Казнь Саддама Хусейна
Поделись знанием:
– Батюшка, я не хотел быть судьей, – сказал князь Андрей желчным и жестким тоном, – но вы вызвали меня, и я сказал и всегда скажу, что княжна Марья ни виновата, а виноваты… виновата эта француженка…
– А присудил!.. присудил!.. – сказал старик тихим голосом и, как показалось князю Андрею, с смущением, но потом вдруг он вскочил и закричал: – Вон, вон! Чтоб духу твоего тут не было!..
Князь Андрей хотел тотчас же уехать, но княжна Марья упросила остаться еще день. В этот день князь Андрей не виделся с отцом, который не выходил и никого не пускал к себе, кроме m lle Bourienne и Тихона, и спрашивал несколько раз о том, уехал ли его сын. На другой день, перед отъездом, князь Андрей пошел на половину сына. Здоровый, по матери кудрявый мальчик сел ему на колени. Князь Андрей начал сказывать ему сказку о Синей Бороде, но, не досказав, задумался. Он думал не об этом хорошеньком мальчике сыне в то время, как он его держал на коленях, а думал о себе. Он с ужасом искал и не находил в себе ни раскаяния в том, что он раздражил отца, ни сожаления о том, что он (в ссоре в первый раз в жизни) уезжает от него. Главнее всего ему было то, что он искал и не находил той прежней нежности к сыну, которую он надеялся возбудить в себе, приласкав мальчика и посадив его к себе на колени.
– Ну, рассказывай же, – говорил сын. Князь Андрей, не отвечая ему, снял его с колон и пошел из комнаты.
Как только князь Андрей оставил свои ежедневные занятия, в особенности как только он вступил в прежние условия жизни, в которых он был еще тогда, когда он был счастлив, тоска жизни охватила его с прежней силой, и он спешил поскорее уйти от этих воспоминаний и найти поскорее какое нибудь дело.
– Ты решительно едешь, Andre? – сказала ему сестра.
– Слава богу, что могу ехать, – сказал князь Андрей, – очень жалею, что ты не можешь.
– Зачем ты это говоришь! – сказала княжна Марья. – Зачем ты это говоришь теперь, когда ты едешь на эту страшную войну и он так стар! M lle Bourienne говорила, что он спрашивал про тебя… – Как только она начала говорить об этом, губы ее задрожали и слезы закапали. Князь Андрей отвернулся от нее и стал ходить по комнате.
– Ах, боже мой! Боже мой! – сказал он. – И как подумаешь, что и кто – какое ничтожество может быть причиной несчастья людей! – сказал он со злобою, испугавшею княжну Марью.
Она поняла, что, говоря про людей, которых он называл ничтожеством, он разумел не только m lle Bourienne, делавшую его несчастие, но и того человека, который погубил его счастие.
– Andre, об одном я прошу, я умоляю тебя, – сказала она, дотрогиваясь до его локтя и сияющими сквозь слезы глазами глядя на него. – Я понимаю тебя (княжна Марья опустила глаза). Не думай, что горе сделали люди. Люди – орудие его. – Она взглянула немного повыше головы князя Андрея тем уверенным, привычным взглядом, с которым смотрят на знакомое место портрета. – Горе послано им, а не людьми. Люди – его орудия, они не виноваты. Ежели тебе кажется, что кто нибудь виноват перед тобой, забудь это и прости. Мы не имеем права наказывать. И ты поймешь счастье прощать.
– Ежели бы я был женщина, я бы это делал, Marie. Это добродетель женщины. Но мужчина не должен и не может забывать и прощать, – сказал он, и, хотя он до этой минуты не думал о Курагине, вся невымещенная злоба вдруг поднялась в его сердце. «Ежели княжна Марья уже уговаривает меня простить, то, значит, давно мне надо было наказать», – подумал он. И, не отвечая более княжне Марье, он стал думать теперь о той радостной, злобной минуте, когда он встретит Курагина, который (он знал) находится в армии.
Княжна Марья умоляла брата подождать еще день, говорила о том, что она знает, как будет несчастлив отец, ежели Андрей уедет, не помирившись с ним; но князь Андрей отвечал, что он, вероятно, скоро приедет опять из армии, что непременно напишет отцу и что теперь чем дольше оставаться, тем больше растравится этот раздор.
