Казимир III
| Казимир III Великий польск. Kazimierz III Wielki<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1333 — 1370 | |||
| Предшественник: | Владислав I Локетек | ||
| Преемник: | Людовик I Венгерский | ||
| Вероисповедание: | Христианство | ||
| Рождение: | 30 апреля 1310 Коваль, Польша | ||
| Смерть: | 7 ноября 1370 (60 лет) Краков, Польша | ||
| Место погребения: | Собор Святых Станислава и Вацлава, Краков, Польша | ||
| Род: | Пясты | ||
| Отец: | Владислав Локоток | ||
| Мать: | Ядвига | ||
| Супруга: | 1-я: Анна (Алдонья) 2-я: Адельгейда 3-я: Ядвига | ||
| Дети: | От 1-го брака: дочери: Аделаида, Кристина От 2-го брака: дочери: Анна[1], Эльжбета, Кунегунда | ||
Казимир III Великий (польск. Kazimierz III Wielki; 30 апреля 1310 — 5 ноября 1370) — король Польши, сын Владислава Локетка и Ядвиги Гнезненской, дочери калишского князя Болеслава Набожного, вступил на престол после смерти отца 2 марта 1333 года (коронация 25 апреля 1333 года). Полный титул: «Милостию Божией король Краковской земли, Судомирской земли, Серадской земли, Польской земли, Куявской земли, Добрянской земли, Поморской земли, Русской земли, господарь и дедич вечный землям тем обладатель, король велебный».[2] Последний король из династии Пястов.
Содержание
Ситуация в Польше
В момент вступления Казимира на престол, Польша находилась в тяжёлом положении. Единства земли и власти, к которому всю жизнь стремился Владислав Локоток, не было: Силезия отпала к Чехии, Мазовия тяготела отчасти к Чехии, отчасти к немецким рыцарям, Поморье также ушло из-под власти Польши. Страна была окружена врагами, которые отнимали у неё город за городом, грабили. Внутреннее состояние государства было не менее плачевно: бесправие, грубое дворянство, угнетенный народ, отсутствие просвещения, заброшенные поля, застой в торговле.
Политические достижения Казимира III
Величие Казимира III заключается именно в том, что он, несмотря на свою молодость, сразу понял положение вещей и наметил единственное средство спасения падающего государства — мир с соседями и внутренние преобразования. Всё правление Казимира есть длинный ряд мирных договоров: с венграми (1334 год), чехами (Первый Вишеградский съезд, 1335 год; Вишеградский мир, 1336 год), немецким орденом (Калишский мир 1343 год). Нельзя сказать, что Казимир легко шёл на уступки: он отдавал лишь то, чего удержать не мог, не упуская случая завладеть тем, что было плохо защищено. Так, после смерти бездетного Болеслава Галицкого, Казимир, пользуясь несогласием бояр относительно выбора князя, в ходе войны за Галицко-волынское наследство овладел княжеством Галицким и склонил соседей (Венгрию и Литву) к признанию за ним нового приобретения.
Социальная политика
Казимир III принял строгие меры против грабежей и разбоев, в которых нередко участвовала и своевольная шляхта; дороги стали безопаснее, торговые отношения снова оживились. Казимир покровительствовал низшим классам: он выслушивал жалобы холопов о притеснении и наказывал виновных, в том числе дворянского происхождения; предупреждал народные нужды своими реформами. Так, им организованы автономные крестьянские общины, уменьшены подати, отданы крестьянам пустые земли. За эти действия Казимир получил прозвище «короля холопов».
Национальная и культурная политика
Иностранная колонизация Польши при Казимире приняла значительный масштаб: большинство пустующих земель заселяют немцы, отчасти армяне, евреи, татары; всем им Казимир дарует магдебургское право, обеспечивает свободу вероисповедания. Всё это приводит к экономическому и культурному росту страны.
Заботы Казимира о просвещении сказываются в открытии массы приходских школ и, наконец, в основании Краковского университета (1364), по аналогии с Болонским. Практическое направление деятельности университета состояло в следующем: было выдвинуто преподавание права, как наиболее нужное для внутреннего строя Польши. Казимир чувствовал с самого начала всю шаткость и неудобство обычного права, действовавшего в качестве закона в старой Польше, но только в конце своей долгой и упорной работы над внутренним объединением Польши он смог объявить единый определённый закон для всей Польши — известный Вислицкий статут (1346-47).
Казимир не хотел отставать от Европы и в украшении своих городов. По выражению Длугоша, «Казимир нашёл Краков деревянным, а оставил каменным».
Умер он в 1370 году и был погребён в Вавеле, где в 1973 году его останки были исследованы польскими учёными. Из них 16 человек вскоре умерли, породив легенду о «вавельском проклятии».[3]
Семья
Казимир несколько раз вступал в брак: с Анной (Альдоной) — княжной литовской из рода Гедиминовичей; с Адельгейдой, княжной Гессенской; с Ядвигой из Глогова. Также известно о его близких отношениях с двумя дамами: Кристиной из Праги и Эстер. От первой супруги у Казимира родились дочери — Кунигунда и Эльжбета; другие тоже принесли ему детей, однако их имена неизвестны.
Напишите отзыв о статье "Казимир III"
Примечания
- ↑ Анна Циллейская // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Подтвердительная грамота короля Каземира Великого Ходку Бебельскому на владения в Червоной Руси 1361 г.//Акты истории Южной и Западной России, СПб., 1863, стр.1
- ↑ [books.google.com/books?id=jrVW9W9eiYMC&pg=PA437-IA10&dq=casimir+tomb+curse&as_brr=0#v=onepage&q=casimir%20tomb%20curse&f=false Europe: a history — Google Books]
Литература
- Казимир, польские короли // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Качмарчик З. Монархия Казимира Великого. 1946.
- Качмарчик З. Польша времен Казимира Великого. 1964.
Ссылки
- Szujski J. «Charakterystyka К. W.», в «Opowiadaniach» (Варшава, 1882).
- Lewicki «Wstąpienie na tron polski Kazimierza Jag.» (XX т. « Rozpraw hist.»; изд. Краковской акад.),
- Papée «Przełom w stosunkach miejskich za K.-Jag.»;
- Papée «Polityka polska w czasie upadku Jerzego z Podjebradu 1466—71» (VIII т. « Rozpraw hist.»).
- [www.monsalvat.globalfolio.net/rus/dominator/kazimir_great/ivancev_kazimir/index.php К.Ливанцев. Полный свод статутов Казимира Великого]
Отрывок, характеризующий Казимир III
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».
Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».
В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
