Казиль, Женевьева
Поделись знанием:
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
| Женевьева Казиль | ||||
| Geneviève Casile | ||||
| Имя при рождении: |
Geneviève Vanneufville | |||
|---|---|---|---|---|
| Место рождения: |
Булонь-Бийанкур, департамент О-де-Сен, Иль-де-Франс, Франция | |||
| Профессия: | ||||
| Карьера: |
с 1959 — по наст. время | |||
| Направление: | ||||
| Награды: |
| |||
Женевье́ва Кази́ль, собственная фамилия Vanneufville (фр. Geneviève Casile, фр. Geneviève Vanneufville; род. 15 августа 1938, Булонь-Бийанкур, О-де-Сен, Иль-де-Франс, Франция) — французская актриса театра и кино, популярная в 1970-х годах. Советским кинозрителям известна главным образом по ролям королев в исторических мини-сериалах — Изабеллы в мини-сериале «Про́клятые короли» по одноимённому циклу романов Мориса Дрюона и Марии-Антуанетты в мини-сериале «Мария-Антуанетта».
Содержание
Биография
 Внешние изображения
| |
|---|---|
|
[www.lesmolieres.com/Websites/lesmolieres/Images/archives/Genevi%C3%A8ve%20Casile.jpg Женевьева Казиль] |
Французская актриса театра и кино Женевьева Казиль родилась 15 августа 1937 года в Булонь-Бийанкур, пригороде Парижа, во Франции.
Дедушка будущей актрисы был художником, отец — инженером, мать — художницей и музыкантом. Женевьева с детства росла в творческой среде и увлекалась музыкой, живописью и танцами. С 4-летнего возраста танцевала в труппах Ролана Пети и Мориса Бежара. Окончила консерваторию в Реймсе по классу фортепиано и теории музыки. Затем обратилась к драматическому театру, поступила в Национальную Консерваторию драматического искусства в Париже, окончила драматические курсы, основанные Рене Симоном, по классу Жана-Луи Барро и Жоржа Шармана.
Творчество
Женевьева Казиль — одна из ведущих актрис театра «Комеди Франсэз», в котором проработала несколько десятилетий начиная с 1959 года (с 1994 года — Почётный член). На сцене этого театра (и других французских театров) в течение нескольких десятилетий актриса сыграла множество ролей более чем в 88 спектаклях, — в основном, в классическом репертуаре: в пьесах Расина, Корнеля, Еврипида, Мольера, Бомарше, Ростана, Гюго, Скриба, Мариво, Жироду, Ануя, Кокто, Шиллера, Лопе де Веги, Шекспира, Уайльда, и других драматургов.
Одна из лучших ролей актрисы в театре «Комеди Франсэз» — Роксана в спектакле «Сирано де Бержерак» по пьесе Эдмона Ростана. Среди театральных ролей актрисы — Андромаха, Электра, Береника, Клитемнестра, Мария Стюарт, Лукреция Борджиа, Химена, донья Соль, графиня Альмавива, донна Анна, и многие другие. В 1976 году сыграла маркизу Чибо в театральном спектакле (демонстрировавшемся по телевидению) режиссёра Франко Дзеффирелли «Лорензаччо» по Альфреду де Мюссе. Пробовала себя в качестве певицы: в 1985 году спела Кармен в театральном спектакле, демонстрировавшемся по телевидению.
В кино и на телевидении Женевьева Казиль снималась реже, чем выступала в театре. Наибольшую известность актрисе принесли роли принцесс и королев — прекрасных, слегка холодноватых, гордых и надменных. Российскому зрителю актриса знакома, в основном, по ролям в мини-сериалах: Изабелла Французская, дочь короля Франции Филиппа IV Красивого и королева Англии («Французская волчица») в мини-сериале «Проклятые короли» (1972) режиссёра Клода Бармá по одноимённому циклу романов Мориса Дрюона; королева Франции Мария-Антуанетта в мини-сериале «Мария-Антуанетта» (1975) режиссёра Ги-Андре Лефранка. В некоторых европейских странах по телевидению демонстрировался (и выпущен во Франции на DVD) мини-сериал «Катрин», снятый в 1986 году по одноимённому циклу романов Жюльетты Бенцони, в котором актриса Женевьева Казиль сыграла роль королевы Иоланды Арагонской.
Семья
- Дочь — Элен Бабу — театральная актриса.
