Мочарский, Казимеж
| Казимеж Мочарский | |
| Kazimierz Moczarski | |
 | |
| Имя при рождении: |
Kazimierz Damazy Moczarski |
|---|---|
| Род деятельности: |
журналист, писатель и военный деятель |
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Дата смерти: |
27 сентября 1975 (68 лет) |
| Место смерти: | |
Казимеж Дамазы Мочарский, польск. Kazimierz Damazy Moczarski (21 июля 1907, Варшава — 27 сентября 1975, там же) — польский журналист, писатель и военный деятель. В годы войны — шеф бюро информации и пропаганды подпольной организации Армии Крайовой.
Изучал право в Варшавском университете и журналистику в Высшей школе журналистики, в 1931 году направлен на практикум в польское консульство в Париже. В 1932—1934 годах учился в Париже в Институте международного права. После этого до 1939 года занимался журналистикой.
После начала войны с 1940 года становится членом подпольной организации Армии Крайовой. С августа 1942 года сотрудничает в бюро информации и пропаганды этой организации. Принимал участие в нескольких боевых акциях АК. Во время Варшавского восстания 1944 г. он руководил радиостанцией восставших, а с апреля 1945 года возглавил Бюро информации и пропаганды Делегатуры Вооружённых Сил.
11 августа 1945 года схвачен польскими органами государственной безопасности, в тюрьме был подвергнут пыткам, приговорён к 10 годам заключения. В 1948 году начался новый судебный процесс, в результате которого он в 1952 году был приговорён к смерти. По иронии судьбы, со 2 марта по 11 ноября 1949 года Мочарский находился в одной камере с несколькими немецкими военными преступниками, включая группенфюрера СС Юргена Штропа, в 1943 году командовавшего подавлением восстания Варшавского гетто. В результате бесед между Мочарским и вскоре казнённым Штропом возникла опубликованная в 1972 г. книга «Разговоры с палачом» (Rozmowy z katem).
После смерти Сталина в 1953 году Верховный суд Польши заменил смертный приговор на пожизненное заключение, однако до 1955 года Мочарский находился в камере смертников (решение суда ему не объявляли до января 1955 г.). В 1956 году Мочарский был помилован и 24 апреля 1956 года освобождён. Вскоре после этого он стал главным редактором польской ежедневной газеты «Kurier Polski». Он ушёл на пенсию в 1975 году в связи с тяжёлой болезнью и в том же году умер.
Напишите отзыв о статье "Мочарский, Казимеж"
Литература
- Kazimierz Moczarski: Gespräche mit dem Henker — Das Leben des SS-Generals Jürgen Stroop. Aufgezeichnet im Mokotów-Gefängnis zu Warschau Berlin: Osburg-Verlag 2008, ISBN 978-3-940731-12-8
- Anna Machcewicz: Kazimierz Moczarski - Biografia, Wydawnictwo Znak, Kraków 2009, ISBN 978-83-240-1096-7
- [www.novpol.ru/index.php?id=1136] Адам Михник. Из истории чести и гнили.
Ссылки
- [old-fox.livejournal.com/37201.html К. Мочарский. Беседы с палачом.]
Отрывок, характеризующий Мочарский, Казимеж
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
