Казимеж (Краков)

Памятник истории Указом президента Леха Валенсы от 8 сентября 1994 года.

Кази́меж (польск. Kazimierz, лат. Casimiria, идиш ‏Kuzmir‏‎) — исторический район в Кракове, в прошлом отдельный город, в северо-восточной части которого с XVI века до Второй мировой войны проживали евреи. Сегодня Казимеж является частью городского района «Дзельница I Старе-Място». От своего основания в 1335 году и до 1818 года Казимеж был самостоятельным городом, находящимся к югу от Кракова и отделённым от него несуществующим сегодня рукавом Вислы под названием Старая Висла. Казимеж является частью Старого города, внесённого в список Всемирного наследия. Казимеж административно входит в краковские районы Дзельница I Старе-Място и Дзельница II Гжегужки.

История

Поселение возле Кракова было основано как отдельный город 27 февраля 1335 года указом польского короля Казимира III и позднее стало называться его именем. Целью основания Казимежа была защита южной части Кракова. Город стал формироваться и застраиваться типичной средневекой архитектурой на реке Висле южнее Кракова. На центральной площади Казимежа располагалась городская ратуша, в здании которой сегодня располагается Этнографический музей имени Северина Удзели. Главными улицами Казимежа, исходящими от главной городской площади были следующие улицы: в сторону юга направлялась улица Велицкая (сегодня — это улица Краковская), на север — улица Краковская, на запад — улицы Пекарская (существует сегодня) и святого Якуба (сегодня — улица Скавинская) и на восток — улица святого Лаврентия (существует сегодня). Город защищала городская стена, имевшая четыре башни. За пределами городских стен находилось предместье Страдом, в окрестностях которого находился Королевский мост, соединяющий Казимеж с Вавелем.

В 1495 году после привилея "Privilegium de non tolerandis Judaeis", евреи, жившие в западной части Кракова, были вынуждены покинуть Краков и стали заселять северо-восточную часть Казимежа. Еврейский квартал Казимежа развивался самостоятельно от польской части в границах современных улиц Мёдовой, Старовисльной, святого Лаврентия, Вёнской, Юзефа и Новой и был отделён от христианской части города каменной стеной, просуществовавшей до 1800 года. Центром еврейского квартала была современная улица Шерока.

Со временем еврейский квартал Казимежа стал важным центром еврейской жизни в Польше. В нём было построено многочисленные синагоги (семь из которых сохранились до нашего времени), несколько еврейских школ и кладбищ. В еврейском Казимеже жили и работали известные раввины Мойша Иссерлес и Натан Спира.

Во время Северной войны Казимеж был значительно разрушен шведскими войсками. В 1800 году Казимеж был присоединён к Кракову и стал одним из его районов. С 1815 по 1846 год по проекту архитектора Кароля Кремера произошла перепланировка Казимежа. В 1822 году были снесены каменные стены, отделявшие еврейскую часть от польской и евреи стали постепенно заселять польскую часть города. В конце XIX века был засыпан речной рукав Вислы и Казимеж больше не отделялся от Кракова естественными преградами. На месте речного рукава была обустроена новая улица Планты Детловские (в настоящее время это улица Юзефа Детла).

Во время Второй мировой войны евреи были согнаны в Краковское гетто, которое располагалось на противоположном берегу Вислы. Большинство краковских евреев были убиты во время ликвидации гетто или в концентрационных лагерях.

В настоящее время

8 сентября 1994 года указом польского президента Леха Валенсы Казимеж был объявлен Памятником истории.

Казимеж является одним из важных туристических и культурных центров Кракова. В настоящее время не существует чётких границ между Казимежом и Старым городом Кракова. Памятники Казимежа вместе с остальной частью Старого города внесены в список Всемирного наследия.

Туристическому развитию Казимежа способствовал фильм «Список Шиндлера», который снимался на его улицах. Ежегодно в Казимеже проводится Фестиваль еврейской культуры.

Достопримечательности

• Большая миква;
• Дом Ландау;
• Дом Эстерки;
• Музей городской инженерии;
• Синагога Бне Эмуна
• Синагога Гмилус Хасидим Дебайс Хакнесес;
• Синагога Дейхеса;
• Синагога Ковеа Итим ле-Тора.

Источник

• [dir.icm.edu.pl/pl/Slownik_geograficzny/Tom_III/928 Słownik geograficzny Królestwa Polskiego i innych krajów słowiańskich, Tom III (Haag — Kępy) z 1882 r.]
• Stefan Świszczowski: Miasto Kazimierz pod Krakowem. Kraków: Wydawnictwo Literackie, 1981, s. 70-71, 141—143, seria: Cracoviana. Zabytki; seria I. ISBN 83-08-00624-8.
• Żydzi w Krakowie. W: Encyklopedia Krakowa. Warszawa-Kraków: Wydawnictwo Naukowe PWN, 2000, s. 1112—1113.

Ссылки

• [krakow.naszemiasto.pl/serwisy/krakowski_kazimierz/ Krakowski Kazimierz — przewodnik turystyczny]  (польск.)
• [jewishkrakow.net/en/ Еврейский Краков]  (польск.)
• [www.krakow.ru/tour/kazimerz.htm Казимеж]  (рус.)

Отрывок, характеризующий Казимеж (Краков)

– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.