– Adieu, Andre! Rappelez vous que les malheurs viennent de Dieu, et que les hommes ne sont jamais coupables, [Прощай, Андрей! Помни, что несчастия происходят от бога и что люди никогда не бывают виноваты.] – были последние слова, которые он слышал от сестры, когда прощался с нею.
«Так это должно быть! – думал князь Андрей, выезжая из аллеи лысогорского дома. – Она, жалкое невинное существо, остается на съедение выжившему из ума старику. Старик чувствует, что виноват, но не может изменить себя. Мальчик мой растет и радуется жизни, в которой он будет таким же, как и все, обманутым или обманывающим. Я еду в армию, зачем? – сам не знаю, и желаю встретить того человека, которого презираю, для того чтобы дать ему случай убить меня и посмеяться надо мной!И прежде были все те же условия жизни, но прежде они все вязались между собой, а теперь все рассыпалось. Одни бессмысленные явления, без всякой связи, одно за другим представлялись князю Андрею.
Князь Андрей приехал в главную квартиру армии в конце июня. Войска первой армии, той, при которой находился государь, были расположены в укрепленном лагере у Дриссы; войска второй армии отступали, стремясь соединиться с первой армией, от которой – как говорили – они были отрезаны большими силами французов. Все были недовольны общим ходом военных дел в русской армии; но об опасности нашествия в русские губернии никто и не думал, никто и не предполагал, чтобы война могла быть перенесена далее западных польских губерний.
Князь Андрей нашел Барклая де Толли, к которому он был назначен, на берегу Дриссы. Так как не было ни одного большого села или местечка в окрестностях лагеря, то все огромное количество генералов и придворных, бывших при армии, располагалось в окружности десяти верст по лучшим домам деревень, по сю и по ту сторону реки. Барклай де Толли стоял в четырех верстах от государя. Он сухо и холодно принял Болконского и сказал своим немецким выговором, что он доложит о нем государю для определения ему назначения, а покамест просит его состоять при его штабе. Анатоля Курагина, которого князь Андрей надеялся найти в армии, не было здесь: он был в Петербурге, и это известие было приятно Болконскому. Интерес центра производящейся огромной войны занял князя Андрея, и он рад был на некоторое время освободиться от раздражения, которое производила в нем мысль о Курагине. В продолжение первых четырех дней, во время которых он не был никуда требуем, князь Андрей объездил весь укрепленный лагерь и с помощью своих знаний и разговоров с сведущими людьми старался составить себе о нем определенное понятие. Но вопрос о том, выгоден или невыгоден этот лагерь, остался нерешенным для князя Андрея. Он уже успел вывести из своего военного опыта то убеждение, что в военном деле ничего не значат самые глубокомысленно обдуманные планы (как он видел это в Аустерлицком походе), что все зависит от того, как отвечают на неожиданные и не могущие быть предвиденными действия неприятеля, что все зависит от того, как и кем ведется все дело. Для того чтобы уяснить себе этот последний вопрос, князь Андрей, пользуясь своим положением и знакомствами, старался вникнуть в характер управления армией, лиц и партий, участвовавших в оном, и вывел для себя следующее понятие о положении дел.
