Казаринов, Дмитрий Леонидович

	Дмитрий Леонидович Казаринов
Дата рождения	20 сентября 1903
Место рождения	Умань
Дата смерти	18 января 1968 (64 года)
Место смерти	Воронеж
Принадлежность	СССР
Род войск	Пехота
Годы службы	1925 — 1926 годы ; 1935 — 1959 годы
Звание	<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение
Командовал	28-й стрелковый корпус ; 246-я стрелковая дивизия
Сражения/войны	Польский поход ; Присоединение Бессарабии и Северной Буковины к СССР ; Великая Отечественная война

В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Казаринов.

Дмитрий Леонидович Казаринов (20 сентября 1903 года, Умань — 18 января 1968 года, Воронеж) — советский военный деятель, генерал-майор (1945 год).

Начальная биография

Дмитрий Леонидович Казаринов родился 20 сентября 1903 года в Умани.

Военная служба

Довоенное время

В октябре 1925 года был призван в ряды РККА, после чего был направлен на учёбу в команду одногодичников при полковой школе 3-го полка связи (Украинский военный округ), дислоцированного в Харькове. После окончания учёбы в ноябре 1926 года был уволен в запас.

В мае 1935 года был повторно призван в ряды РККА, после чего был направлен на учёбу на курсы усовершенствования начальствующего состава при Киевской военной школе связи, после окончания которых в октябре того же года был направлен в 99-ю стрелковую дивизию (Киевский военный округ), где служил на должностях начальника связи и помощника начальника штаба 297-го стрелкового полка и помощника начальника связи штаба дивизии, а в марте 1940 года был назначен на должность помощника начальника оперативного отдела штаба 17-го стрелкового корпуса. Принимал участие в боевых действиях во время походов в Западную Украину, а затем в Западную Буковину.

Великая Отечественная война

С началом войны Казаринов находился на прежней должности.

В августе 1941 года был назначен на должность начальника 1-го отделения оперативного отдела штаба 12-й армии, в феврале 1942 года — на должность начальника штаба 15-й стрелковой дивизии, а затем — на должность начальника штаба 28-го стрелкового корпуса. С 3 по 8 марта полковник Казаринов исполнял должность командира этого корпуса, находившегося на формировании в районе села Студенок. С назначением на должность командира корпуса генерал-майора Нечаева полковник Казаринов вернулся на должность начальника штаба корпуса, который после окончания формирования принимал участие в боевых действиях во время Курской битвы, Черниговско-Припятской, Киевской и Житомирско-Бердичевской наступательных операций, а также при освобождении городов Чернигов, Овруч, Коростень, Новоград-Волынский и других.

В октябре 1944 года был назначен на должность командира 246-й стрелковой дивизии, которая участвовала в боевых действиях во время Верхнесилезской, Моравско-Остравской и Пражской наступательных операций, а также в освобождении городов Краков, Ратибор, Опава, Моравска-Острава, Оломоуц и Прага. За умелое руководство частями дивизии полковник Дмитрий Леонидович Казаринов был награждён двумя орденами Красного Знамени, а также ему было присвоено воинское звание «генерал-майор».

Послевоенная карьера

После войны был направлен на учёбу на высшие академические курсы при Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова, после окончания которых в феврале 1947 года был назначен на должность начальника оперативного отдела — заместителя начальника штаба Южно-Уральского военного округа, а в марте 1950 года — на должность военного советника начальника оперативного управления Генштаба Венгерской армии.

С ноября 1954 года состоял в распоряжении Главного управления кадров Министерства обороны СССР и в марте 1955 года был назначен на должность начальника военной кафедры Воронежского зооветеринарного института.

Генерал-майор Дмитрий Леонидович Казаринов в октябре 1959 года вышел в запас. Умер 18 января 1968 года в Воронеже.

Награды

Память

Напишите отзыв о статье "Казаринов, Дмитрий Леонидович"

Литература

Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 1. — С. 249—250. — ISBN 5-901679-08-3.

Отрывок, характеризующий Казаринов, Дмитрий Леонидович

– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.

Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.