подошел к ним, вызвал их карету и подсаживал их. Подсаживая Наташу, он пожал ей руку выше локтя. Наташа, взволнованная и красная, оглянулась на него. Он, блестя своими глазами и нежно улыбаясь, смотрел на нее.

Только приехав домой, Наташа могла ясно обдумать всё то, что с ней было, и вдруг вспомнив князя Андрея, она ужаснулась, и при всех за чаем, за который все сели после театра, громко ахнула и раскрасневшись выбежала из комнаты. – «Боже мой! Я погибла! сказала она себе. Как я могла допустить до этого?» думала она. Долго она сидела закрыв раскрасневшееся лицо руками, стараясь дать себе ясный отчет в том, что было с нею, и не могла ни понять того, что с ней было, ни того, что она чувствовала. Всё казалось ей темно, неясно и страшно. Там, в этой огромной, освещенной зале, где по мокрым доскам прыгал под музыку с голыми ногами Duport в курточке с блестками, и девицы, и старики, и голая с спокойной и гордой улыбкой Элен в восторге кричали браво, – там под тенью этой Элен, там это было всё ясно и просто; но теперь одной, самой с собой, это было непонятно. – «Что это такое? Что такое этот страх, который я испытывала к нему? Что такое эти угрызения совести, которые я испытываю теперь»? думала она.
Одной старой графине Наташа в состоянии была бы ночью в постели рассказать всё, что она думала. Соня, она знала, с своим строгим и цельным взглядом, или ничего бы не поняла, или ужаснулась бы ее признанию. Наташа одна сама с собой старалась разрешить то, что ее мучило.
«Погибла ли я для любви князя Андрея или нет? спрашивала она себя и с успокоительной усмешкой отвечала себе: Что я за дура, что я спрашиваю это? Что ж со мной было? Ничего. Я ничего не сделала, ничем не вызвала этого. Никто не узнает, и я его не увижу больше никогда, говорила она себе. Стало быть ясно, что ничего не случилось, что не в чем раскаиваться, что князь Андрей может любить меня и такою . Но какою такою ? Ах Боже, Боже мой! зачем его нет тут»! Наташа успокоивалась на мгновенье, но потом опять какой то инстинкт говорил ей, что хотя всё это и правда и хотя ничего не было – инстинкт говорил ей, что вся прежняя чистота любви ее к князю Андрею погибла. И она опять в своем воображении повторяла весь свой разговор с Курагиным и представляла себе лицо, жесты и нежную улыбку этого красивого и смелого человека, в то время как он пожал ее руку.