Когда еще государь был в Вильне, армия была разделена натрое: 1 я армия находилась под начальством Барклая де Толли, 2 я под начальством Багратиона, 3 я под начальством Тормасова. Государь находился при первой армии, но не в качестве главнокомандующего. В приказе не было сказано, что государь будет командовать, сказано только, что государь будет при армии. Кроме того, при государе лично не было штаба главнокомандующего, а был штаб императорской главной квартиры. При нем был начальник императорского штаба генерал квартирмейстер князь Волконский, генералы, флигель адъютанты, дипломатические чиновники и большое количество иностранцев, но не было штаба армии. Кроме того, без должности при государе находились: Аракчеев – бывший военный министр, граф Бенигсен – по чину старший из генералов, великий князь цесаревич Константин Павлович, граф Румянцев – канцлер, Штейн – бывший прусский министр, Армфельд – шведский генерал, Пфуль – главный составитель плана кампании, генерал адъютант Паулучи – сардинский выходец, Вольцоген и многие другие. Хотя эти лица и находились без военных должностей при армии, но по своему положению имели влияние, и часто корпусный начальник и даже главнокомандующий не знал, в качестве чего спрашивает или советует то или другое Бенигсен, или великий князь, или Аракчеев, или князь Волконский, и не знал, от его ли лица или от государя истекает такое то приказание в форме совета и нужно или не нужно исполнять его. Но это была внешняя обстановка, существенный же смысл присутствия государя и всех этих лиц, с придворной точки (а в присутствии государя все делаются придворными), всем был ясен. Он был следующий: государь не принимал на себя звания главнокомандующего, но распоряжался всеми армиями; люди, окружавшие его, были его помощники. Аракчеев был верный исполнитель блюститель порядка и телохранитель государя; Бенигсен был помещик Виленской губернии, который как будто делал les honneurs [был занят делом приема государя] края, а в сущности был хороший генерал, полезный для совета и для того, чтобы иметь его всегда наготове на смену Барклая. Великий князь был тут потому, что это было ему угодно. Бывший министр Штейн был тут потому, что он был полезен для совета, и потому, что император Александр высоко ценил его личные качества. Армфельд был злой ненавистник Наполеона и генерал, уверенный в себе, что имело всегда влияние на Александра. Паулучи был тут потому, что он был смел и решителен в речах, Генерал адъютанты были тут потому, что они везде были, где государь, и, наконец, – главное – Пфуль был тут потому, что он, составив план войны против Наполеона и заставив Александра поверить в целесообразность этого плана, руководил всем делом войны. При Пфуле был Вольцоген, передававший мысли Пфуля в более доступной форме, чем сам Пфуль, резкий, самоуверенный до презрения ко всему, кабинетный теоретик.
Кроме этих поименованных лиц, русских и иностранных (в особенности иностранцев, которые с смелостью, свойственной людям в деятельности среди чужой среды, каждый день предлагали новые неожиданные мысли), было еще много лиц второстепенных, находившихся при армии потому, что тут были их принципалы.
В числе всех мыслей и голосов в этом огромном, беспокойном, блестящем и гордом мире князь Андрей видел следующие, более резкие, подразделения направлений и партий.
Первая партия была: Пфуль и его последователи, теоретики войны, верящие в то, что есть наука войны и что в этой науке есть свои неизменные законы, законы облического движения, обхода и т. п. Пфуль и последователи его требовали отступления в глубь страны, отступления по точным законам, предписанным мнимой теорией войны, и во всяком отступлении от этой теории видели только варварство, необразованность или злонамеренность. К этой партии принадлежали немецкие принцы, Вольцоген, Винцингероде и другие, преимущественно немцы.
Вторая партия была противуположная первой. Как и всегда бывает, при одной крайности были представители другой крайности. Люди этой партии были те, которые еще с Вильны требовали наступления в Польшу и свободы от всяких вперед составленных планов. Кроме того, что представители этой партии были представители смелых действий, они вместе с тем и были представителями национальности, вследствие чего становились еще одностороннее в споре. Эти были русские: Багратион, начинавший возвышаться Ермолов и другие. В это время была распространена известная шутка Ермолова, будто бы просившего государя об одной милости – производства его в немцы. Люди этой партии говорили, вспоминая Суворова, что надо не думать, не накалывать иголками карту, а драться, бить неприятеля, не впускать его в Россию и не давать унывать войску.
К третьей партии, к которой более всего имел доверия государь, принадлежали придворные делатели сделок между обоими направлениями. Люди этой партии, большей частью не военные и к которой принадлежал Аракчеев, думали и говорили, что говорят обыкновенно люди, не имеющие убеждений, но желающие казаться за таковых. Они говорили, что, без сомнения, война, особенно с таким гением, как Бонапарте (его опять называли Бонапарте), требует глубокомысленнейших соображений, глубокого знания науки, и в этом деле Пфуль гениален; но вместе с тем нельзя не признать того, что теоретики часто односторонни, и потому не надо вполне доверять им, надо прислушиваться и к тому, что говорят противники Пфуля, и к тому, что говорят люди практические, опытные в военном деле, и изо всего взять среднее. Люди этой партии настояли на том, чтобы, удержав Дрисский лагерь по плану Пфуля, изменить движения других армий. Хотя этим образом действий не достигалась ни та, ни другая цель, но людям этой партии казалось так лучше.