Признание и награды
- Кавалер Ордена Почётного легиона
- Офицер Ордена Искусств и литературы
- Офицер Ордена «За заслуги»
- Почётный член французского театра «Комеди Франсэз» с 1994 года
- Театральные премии, среди которых:
- 1969 — Приз Тереза Марни (фр. Thérèse Marney)
- 1998 — Премия имени Мольера (национальная театральная премия Франции) в категории «Лучшая актриса второго плана» за роль в театральном спектакле «Милый друг»
Избранная фильмография
- 1961 — Лукреция Борджиа и хорошая дама из Феррары (ТВ) / Lucrèce Borgia ou La bonne dame de Ferrare — Лукреция Борджиа
- 1961 — Графиня де Монсоро (ТВ) / La dame de Monsoreau — Диана де Mеридор
- 1961 — Мёртвая королева (ТВ) / La Reine morte — Инес де Кастро
- 1962 — Семь смертных грехов / Les sept péchés capitaux — Рита
- 1962 — Сто лет любви: хозяйка кузницы, любовь, фортепиано и Сафо / Cent ans d'amour : Le maître de forges, Amour et piano et Sapho — Клер
- 1963 — Гораций (ТВ) / Horace — Сабина
- 1964 — Дорога в Версаль (ТВ) / La route de Versailles — мадам Дюбарри
- 1965 — Галантные празднества / Les fêtes galantes — принцесса Елена
- 1965 — Цинна (ТВ) / Cinna — Эмилия
- 1966 — Сюркуф, тигр семи морей / Surcouf, le tigre des sept mers — Мария-Кристина
- 1967 — Рыцарь по прозвищу «Буря» (мини-сериал) / Le chevalier tempête / The Storm Knight / The Flashing Blade — Изабель де Соспел
- 1968 — Грозовой перевал (ТВ) / Les hauts de Hurlevent — Кэтрин Эрншо
- 1968 — Наслаждение в добродетели (ТВ) / La Volupté de l'honneur — Агата Ренни
- 1970 — Принцесса Элиды (ТВ) / La princesse d'Elide — принцесса Элиды
- 1972 — Проклятые короли (мини-сериал) / Les rois maudits — Изабелла Французская
- 1972 — Электра (ТВ) / Électre — Электра
- 1972 — Учёные женщины (ТВ) / Les Femmes savantes — Арманда
- 1974 — Эжен Сю (ТВ) / Eugène Sue — герцогиня де Розан
- 1975 — Мария-Антуанетта (мини-сериал) / Marie-Antoinette — Мария-Антуанетта
- 1975 — Ундина / Ondine — Берта
- 1976 — Эрнани / Hernani — донья Соль
- 1976 — Леди Годива (мини-сериал) / Lady Godiva — леди Годива
- 1976 — Стакан воды (ТВ) / Le verre d'eau — Анна, королева Англии
- 1976 — Лорензаччо (ТВ) / Lorenzaccio — маркиза Чибо
- 1977 — Женитьба Фигаро (ТВ) / Le Mariage de Figaro — графиня
- 1979 — Мария Стюарт (ТВ) / Marie Stuart — Мария Стюарт
- 1980 — Венецианский купец (ТВ) / Le marchand de Venise — Порция
- 1985 — Балкон / Le Balcon — Кармен
- 1986 — Катрин (мини-сериал) / Catherine — Иоланда Арагонская
- 1989 — Дочь Евы (ТВ) / Une fille d'Ève — маркиза д’Эспар
- 1990 — Ласенер / Lacenaire — мать Ласенера
- 1995 — Французская женщина / Une femme française — Соланж
- 2004 — Смутные воды (ТВ) / Les eaux troubles — Жаклин Гардон
- 2004 — Прогулка / Le promeneur du champ de Mars — Симона Пикарра
- 2006 — Апрель / Avril — мать Мари-Жозе
- 2009 — Отпусти, влечение (Влечение) / Partir — мать Семюэла
- 2009 — Развод / Divorces! — мать Валентины
- 2012 — Как шеф / Comme un chef — мать Беатрис
Напишите отзыв о статье "Казиль, Женевьева"
Ссылки
- [www.imdb.fr/name/nm0143684/ Женевьева Казиль на IMDb]
- [www.kinopoisk.ru/name/270651/ Женевьева Казиль на КиноПоиск Ру]
- [viaf.org/viaf/221461009/ Женевьева Казиль на VIAF]
- [www.worldcat.org/identities/viaf-151571 Женевьева Казиль на WorldCat]
- [www.videoguide.ru/card_person.asp?idPerson=19032 Женевьева Казиль на ВидеоГид Ру]
- [www.comedie-francaise.fr/comedien.php?&id=515&idcom=441 Женевьева Казиль на сайте театра «Комеди Франсез»]
- [www.cineressources.net/recherche_t_r.php?type=PNP&pk=81453&rech_type=P&textfield=Genevi%E8ve+Casile&rech_mode=contient&pageF=1&pageP=1 Женевьева Казиль на BiFi]
- [lesarchivesduspectacle.net/?IDX_Personne=23753 Женевьева Казиль на сайте «Les Archives du Spectacle»]
- [php88.free.fr/bdff/act.php?ID=1929&p=act Фотогалерея Ж. Казиль на сайте «Base de données de films francais avec images»]
- [www.lesmolieres.com/genevive-casile Фотография Женевьевы Казиль]
- [www.fanpix.net/picture-gallery/genevieve-casile-picture-11875722.htm Фотография Женевьевы Казиль]
- [www.lesautographesdusiecle.com/4538-thickbox/casile-genevieve.jpg Фотография Женевьевы Казиль]
- [www.cyranodebergerac.fr/img_stoc/scenes_ecrans/w-cyrano-roxane-casile.jpg Фотография Ж. Казиль в роли Роксаны в спектакле «Сирано де Бержерак» театра «Комеди Франсэз»]
- [www.t411.me/torrents/marie-antoinette-1975 Фотография Ж. Казиль в роли королевы Марии-Антуанетты в мини-сериале «Мария-Антуанетта» (1975)]
- [vivelareine.tumblr.com/post/18919786952 Фотография Ж. Казиль в роли королевы Марии-Антуанетты в мини-сериале «Мария-Антуанетта» (1975)]
- [i664.photobucket.com/albums/vv9/francomac123/Actrices/GenevieveCasile_LaReineYolande.jpg Фотография Ж. Казиль в роли королевы Иоланды Арагонской в мини-сериале «Катрин» (1986)]
- [archivesnicolastreatt.net/worldpress/wp-content/blogs.dir/1/files/portraits-cf2/22803-1p-casile.jpg Фотография Ж. Казиль на сайте archivesnicolastreatt.net]
Отрывок, характеризующий Казиль, Женевьева
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
