Казачьи чины

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Казак (чин)»)
Перейти к: навигация, поиск

Казачьи чины — это чины (звания), персонально присваиваемые военнослужащим и военнообязанным (в том числе казакам на льготе) в соответствии с их военной и специальной подготовкой, служебным положением, заслугами, выслугой лет, принадлежностью к казачьему войску.





История

Первые чины (должности) у казаков так называемая казачья старшина (Дон, Запорожье и так далее) — атаман, гетман, писарь, кантарей, сотник, десятник — были выборные.

Позднее появление чинов в казачьих войсках (полковник, наказной атаман, войсковой писарь, войсковой судья, есаул и так далее) относится к XVXVI векам, что было связано с развитием войсковой организации казачества как войск в системе Русского государства.

В Русском войске чины впервые были введены в середине XVI столетия в стрелецком войске.

Городовые казаки Русского государства в XVI—XVIII веках, находились в «приборе» у своего головы, который и набирал их на службу. Казачий «голова» непосредственно подчинялся городовому воеводе или осадному «голове». Нормальный состав «прибора» исчислялся в 500 человек. «Приборы» делились на сотни, которые находились в «приказе» у сотников. Сотни в свою очередь подразделялись на полусотни (во главе с пятидесятниками) и десятки (во главе с десятниками). Права и обязанности должностных лиц городовых казаков соответствовали функциям таких же должностных лиц у стрельцов. Размещенные по городам казаки получали название того города, где были поселены. У казаков, поступивших на службу отрядами (станицами), сохранялись их выборные атаманы, подчинявшиеся казацкому «голове» или городовому воеводе. Особняком стояли сторожевые казаки, часто подчинявшиеся своему отдельному «голове». Чин рядового сторожевого казака был выше чина пятидесятника городовых казаков. Казачьи атаманы, «головы», сотники и сторожевые казаки были приравнены к «детям боярским» и получали за свою службу не только деньги, но и земельные наделы.

Последний русский царь и первый всероссийский император Петр I установил единую систему военных, гражданских и придворных чинов, которая была окончательно закреплена в 1722 году в «Табели о рангах». Чины соотносились к определенному классу, старшим из которых являлся первый класс.

В конце XVIII века в Табель о рангах были включены офицерские чины казачьих войск.

В 1828 году при императоре Николае I в казачьих войсках вводится единая система всех чинов (воинских званий). К тому времени у казачества существовали следующие чины:

В дальнейшем эта система чинов (воинских должностей — званий) в казачьих войсках больше изменений не терпела. В 1880 году вводится чин подхорунжего.

В 1884 году чин подполковника заменяется чином войскового старшины, который раньше соответствовал армейскому майору, и введен чин подъесаула, равный штаб-ротмистру в армейской кавалерии.

В Российской Империи лица из казачьего сословия, исполняющие во время службы обязанности соответствующих казачьих офицеров, но не имеющие права на производство в воинское звание, именовались «зауряд-хорунжий», «зауряд-сотник», «зауряд-есаул». Например, чин «зауряд-хорунжего» давался вахмистрам и урядникам за боевые отличия. На погонах хорунжего они имели «на верху» погона, поперек его, нашивки того звания, из которого они были произведены в офицерский чин. От кадровых казачьих офицеров зауряд-офицеров также отличали и некоторые детали обмундирования - отсутствие офицерских темляков, офицерского галуна на портупеях и пр.

Чины

Казак

На самой нижней ступеньке служебной лестницы казачьего войска стоял рядовой казак, соответствующий ря­довому пехоты.

Приказный

Приказный имел одну лычку и соответ­ствовал ефрейтору в пехоте.

Урядник

Звания младшего уряд­ника и старшего урядника, соответ­ствовали младшему унтер-офи­церу и старше­му унтер-офицеру соответственно. В современной российской армии звание урядника аналогично званию сержанта, а погоны имеют две у младшего и три у старшего урядника поперечные полоски[4]. Урядник мог командовать 26 всадниками (взводом)[5]. Казачий урядник является героем песни «За рекой Ляохэ».

Вахмистр

В русской кавалерии и жандармерии вахмистр являлся ближайшим помощником командира сотни, эскадрона, батареи по строевой подготовке, внутреннему порядку и хозяйственным делам. Чин вахмистра соответствовал чину фельдфебеля в пехоте. В современном казачестве существуют чины младшего вахмистра (старшина), вахмистра (прапорщик) и старшего вахмистра (старший прапорщик), что наиболее чётко отражает соответствие вахмистров царской армии и нынешних армейских званий и должностей.