Четвертое направление было направление, которого самым видным представителем был великий князь, наследник цесаревич, не могший забыть своего аустерлицкого разочарования, где он, как на смотр, выехал перед гвардиею в каске и колете, рассчитывая молодецки раздавить французов, и, попав неожиданно в первую линию, насилу ушел в общем смятении. Люди этой партии имели в своих суждениях и качество и недостаток искренности. Они боялись Наполеона, видели в нем силу, в себе слабость и прямо высказывали это. Они говорили: «Ничего, кроме горя, срама и погибели, из всего этого не выйдет! Вот мы оставили Вильну, оставили Витебск, оставим и Дриссу. Одно, что нам остается умного сделать, это заключить мир, и как можно скорее, пока не выгнали нас из Петербурга!»
Воззрение это, сильно распространенное в высших сферах армии, находило себе поддержку и в Петербурге, и в канцлере Румянцеве, по другим государственным причинам стоявшем тоже за мир.
Пятые были приверженцы Барклая де Толли, не столько как человека, сколько как военного министра и главнокомандующего. Они говорили: «Какой он ни есть (всегда так начинали), но он честный, дельный человек, и лучше его нет. Дайте ему настоящую власть, потому что война не может идти успешно без единства начальствования, и он покажет то, что он может сделать, как он показал себя в Финляндии. Ежели армия наша устроена и сильна и отступила до Дриссы, не понесши никаких поражений, то мы обязаны этим только Барклаю. Ежели теперь заменят Барклая Бенигсеном, то все погибнет, потому что Бенигсен уже показал свою неспособность в 1807 году», – говорили люди этой партии.
Шестые, бенигсенисты, говорили, напротив, что все таки не было никого дельнее и опытнее Бенигсена, и, как ни вертись, все таки придешь к нему. И люди этой партии доказывали, что все наше отступление до Дриссы было постыднейшее поражение и беспрерывный ряд ошибок. «Чем больше наделают ошибок, – говорили они, – тем лучше: по крайней мере, скорее поймут, что так не может идти. А нужен не какой нибудь Барклай, а человек, как Бенигсен, который показал уже себя в 1807 м году, которому отдал справедливость сам Наполеон, и такой человек, за которым бы охотно признавали власть, – и таковой есть только один Бенигсен».
Седьмые – были лица, которые всегда есть, в особенности при молодых государях, и которых особенно много было при императоре Александре, – лица генералов и флигель адъютантов, страстно преданные государю не как императору, но как человека обожающие его искренно и бескорыстно, как его обожал Ростов в 1805 м году, и видящие в нем не только все добродетели, но и все качества человеческие. Эти лица хотя и восхищались скромностью государя, отказывавшегося от командования войсками, но осуждали эту излишнюю скромность и желали только одного и настаивали на том, чтобы обожаемый государь, оставив излишнее недоверие к себе, объявил открыто, что он становится во главе войска, составил бы при себе штаб квартиру главнокомандующего и, советуясь, где нужно, с опытными теоретиками и практиками, сам бы вел свои войска, которых одно это довело бы до высшего состояния воодушевления.
Восьмая, самая большая группа людей, которая по своему огромному количеству относилась к другим, как 99 к 1 му, состояла из людей, не желавших ни мира, ни войны, ни наступательных движений, ни оборонительного лагеря ни при Дриссе, ни где бы то ни было, ни Барклая, ни государя, ни Пфуля, ни Бенигсена, но желающих только одного, и самого существенного: наибольших для себя выгод и удовольствий. В той мутной воде перекрещивающихся и перепутывающихся интриг, которые кишели при главной квартире государя, в весьма многом можно было успеть в таком, что немыслимо бы было в другое время. Один, не желая только потерять своего выгодного положения, нынче соглашался с Пфулем, завтра с противником его, послезавтра утверждал, что не имеет никакого мнения об известном предмете, только для того, чтобы избежать ответственности и угодить государю. Другой, желающий приобрести выгоды, обращал на себя внимание государя, громко крича то самое, на что намекнул государь накануне, спорил и кричал в совете, ударяя себя в грудь и вызывая несоглашающихся на дуэль и тем показывая, что он готов быть жертвою общей пользы. Третий просто выпрашивал себе, между двух советов и в отсутствие врагов, единовременное пособие за свою верную службу, зная, что теперь некогда будет отказать ему. Четвертый нечаянно все попадался на глаза государю, отягченный работой. Пятый, для того чтобы достигнуть давно желанной цели – обеда у государя, ожесточенно доказывал правоту или неправоту вновь выступившего мнения и для этого приводил более или менее сильные и справедливые доказательства.
