Казачёнок, Владимир Александрович

Владимир Казачёнок
Общая информация
Полное имя	Владимир Александрович Казачёнок
Родился	Колпино, Ленинград, СССР
Гражданство	СССР Россия
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	Зенит
Должность	директор футбольной академии
Карьера
Клубная карьера*
1971—1975	Зенит (Ленинград)	46 (7)
1976—1978	Динамо (Москва)	64 (13)
1979—1983	Зенит (Ленинград)	144 (58)
1971—1983	Итого	254 (78)
Национальная сборная**
1976—1979	СССР	2 (0)
Тренерская карьера
1987—1989	Динамо (Ленинград)
199?—?	СДЮШОР Зенит
2001—2002	Светогорец
2003	Динамо (СПб)
2004—2005	Петротрест
2006—2007	Химки
2008—2009	Смена-Зенит
2010—2011	Калев (Силламяэ)
2013—2014	Калев (Силламяэ)	функционер
2014—н.в.	Зенит	функционер
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Влади́мир Алекса́ндрович Казачёнок (6 сентября 1952, Колпино, Ленинград) — советский футболист, нападающий. Один из лучших игроков в истории «Зенита». Мастер спорта СССР международного класса. Игрок сборной СССР. После завершения игровой карьеры — российский футбольный тренер и функционер. Заслуженный тренер России.

Биография

Владимир Казачёнок родился в городе Колпино, давшем российскому футболу, кроме него, ещё Герасимова, Панова, Хромченкова и некоторых других игроков. Собрав с друзьями команду, играл на турнирах «Кожаный мяч». Затем на протяжении некоторого времени выступал в местной команде «Ижорец». Одним из первых тренеров Казачёнка был Сергей Сальников. В команду «Зенит» попал в 1971 году, но долгое время не мог пробиться в основной состав. По словам самого Владимира, его природные данные были достаточно скромными, и всё, чего он смог добиться в дальнейшем — результат работы над собой. В чемпионатах 1974 и 1975 года сыграл 41 матч. Футболистом, как не служившим в армии, стали интересоваться ведомственные клубы. Владимир принял предложение московского «Динамо», тем более с тогдашним тренером «Зенита» Зониным отношения складывались неудачно.

Играя в «Динамо» рядом с такими игроками, как Пильгуй, Бубнов, Гершкович, Казачёнок учился у них мастерству и скоро стал любимцем болельщиков. Отыграв в «Динамо» три сезона, завоевав Кубок страны (1977), он перешёл обратно в «Зенит», который теперь тренировал Юрий Морозов.

В 1980 году ленинградцы завоевали бронзовые медали чемпионата, а Казачёнок был признан лучшим игроком сезона в составе сине-бело-голубых. С 1981 года Казачёнок стал капитаном команды. Болельщики посвятили ему множество кричалок:

«У нашего „Зенита“ болельщиков не счесть, пока такие люди, как Казачёнок есть».
«Кто болеет за „Зенит“, у того жена родит не мальчишку, не девчонку, а Володю Казачёнка!»
«Я хочу иметь ребёнка от Володи Казачёнка!»

В 1983 году несмотря на множество предложений, он решил закончить карьеру игрока: с новым тренером клуба Павлом Садыриным общего языка он не нашёл, а играть где-то ещё, кроме родного клуба, не хотел. К тому же у Владимира дала о себе знать старая травма, из-за сильных болей в коленном суставе он стал испытывать огромный дискомфорт.

После этого играл за ветеранские команды, пытался найти новое занятие. Работал бригадиром грузчиков в трансагентстве, пробовал тренировать ленинградское «Динамо», год работал в Финляндии, пробовал себя в роли комментатора футбольных матчей, работал завучем в СДЮШОР «Зенит», пробовал стать депутатом, но в последний момент снял свою кандидатуру. Наконец, нашёл себя на тренерском поприще, со второй попытки. Сначала опять поработал в петербургском «Динамо», затем в «Петротресте».

С 2006 года тренировал команду «Химки», в первый же год выведя её из Первого дивизиона в Премьер-лигу. В середине сезона 2007 у Владимира Казачёнка возникли проблемы со здоровьем. Врачи поставили диагноз — гипертония. Казачёнок через месяц ненадолго вернулся к руководству командой, но 6 сентября, в день своего 55-летия, всё же покинул пост главного тренера.

В январе 2010 года приступил к обязанностям главного тренера эстонского клуба «Калев» из Силламяэ, где работал до конца декабря 2011 года. 14 июня 2013 года был назначен спортивным директором «Калева». С начала 2014 года занимает пост директора футбольной академии «Зенита».

С 2012 года, после того как сборная Санкт-Петербурга стала традиционным участником Мемориала Валентина Гранаткина, бессменно является её главным тренером на турнире.

Достижения

• Бронзовый призёр чемпионата СССР: 1980
• Обладатель Кубка СССР: 1977
• Член клуба Григория Федотова: 104 гола
• Включён в список 33 лучших футболистов сезона в СССР: 1974, 1979, 1980 (все три раза — под № 3)

Ссылки

• [www.transfermarkt.co.uk/vladimir-kazachyonok/profil/trainer/4345 Профиль на сайте transfermarkt.de]  (нем.),  (англ.)
• [www.fckhimki.ru/modules/players/index_d.php?current_id=15&player_id=24 Профиль тренера на сайте ФК «Химки»]
• [www.rusteam.permian.ru/players/kazachenok.html Профиль на сайте «Сборная России по футболу»]
• [totalfootball.ru/wiki/index.php/%D0%9A%D0%B0%D0%B7%D0%B0%D1%87%D0%B5%D0%BD%D0%BE%D0%BA Интервью радиопрограмме «Страсти по футболу»]
• [www.nevasport.ru/articles.php?id=18715 Владимир Казачёнок: Аршавин тоже обязан Кержакову]
• [zenit-history.ru/sezony/55-igroki-k/231-kazachenok-vladimir-aleksandrovich Статистика на сайте zenit-history.ru]

Отрывок, характеризующий Казачёнок, Владимир Александрович

И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.


На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»