Каземат

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
В Викисловаре есть статья «каземат»

Казема́т или казематированное помещение (фр. casemate, от итал. casamatta букв. «слепое (невидимое) укрепление, здание», произошло из слов "casa" (дом) + "matta" (помешанный; матовый)):

  • отдельное внутреннее помещение в укреплённом фортификационном сооружении (крепости, форте, ДОТе, батарее и т. п.), защищённое от вражеского артиллерийского огня и бомбардировки и служащее для размещения гарнизона, складов боеприпасов, продовольствия и т.д, а иногда и вооружения;
  • защищённое помещение на броненосном корабле для размещения артиллерийских орудий (устар.);
  • при использовании крепости в качестве тюрьмы камеры в ней также называют казематами.




Классификация

По назначению казематы разделяются на охранительные и оборонительные. Первые служат обеспеченным хранилищем огнестрельных (пороховые магазины и снарядные и зарядные погреба) и продовольственных (продовольственные магазины и склады) запасов, для жилья гарнизона (отдельные казематированные казармы, казармы под валгангами и т. п.) и для сообщения (потерны, ворота); вторые назначаются для закрытого помещения орудий и стрелков с оборонительными целями (пушечные казематы или стрелковые галереи).

Каземат в броненосном кораблестроении

Каземат на военном корабле XIX—XX веков — замкнутое бронированное помещение, предназначенное для защищенной установки одного или нескольких орудий, ведущих огонь через орудийные порты.

Исторически, казематы появились на броненосных кораблях как развитие традиционной пушечной палубы. По мере развития бронирования стало ясно, что большие батареи из нескольких десятков сравнительно легких орудий бесполезны в противостоянии броненосцев; чтобы пробивать броню, требовались самые мощные и тяжелые орудия, которые (из-за их размеров и веса) можно было установить на корабль лишь несколько штук. Соответственно, длинная орудийная палуба, протянутая почти на всю длину корпуса броненосца, стала не нужна. Её можно было сократить до сравнительно небольшого защищенного со всех сторон каземата в центре корпуса, таким образом, уменьшив вес необходимого бронирования.

Первые броненосцы с казематированной батареей были созданы во время Гражданской Войны в Америке. Первым мореходным броненосцем с казематированной батареей был построенный в 1861—1862 северянами USS «Нью Айронсайдс»; он имел полный броневой пояс по ватерлинии и сравнительно короткую, закрытую со всех сторон броней казематированную батарею в центре корпуса. Оконечности над поясом не были защищены броней, ибо не являлись жизненно важными для корабля.

В дальнейшем, все флоты мира перешли на строительство казематных броненосцев, и этот тип корабля являлся доминирующим в 1870-х. Постепенно, артиллерийский каземат из вписанного в обводы надводного борта, начали делать выступающим за пределы такового — затем, чтобы концевые орудия каземата могли вести погонный и ретирадный огонь соответственно.

В 1880-х, с появлением более эффективных башенных и барбетных орудийных установок, имевших широкие углы обстрела, а также в связи с развитием тяжелой артиллерии (появившиеся гигантские пушки, весившие десятки тонн, были просто неудобны для казематированной установки), тяжелое вооружение корабля перестали ставить в казематах. Однако, казематы сохранились как дешевое и эффективное средство защиты вспомогательных орудий — скорострельной и противоминной артиллерии. В этой роли, казематы сохранялись вплоть до окончания Первой Мировой Войны — когда увеличившиеся дистанции боя, возросшая потребность в универсальной артиллерии (способной играть роль как противоминной так и зенитной) и требования механизации стрельбы привели к тому, что вспомогательные орудия также начали устанавливать в башнях.

Требования к казематам (энциклопедия Брокгауза и Ефрона)

Боевые условия пользования казематами требуют, чтобы самые сильные бомбы, какие может употребить противник при осаде крепости, не могли проникнуть внутрь. Прежде такой цели удовлетворяли казематы из кирпича и цемента, имеющие стены и свод толщиной до 4 футов (1,22 м)[1] и до 10 футов (3,05 м) земли на своде. Современными наисильнейшими снарядами осадной артиллерии, а именно 8-ми и 9-дюймовыми (20,32 и 22,86 см)[1] бомбами (торпедами) (брошенными из мортир), заключающими от 40 до 60 фунтов (16,38—24,57 кг)[1] пироксилина или мелинита, такие своды пробиваются насквозь. Чтобы казематы оставались неуязвимыми и при современном огне — материалом для них должен служить бетон. Требования к прочности и устойчивости диктуют их устройство. Покрытие каземата может быть сводчатое или плоское; в том и другом случае бетон кладётся в виде сплошной массы, без каких-либо прослоек из иного материала.