Все люди этой партии ловили рубли, кресты, чины и в этом ловлении следили только за направлением флюгера царской милости, и только что замечали, что флюгер обратился в одну сторону, как все это трутневое население армии начинало дуть в ту же сторону, так что государю тем труднее было повернуть его в другую. Среди неопределенности положения, при угрожающей, серьезной опасности, придававшей всему особенно тревожный характер, среди этого вихря интриг, самолюбий, столкновений различных воззрений и чувств, при разноплеменности всех этих лиц, эта восьмая, самая большая партия людей, нанятых личными интересами, придавала большую запутанность и смутность общему делу. Какой бы ни поднимался вопрос, а уж рой этих трутней, не оттрубив еще над прежней темой, перелетал на новую и своим жужжанием заглушал и затемнял искренние, спорящие голоса.
Из всех этих партий, в то самое время, как князь Андрей приехал к армии, собралась еще одна, девятая партия, начинавшая поднимать свой голос. Это была партия людей старых, разумных, государственно опытных и умевших, не разделяя ни одного из противоречащих мнений, отвлеченно посмотреть на все, что делалось при штабе главной квартиры, и обдумать средства к выходу из этой неопределенности, нерешительности, запутанности и слабости.
Люди этой партии говорили и думали, что все дурное происходит преимущественно от присутствия государя с военным двором при армии; что в армию перенесена та неопределенная, условная и колеблющаяся шаткость отношений, которая удобна при дворе, но вредна в армии; что государю нужно царствовать, а не управлять войском; что единственный выход из этого положения есть отъезд государя с его двором из армии; что одно присутствие государя парализует пятьдесят тысяч войска, нужных для обеспечения его личной безопасности; что самый плохой, но независимый главнокомандующий будет лучше самого лучшего, но связанного присутствием и властью государя.
В то самое время как князь Андрей жил без дела при Дриссе, Шишков, государственный секретарь, бывший одним из главных представителей этой партии, написал государю письмо, которое согласились подписать Балашев и Аракчеев. В письме этом, пользуясь данным ему от государя позволением рассуждать об общем ходе дел, он почтительно и под предлогом необходимости для государя воодушевить к войне народ в столице, предлагал государю оставить войско.
Одушевление государем народа и воззвание к нему для защиты отечества – то самое (насколько оно произведено было личным присутствием государя в Москве) одушевление народа, которое было главной причиной торжества России, было представлено государю и принято им как предлог для оставления армии.
Х
Письмо это еще не было подано государю, когда Барклай за обедом передал Болконскому, что государю лично угодно видеть князя Андрея, для того чтобы расспросить его о Турции, и что князь Андрей имеет явиться в квартиру Бенигсена в шесть часов вечера.
В этот же день в квартире государя было получено известие о новом движении Наполеона, могущем быть опасным для армии, – известие, впоследствии оказавшееся несправедливым. И в это же утро полковник Мишо, объезжая с государем дрисские укрепления, доказывал государю, что укрепленный лагерь этот, устроенный Пфулем и считавшийся до сих пор chef d'?uvr'ом тактики, долженствующим погубить Наполеона, – что лагерь этот есть бессмыслица и погибель русской армии.
Садда́м Хусе́йн Абд аль-Маджи́д ат-Тикри́ти (араб. صدام حسين عبد المجيد التكريتي) — иракский государственный и политический деятель, президент Ирака (1979—2003), премьер-министр Ирака (1979—1991 и 1994—2003), генеральный секретарь иракского отделения партии Баас, председатель Совета революционного командования, маршал (1979). В 1980 году он развязал разорительную войну с Ираном, продолжавшуюся до 1988 года. В ходе войны Саддам Хусейн осуществил операцию «Анфаль» против курдов, в ходе которой его армия применила химическое оружие. Свергнут в апреле 2003 года в результате вторжения войск многонациональной коалиции во главе с США и Великобританией и впоследствии повешен по приговору Верховного суда Ирака.