Подхорунжий

По положению 1884 года, вве­денному Александром III, следу­ющим чином в казачьих войс­ках, но только для военного времени, являлся «подхорунжий», который соответствовал чину подпрапорщика в пехоте (примерно равен прапорщику в современной армии) и вводился только в военное время. В мирное время, кроме казачьих войск, эти чины существовали только в запасе. Подхорунжий не относился к офицерскому чину и являлся самым старшим унтер-офицерским званием.

Первым офицерским чином в пехоте, только в военное время и для ополчения являлось звание «прапорщик», что соответствует современному званию «младший лейтенант».

Хорунжий

Хорунжий — следующая степень, фактически первичный обер-офицерский чин, соответствует подпоручику в пехоте или корнету в кавалерии. По служебному положению соответствует лейтенанту в современной армии, носил погоны с голу­бым просветом на серебряном поле (прикладной цвет Донского Войска) с двумя звездочками.

Сотник

Сотник — обер-офицерский чин в казачьих войсках, соответствующий поручику в регулярной армии. Сотник носил погоны такого же оформления, но с тремя звёздочками, соответствуя по своему положению современному старшему лейтенанту. Командовал полусотней.

Подъесаул

Подъесаул являлся помощником или заместителем есаула, командовал каза­чьей сотней. Погоны имели то же оформление, что у сотника, но с четырьмя звёз­дочками. По служебному положению соответствует современному капитану. Введен этот чин в 1884 г. В регулярных войсках соответствовал чину штабс-капитана и штаб-ротмистра.

Есаул

Есаулы были генераль­ные, войсковые, полковые, сотенные, станичные, походные и артиллерийские. Генеральный есаул (два на Войско) — высший чин после гетмана. В мирное время генеральные есаулы выпол­няли инспекторские функции, на войне командовали несколь­кими полками, а в отсутствие гетмана — всем Войском. Но это характерно только для запорожских казаков.

Войсковые есаулы выбира­лись на Войсковом Круге (в Донском и большинстве других — по два на Войско, в Волжском и Оренбургском — по одному). Занимались административны­ми делами. С 1835 года назнача­лись в качестве адъютантов при войсковом наказном атамане.

Полковые есаулы (первона­чально два на полк) выполняли обязанности штабс-офицеров, являлись ближайшими помощ­никами командира полка. Сотенные есаулы (по одному на сотню) командовали сотнями. Это звено не привилось в Донском Войске после первых веков существова­ния казачества. Станичные же есаулы были характерны только для Донско­го Войска. Они выбирались на станичных сходах и являлись помощниками станичных атама­нов.

Походные есаулы (обычно два на Войско) выбирались при выступлении в поход. Выполня­ли функции помощников поход­ного атамана, в XVI — XVII веках при его отсутствии командовали войском, позднее являлись исполнителями приказаний поход­ного атамана.

Артиллерийский есаул (один на Войско) подчинялся началь­нику артиллерии и исполнял его поручения.

Генеральные, полковые, ста­ничные и другие есаулы посте­пенно были упразднены.

Сохранялся лишь войсковой есаул при войсковом наказном ата­мане казачьего войска.

В 1798—1800 гг. чин есаула был приравнен к чину ротмистра в кавалерии.

Есаул, как правило, командо­вал (по поручению старшего начальника) отрядом от одной до нескольких сотен. Соответствовал по служебному положению современному майору. Носил погоны с одним просветом без звездочек.

Войсковой стар­шина

Название войсковой старшина про­изошло от старинного названия исполнительного органа власти у казаков. Во второй половине XVIII века это название в видо­измененной форме распростра­нилось на лиц, командовавших отдельными отраслями управле­ния казачьего войска. С 1754 г. войсковой старшина приравни­вался к майору, а с упразднени­ем этого чина в 1884 году — к подполковнику. Носил погоны с двумя голубыми просветами на серебряном поле и тремя звездами (до 1884 - с двумя звездами).

Полковник

Полковник — погоны такие же, как и у войско­вого старшины, но без звездо­чек с двумя просветами или эполетами. Высший штаб-офицерский чин в казачьих войсках. Присваивался командирам полков.

Атаман Походный

Атаман Походный — погоны такие же, как и у генеральского состава. Чин присваивался в военное время генералам казачьих войск при каждой армии; они наблюдали за правильным использованием и сбережением казачьих войск.

Атаман Войсковой Наказной

Атаман Войсковой Наказной. Чин присваивался главноначальникам военного и гражданского управления Донского, Сибирского, Кавказских и Приамурских казачьих войск.

Атаман Наказной

Чин наказной атаман присваивался главноначальникам военного и гражданского управления в Терском, Кубанском, Астраханском, Уральском, Семиреченском и других.