Толщина свода зависит, главным образом, от того, можно ли поместить поверх свода землю; безопасный слой земли против бомб (торпед) считается 18 фт. (5,50 м), а против двух попаданий в одно место — 24 фт. (7,32 м). При таком мощном слое земли свод может быть в 4 фт. (1,22 м); при 18 фт. — в 6,5—7 фт. (1,98 — 2,14 м); при 12 фт. (3,66 м) — в 8—10 фт.(2,44—3,08 м). Это максимум толщины свода: наибольшее проникание бомб в землю считается в 12 фт. При меньшем слое земли, хотя бомбы и будут достигать поверхности бетона и рваться на ней, но над ними будет не столь сильная забивка, отчего и действие их ослабляется. Слой в 4 фт. не играет роли и лишь уменьшает разлет осколков. При таком слое земли, или совсем без него, бетонный свод может иметь от 6 до 8 фт. (от 1,83 до 2,44 м) толщины. Те или другие цифры в указанных пределах зависят от важности и значения постройки, также от величины представляемой ими цели и от величины пролёта. Форма сводов предпочтительна полуциркульная. Толщина промежуточных опорных стен (могут быть из кирпича) зависит от величины пролёта и колеблется от 4 до 6 фт.; крайние же опорные стены делаются не менее 6 фт. Что касается лицевых стен, то огню их никогда нельзя подставлять; и тогда можно делать в 4 фт., в противном случае (даже и от косых ударов) делают в 7 фт. (2,14 м). Тыльные стены делаются как крайние опорные; их полезно выводить также сводами. Внутренние переборки 3 фт. (0,92 м) толщины. Фундаменты либо не менее 12 фт. глубины, либо обыкновенные, но обеспеченные рядом расположенным горизонтальным бетонным матрасом, толщ. 3—4 фт. Двери, окна и вообще все отверстия закрываются герметически особыми броневыми железными ставнями, чтобы не допускать внутрь проникания ядовитых продуктов взрыва бомб, способных умертвить в казематах всё живое. Ещё надежнее эти отверстия (особенно входные) обеспечивать от непосредственного удара газов особыми заслонками со сквозным проходом. Плоские покрытия употребляются реже и состоят из ряда железных балок (бимс), иногда двух рядов (верхний — накрест), покрытых соответственным слоем бетона (4—6 фт. (1,22—1,83 м) толщиной). казематы, доставляя полное обеспечение наиболее жизненным факторам обороны, стали играть выдающуюся роль в фортификации лишь с начала XX столетия, так как ранее атакующий не владел средствами успешного навесного поражения. Тем не менее употребление казематов восходит к глубокой древности, чему пример казематные постройки Карфагена (на 300 слонов, 4 тыс. лошадей и 24 тыс. чел.). В настоящее время наличность безопасных от бомб казематов в долговременных укреплениях является условием самого их существования; без таких казематов долговременное укрепление теряет ныне всякий смысл и значение.[2]

Внешние изображения
[www.navy.su/gallery/02/beggrov/01.jpg Орудийный каземат фрегата «Ослябя»]

Напишите отзыв о статье "Каземат"

Примечания

  1. 1 2 3 Здесь и далее при пересчёте предполагается, что используются русские меры.
  2. Казематы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

См. также

Отрывок, характеризующий Каземат

– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.


После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.
Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.
Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.
Но генералам, в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого то, забрать в плен для чего то какого нибудь герцога или короля, – генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь то самое время давать сражения и побеждать кого то. Кутузов только пожимал плечами, когда ему один за другим представляли проекты маневров с теми дурно обутыми, без полушубков, полуголодными солдатами, которые в один месяц, без сражений, растаяли до половины и с которыми, при наилучших условиях продолжающегося бегства, надо было пройти до границы пространство больше того, которое было пройдено.
В особенности это стремление отличиться и маневрировать, опрокидывать и отрезывать проявлялось тогда, когда русские войска наталкивались на войска французов.
Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.
– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.