Содержание
Казнь
5 ноября 2006 года Высший уголовный трибунал Ирака признал Саддама виновным в убийстве 148 шиитов и приговорил к смертной казни через повешение. По этому эпизоду были также осуждены и позднее повешены сводный брат Саддама Барзан Ибрагим ат-Тикрити, бывший верховный судья Ирака Аввад Хамид аль-Бандар и бывший вице-президент Таха Ясин Рамадан. Параллельно началось разбирательство по эпизоду геноцида курдов (проведение операции Анфаль), но ввиду уже существующего смертного приговора оно не было доведено до конца[1][2].
| «ВЕЛИКОЙ НАЦИИ, НАРОДУ МОЕЙ СТРАНЫ И ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ.
Многие знали автора как преданного, честного, заботливого, мудрого, справедливого, решительного человека, заботящегося о здоровье народа и страны… и моё сердце достаточно велико, чтобы обнять каждого без различия. Вы все знаете вашего брата, очень хорошо, и он никогда не согнётся под деспотом, и, согласно воле тех, кто любил его, останется мечом и знаменем. И таким вы хотели бы видеть своего брата, сына или вождя … тот, кто поведёт вас (в будущем), должен обладать такими качествами. Я приношу себя в жертву. Если этого хочет Бог, он прикажет мне встать в ряды мучеников и настоящих людей, или Он отложит это… Но давайте подождём, ведь от него зависит судьба несправедливых наций… Помните, что Бог позволил Вам стать примером любви, прощения и братского сосуществования… Я призываю вас отказаться от ненависти, поскольку ненависть не позволяет человеку действовать честно, она ослепляет его и мешает думать, даже по отношению к иностранцам, которые напали на нас, и к тем, кто ими правит. Любой, кто раскаивается — в Ираке или за границей — Вы должны простить ему. Вы должны знать, что среди агрессоров есть те, кто поддерживает вашу войну против захватчиков, и некоторые выступают за защиту таких заключённых, как Саддам Хусейн … некоторые из этих людей искренне плакали, когда они сказали мне "до свидания". Дорогие праведные люди, я прощаюсь с вами, но я буду с милосердным Аллахом, который помогает тем, кто находит в нём утешение, и который никогда не принесёт горя ни одному честному верующему. Аллах велик, Аллах велик… да здравствует иракский народ! Да здравствует Ирак, да здравствует Ирак! Да здравствует джихад! Да здравствует Палестина! Да здравствуют моджахеды! Дополнительное поясняющее замечание: |
| Саддам Хусейн. Президент и главнокомандующий иракскими вооружёнными силами моджахедов[3]. |
26 декабря 2006 года апелляционный суд Ирака оставил приговор без изменений и постановил исполнить его в течение 30 суток, а 29 декабря опубликовал постановление о казни. В эти дни сотни иракцев, родственники жертв Саддама, обратились к властям с просьбой назначить их палачами[4]. Шиитские массы категорически требовали, чтобы Саддама повесили публично, на площади, и транслировали казнь по телевидению в прямом эфире. Правительство пошло на компромиссное решение: казнь было решено устроить в присутствии представительной делегации и полностью заснять на видео[5].
Саддама Хусейна казнили 30 декабря с 2:30 до 3:00 UTC (6 часов утра по Москве и Багдаду). Казнь состоялась рано утром на несколько минут раньше начала праздника Курбан-байрам (Дня жертвоприношения). Время было выбрано так, чтобы момент казни формально не совпал с праздником по шиитскому календарю, хотя по суннитскому он уже начался.
По сообщениям агентства Аль-Арабия, Саддам Хусейн был повешен в штаб-квартире военной разведки Ирака, расположенной в шиитском квартале Багдада Аль-Хадернийя. У эшафота присутствовало ограниченное количество лиц: члены американского военного командования (по другим данным, американцев на месте казни не было[6]), иракские чиновники, несколько судей и представители исламского духовенства, а также врач и видеооператор (как и планировалось, последние минуты жизни Саддама были засняты на видео).
Помимо официальной записи получила распространение также неофициальная съёмка, сделанная мобильным телефоном. Перед тем, как идти на эшафот, Саддам прочёл исповедание веры (шахада) и произнёс: «Бог велик. Исламская община (умма) победит, и Палестина — арабская территория»[7]. Последней его просьбой было передать Коран, который он держал в руках. Присутствующие осыпа́ли Саддама оскорблениями и выкрикивали: «Муктада! Муктада!», напоминая о лидере радикальных шиитов Муктаде ас-Садре. Когда Саддаму накинули верёвку на шею, один из охранников сказал, напоминая о казнённых им шиитах: «Так было с теми, кто молится Мухаммеду и семье Мухаммеда». Саддам иронически возразил: «Это храбрость, по-вашему?»[8]. Окружающие отвечали: «Долой диктатуру!», «Отправляйся в ад!», «Да здравствует Мухаммед Бакер ас-Садр!» (дядя Муктады, казнённый Саддамом)[9].
