Элиа Казан

Элиа Казан
Elia Kazan
Имя при рождении:	Элиас Казанджоглу
Дата рождения:	7 сентября 1909(1909-09-07)
Место рождения:	Константинополь, Османская империя
Дата смерти:	28 сентября 2003(2003-09-28) (94 года)
Место смерти:	Нью-Йорк, США
Гражданство:	США США
Профессия:	кинорежиссёр, сценарист, кинопродюсер
Карьера:	1934—1976

Элиа Казан (англ. Elia Kazan, при рождении Илиас Казанджоглу (греч. Ηλίας Καζαντζόγλου); 7 сентября 1909 — 28 сентября 2003) — американский режиссёр театра и кино. Помимо активной деятельности на режиссёрском поприще он показал себя успешным сценаристом и писателем, а в 1947 году стал одним из основателей прославленной Актёрской студии в Нью-Йорке. За годы своей карьеры он дважды удостаивался премии «Оскар» за лучшую режиссуру, четырежды — «Золотого глобуса», пять раз — премии «Тони», а также различных престижных премий на многих кинофестивалях мира, таких как Каннский и Венецианский кинофестивали.

Биография

Илиас Казандзоглу (греч. Ηλίας Καζαντζόγλου, тур. Elia Kazancıoğlu) родился в Константинополе, в семье греков, торговавших хлопком. В 1913 году он с семьёй эмигрировал в Нью-Йорк, где его отец занялся торговлей коврами. После обучения в одном из колледжей Массачусетса Илиас поступил в Йельский университет, на отделение драматического искусства. В 1930-х Казан выступал с Театральной труппой Нью-Йорка, где помимо него были задействованы Ли Страсберг, Клиффорд Одетс, Лютер и Стелла Адлер. С 1934 года на протяжении почти двух лет Казан являлся тайным членом Коммунистической партии.

К началу 1940-х годов Элиа Казан стал одним из самых видных театральных режиссёров Нью-Йорка, закрепив за собой прочное место среди элиты города. Как актёр он успешно себя показал в постановках «Люди в белых халатах», «В ожидании Лефти», «Джонни Джонсон», «Золотой мальчик» и «Лилиом», а его режиссёрский талант был продемонстрирован пьесами «Трамвай Желание» (1947), «Кошка на раскалённой крыше» (1955), автором которых был Теннесси Уильямс, а также постановками «Все мои сыновья» и «Смерть коммивояжёра» Артура Миллера. За две последние, а также за пьесу «J.B.» Элиа Казан получил премии «Тони».

Помимо театра Элиа Казан успешно показал себя в качестве талантливого кинорежиссёра, создавшего такие знаменитые кинокартины, как «Джентльменское соглашение» (1947) и «В порту» (1954), которые принесли ему две премии «Оскар». Также он выступил режиссёром кинокартин «Трамвай „Желание“» (1951), «К востоку от рая» (1955), «Лицо в толпе» (1957), «Дикая река» (1960), «Великолепие в траве» (1961) и «Америка, Америка» (1963). Одним из самых успешных было сотрудничество режиссёра в начале 1950-х годов с актёром Марлоном Брандо, снявшимся в фильмах «Трамвай „Желание“», «Вива, Сапата!», «В порту». Последний фильм Элиа Казана вышел в 1976 году — «Последний магнат» с Робертом Де Ниро в главной роли. 13 фильмов Казана были номинированы на «Оскар» хотя бы в одной категории и 9 из них были удостоены хотя бы одной премии. Самым успешным на «Оскаре» стал фильм «В порту» — 12 номинаций и 8 премий.

Фигура Элиа Казана была очень спорной в актёрских кругах Америки. В 1952 году на слушаниях в Комитете по расследованию антиамериканской деятельности он открыто назвал имена своих соратников по Коммунистической партии, в которой состоял в середине 1930-х. При этом Казан стал одним из немногих, кто выдал восьмерых своих бывших соратников-актёров, из-за чего те сразу же попали в «чёрный список Голливуда» и их карьера вскоре завершилась. По этому поводу Орсон Уэллс сказал: «Казан променял свою душу на плавательный бассейн». Этот поступок многие американские актёры так ему и не простили, и когда в 1999 году Элиа Казану вручали почётный «Оскар», некоторые (Ник Нолти, Эд Харрис) отказались аплодировать вообще, а некоторые (Стивен Спилберг, Джим Керри) аплодировали сидя. С протестом против вручения ему премии также выступил французский режиссёр Жюль Дассен, который сам угодил в начале 1950-х в «чёрный список Голливуда».

Элиа Казан был трижды женат. Первые два брака закончились смертью его супруг, а третий продлился до его собственной кончины. Режиссёр скончался 28 сентября 2003 года в Нью-Йорке в возрасте 94 лет.

Фильмография

Режиссёр

• 1945 — Дерево растёт в Бруклине / The Tree Grows in Brooklyn
• 1947 — Море травы / Sea of Grass
• 1947 — Джентльменское соглашение / Gentleman’s Agreement
• 1947 — Бумеранг! / Boomerang!
• 1949 — Пинки / Pinky
• 1950 — Паника на улицах / Panic in the Streets
• 1951 — Трамвай «Желание» / A Streetcar Named Desire
• 1952 — Вива, Сапата! / Viva Zapata!
• 1953 — Человек на канате / Man on a Tightrope
• 1954 — В порту / On the Waterfront
• 1955 — К востоку от рая / East of Eden
• 1956 — Куколка / Baby Doll
• 1957 — Лицо в толпе / A Face in the Crowd
• 1960 — Дикая река / Wild River
• 1961 — Великолепие в траве /Splendor in the Grass
• 1963 — Америка, Америка / America, America
• 1969 — Сделка / The Arrangement
• 1972 — Гости / The Visitors
• 1976 — Последний магнат / The Last Tycoon

Сценарист

• 1963 — Америка, Америка / America, America
• 1969 — Сделка / The Arrangement

Продюсер

• 1955 — К востоку от рая / East Of Eden
• 1956 — Куколка / Baby Doll
• 1957 — Лицо в толпе / A Face In The Crowd
• 1961 — Великолепие в траве /Splendor In The Grass
• 1963 — Америка, Америка / America, America
• 1969 — Сделка / The Arrangement

Ссылки

• Элиа Казан (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=7926713 Элиа Казан] (англ.) на сайте Find a Grave
• [ibdb.com/person.php?id=15277 Элиа Казан] (англ.) на сайте Internet Broadway Database
• [goodcinema.ru/?q=node/5486 Фотографии Элии Казана]  (рус.)

Отрывок, характеризующий Элиа Казан

Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.