Казимир-Перье, Жан

Жан Поль Пьер Казимир-Перье Jean Paul Pierre Casimir-Périer<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Президент Франции
27 июня 1894 года — 16 января 1895 года
Предшественник:	Сади Карно
Преемник:	Феликс Фор
Князь Андорры
27 июня 1894 года — 16 января 1895 года
Соправитель:	Сальвадор Казаньяс-и-Пажес
Предшественник:	Сади Карно
Преемник:	Феликс Фор
Рождение:	8 ноября 1847(1847-11-08) Париж
Смерть:	11 марта 1907(1907-03-11) (59 лет) Париж
Супруга:	(с 1873 года) Элен Казимир-Перье (1854-1912)
Дети:	сын Клод (1880-1915) и дочь Жермена
Награды:

Жан Поль Пьер Казими́р-Перье́ (фр. Jean Paul Pierre Casimir-Périer; 8 ноября 1847 года, Париж, — 11 марта 1907 года, Париж) — французский банкир и государственный деятель, президент Франции времён Третьей Республики. Шестимесячное (203 дня) правление Казимира-Перье в 1894—1895 — самое непродолжительное в истории страны.

Биография

Из династии банкиров. Отец, Огюст Казимир-Перье — видный дипломат, дед, Казимир Пьер Перье — премьер-министр при Луи-Филиппе. Жан Поль вступил на государственную службу секретарём собственного отца, в то время — министра внутренних дел в правительстве Тьера. В 1874 году избран советником в департаменте Об, в 1876 году впервые избран в национальную палату депутатов (и последовательно избирался в неё вплоть до 1894 года).

Несмотря на фамильную приверженность консервативным партиям, Жан Поль примкнул к левым республиканцам; во время конституционного кризиса 16 мая 1877 года выразил недоверие правительству (т. н. манифест 363-х). Из-за родственных связей с Орлеанской ветвью Бурбонов в 1883 году голосовал против высылки принцев дома Бурбонов из страны. В 1883—1885 гг. — заместитель военного министра, в 1890—1892 гг. — вице-президент палаты представителей, в 1893—1894 — президент палаты. 3 декабря 1893 года избран премьер-министром и министром иностранных дел.

27 июня 1894 года, после убийства президента Карно, Перье был избран президентом республики — 453-мя голосами против 292-х, став самым молодым президентом страны после Луи Бонапарта. Перье не смог добиться взаимодействия с собственным кабинетом и оказался фактически отстранённым от дел — в результате, в январе 1895 года и Перье, и премьер-министр Дюпюи ушли в отставку. Во время президентства Перье в декабре 1894 года был впервые осуждён Альфред Дрейфус.

В 1899 году Перье, ушедший в тень, вновь появился на публике на втором процессе по делу Дрейфуса. Процесс 1894 года в Ренне подтвердил прежний приговор, но показания Перье сыграли положительную роль в последующей реабилитации Дрейфуса.

Отрывок, характеризующий Казимир-Перье, Жан

– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.


Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.