Позже появилась информация, согласно которой Муктада ас-Садр был одним из палачей Саддама; официальные источники это отрицают. Один из судей призвал окружающих к порядку. Саддам сказал «Пусть будут прокляты американцы и персы!», вновь прочёл шахаду, и, когда начал читать её вновь, платформа эшафота опустилась[10]. Через несколько минут врач констатировал смерть, тело сняли и положили в гроб. Начальник охраны могилы Саддама Хусейна впоследствии утверждал, что после казни на теле президента было сделано шесть ножевых ран: четыре на передней части тела и две — на спине, но официально это не подтверждено[11]. Вечером тело экс-президента было передано представителям племени «Абу Насир», к которому он принадлежал. Ближе к ночи останки Саддама Хусейна были доставлены американским вертолётом в Тикрит. В главной мечети Ауджи в ожидании тела экс-президента к тому времени уже собрались представители его клана. Саддама похоронили на рассвете следующего дня в родном селе около Тикрита, рядом (в трёх километрах) с погибшими в 2003 сыновьями и внуком[12]. Сам Хусейн называл два места, где хотел бы быть похоронен — либо в городе Рамади, либо в родном селении.
Противники Саддама встретили его казнь с радостью, а сторонники устроили взрыв в шиитском квартале Багдада, в результате которого погибли 30 и были ранены около 40 человек. Преемником Саддама Хусейна на посту президента Ирака иракские баасисты объявили вице-президента свергнутого режима Иззата Ибрагима Ад-Дури.
В конце марта 2012 появились сообщения, что власти Ирака намерены перезахоронить останки Саддама Хусейна в другом месте, чтобы положить конец массовому паломничеству к его могиле[13].
Реакция сообщества на приговор и казнь
В Ираке
- «Это самое малое, чего заслужил Саддам» — заявил, комментируя приговор, премьер-министр правительства Ирака Нури Малики. Сам премьер-министр выступил с поздравлением иракскому народу в связи с казнью Саддама, в котором говорится: «Правосудие совершилось от имени народа Ирака. Преступник Саддам казнён и уже никогда не сможет вновь вернуть к нам в страну времена диктатуры. <…> Речь идёт об уроке для всех деспотов и диктаторов, совершающих преступления против своего народа»[14].
- Вице-премьер Ирака Бархам Салех (один из лидеров Патриотического союза Курдистана) заявил: «В отношении Саддама было осуществлено правосудие, в котором он отказывал иракскому народу более 35 лет».
- «Казнь Саддама Хусейна не должна заслонять Анфаль и Халабджу» — заявил президент Иракского Курдистана Масуд Барзани. Курдское руководство сочло казнь поспешной, так как, по мнению курдов, прежде суд должен был разобрать все преступления Саддама[15].
- Президент Курдского института (Париж) Кандель Незан так определил реакцию на казнь разных групп иракского общества: «Шиитское большинство убеждено, что правосудие восторжествовало, и тиран заплатил за свои преступления. Они чувствуют, что они отомщены, освобождены от долгого кошмара, избавлены от навязчивого призрака позорного диктатора. Повешение, совершенное накануне великого мусульманского праздника жертвоприношения, расценивается ими как подарок небес, а не как нарушение правила перемирия во время „священного“ периода прощения и милосердия. Иракские сунниты, не все из которых являются безоговорочными сторонниками Саддама Хусейна, считают эту поспешную казнь актом сектантской мести шиитов, желающих продемонстрировать, что отныне они являются новыми хозяевами страны. Курды <…> тоже, конечно, не оплакивают судьбу тирана, но среди них преобладает чувство, что им было отказано в правосудии [так как Саддам не был осуждён за Анфаль]»[16].
В России и других постсоветских странах
- Президент России Владимир Путин по поводу повешенья Саддама Хусейна сказал: «Ужасно. Варварская казнь»[17].