Августейший Атаман всех Казачьих Войск

Почётный чин, присваивавшийся с 1827 года Наследнику Цесаревичу до вступления его на престол как Шефу (почётному командиру) всех Казачьих Войск.

Гетман

Гетман — традиционный титул руководителей Войска Запорожского. В апреле — декабре 1918 года — название должности главы Украинской Державы.

Современные Казачьи чины в России

В настоящее время, в казачьих организациях могут существовать казачьи чины. Чины членов казачьих обществ ,внесенных в Государственный реестр казачьих обществ установлены Указом Президента РФ и относятся к специальным званиям. Чины общественных организаций устанавливаются общественной организацией и не регламентируются нормативными правовыми актами. При этом казачьи организации, как правило, придерживаются исторических наименований чинов и знаков различия. При этом часть общественных казачьих организаций устанавливают ранее не существовавшие в казачестве генеральские чины.

Ниже указаны чины членов казачьих обществ, внесенных в Государственный реестр казачьих обществ

Нижние и младшие чины
Нижние чины Младшие чины
Погоны к
повседневной
форме одежды
Казачий чин Казак Приказный Младший урядник Урядник Старший урядник Младший вахмистр Вахмистр Старший вахмистр
Звание в ВС России Рядовой Ефрейтор Младший сержант Сержант Старший сержант Старшина Прапорщик Старший прапорщик
... в царской армии Младший унтер-офицер Старший унтер-офицер Вахмистр, фельдфебель (нашивка как у ст.сержанта) Подпрапорщик
Погоны к
походной
форме одежды
Группа Рядовые Унтер-офицеры
Старшие, главные и высшие чины
Старшие чины Главные чины Высший чин
Погоны к
повседневной
форме одежды
Казачий чин Подхорунжий Хорунжий Сотник Подъесаул Есаул Войсковой старшина Казачий полковник Казачий генерал
Звание в ВС России Младший лейтенант Лейтенант Старший лейтенант Капитан Майор Подполковник Полковник Генерал-майор
... в царской армии Прапорщик Подпоручик

Корнет

Поручик Штабс-капитан
Штабс-ротмистр
Капитан
Ротмистр
Погоны к
походнной
форме одежды
Группа Обер-офицеры Штаб-офицеры Генералы

Напишите отзыв о статье "Казачьи чины"

Примечания

  1. Илл. 381. Казак Донского Войска и Обер-Офицер Донской Конно-Артиллерийской № 2 батареи, 30 мая 1862. (В городской парадной форме). // Перемены в обмундировании и вооружении войск Российской Императорской армии с восшествия на престол Государя Императора Александра Николаевича (с дополнениями) : Составлено по Высочайшему повелению / Сост. Александр II (император российский), илл. Балашов Петр Иванович и Пиратский Карл Карлович. — СПб.: Военная типография, 1857—1881. — До 500 экз. — Тетради 1—111 : (С рисунками № 1—661). — 47×35 см.
  2. Илл. 382. Урядник и Генерал Доского Войска, 30 мая 1862. (В обыкновенной походной и в городской праздничной форме). // Перемены в обмундировании и вооружении войск Российской Императорской армии с восшествия на престол Государя Императора Александра Николаевича (с дополнениями) : Составлено по Высочайшему повелению / Сост. Александр II (император российский), илл. Балашов Петр Иванович и Пиратский Карл Карлович. — СПб.: Военная типография, 1857—1881. — До 500 экз. — Тетради 1—111 : (С рисунками № 1—661). — 47×35 см.
  3. Илл. 476. Донские Казачьи полки и артиллерия, 30 сентября 1867. (Парадная форма). // Перемены в обмундировании и вооружении войск Российской Императорской армии с восшествия на престол Государя Императора Александра Николаевича (с дополнениями) : Составлено по Высочайшему повелению / Сост. Александр II (император российский), илл. Балашов Петр Иванович и Пиратский Карл Карлович. — СПб.: Военная типография, 1857—1881. — До 500 экз. — Тетради 1—111 : (С рисунками № 1—661). — 47×35 см.
  4. [okvsk.ru/kazachi-chinyi-i-voinskie-zvaniya.html Казачьи чины и погоны СкР в сравнении с воинскими званиями ВС РФ]
  5. [svgbdvr.ru/istoriya/pervye-kazachi-posty первые казачьи посты]

Ссылки

  • [okvsk.ru/kazachi-chinyi-i-voinskie-zvaniya.html Казачьи чины и погоны СкР в сравнении с воинскими званиями ВС России.]
  • [vernoe-kazachestvo.org.ua/content/view/18/53/ Казачьи чины. Чинопроизводство.]

Отрывок, характеризующий Казачьи чины

Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.


12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.