- Официальный представитель МИД России заявил: «Поспешная жестокая экзекуция ещё больше углубит раскол в иракском обществе. Вместо столь нужного ему национального примирения и согласия народ Ирака рискует получить очередной виток братоубийственного конфликта, новые многочисленные жертвы»[18].
- «Смертный приговор Саддаму — это вполне адекватная мера» — заявил спикер Совета Федерации РФ Сергей Миронов[19].
- Совет муфтиев России считает неприемлемой казнь Саддама Хусейна. Председатель Совета Равиль Гайнутдин сказал: «Приведение в исполнение столь негуманного приговора отбросит все чаяния иракского народа на преобразование страны»[20].
- Лидер КПРФ Геннадий Зюганов заявил, что казнь Саддама — это расправа, учинённая американским правительством. По его словам, это усилит антиамериканские настроения в мире: «Я глубоко сожалею, что XXI век начинается с такого рода беспрецедентных казней, войн и расправ над целыми государствами»[21].
- Лидер ЛДПР Владимир Жириновский, выступая на митинге протеста перед иракским посольством, призвал мусульман всего мира сплотиться в борьбе против США.
- Евгений Примаков, известный арабист, лично знакомый с Саддамом, в одном из интервью высказал мнение, что поспешная казнь является попыткой ЦРУ «замести следы» своей политики в Персидском заливе[22].
- Пресс-секретарь МИД Белоруссии Андрей Попов считает, что казнь может привести к насилию в Ираке и соседних регионах: «Логику инициаторов казни бывшего иракского лидера трудно понять. Данный шаг рискует стать отправной точкой для расширения волны насилия в Ираке и иметь отголоски в соседних государствах региона». Было выражено сомнение в справедливости и легитимности процесса над Саддамом Хусейном: «Моральная сторона всего этого очевидна, да и юридическая безупречность процесса над бывшим президентом продолжает вызывать серьёзные сомнения»[23].
В США
- Президент США Джордж Буш приветствовал казнь Саддама как проявление правосудия и воли иракского народа строить свою жизнь в рамках законности: «Сегодня казнён Саддам Хусейн, после справедливого судебного разбирательства — такого, в каких он отказывал жертвам своего жестокого режима. В годы тирании Саддама Хусейна о подобных справедливых судах не приходилось и мечтать. Это доказательство решимости иракского народа двигаться вперёд после нескольких десятилетий угнетения — то, что Саддаму Хусейну, невзирая на его чудовищные преступления против своего собственного народа, была предоставлена такая возможность».
- Позднее — 17 января 2007 года — Джордж Буш в интервью телекомпании PBS выразил разочарование тем, как иракские власти осуществили казнь Саддама Хусейна. Он сказал, что казнь произвела на него впечатление «убийства из мести». По словам президента США, действия иракских властей в этой ситуации нанесли ущерб их имиджу: «В сознании людей это усилило сомнения в том, что правительство аль-Малики является серьёзным правительством».
В исламском мире
- Представители исламистских террористических группировок резко осудили казнь Саддама. «Хамас» назвала её «сведением политических счётов», «Талибан» — «провокацией» и «вызовом мусульманам всего мира»[24].
- В Ливии в связи со смертью бывшего иракского лидера объявлен трёхдневный траур, а лидер страны, Муаммар Каддафи, отметил, что «Саддама Хусейна сверг не иракский народ, а иностранные агрессоры»[25].
- «Казнь Саддама, а также его свержение — это победа иракского народа», заявил заместитель министра иностранных дел Ирана Хамид Реза Асефи[26].
- В Кувейте казнь Саддама Хусейна прокомментировал министр по социальным вопросам и труду ас-Сабах аль-Халед: «Казнь была осуществлена судебными органами и соответствующими иракскими институтами после официального осуждения и вынесения приговора за преступления, совершенные Хусейном против человечества. Совершённая по всем законам казнь свергнутого президента — это внутреннее дело Ирака. <…> Божья кара всегда приходит вовремя. Саддам поплатился за преступления, совершённые против своего народа. Кувейт также много страдал от политики Саддама Хусейна и его диктатуры, нам не о чем сожалеть»[27].
В Израиле
Официально МИД Израиля отказался комментировать казнь Саддама. Неофициально же министр обороны Эфраим Снэ заявил в интервью: «Правосудие свершилось. Нельзя забывать, что эта история имела отношение и к Израилю. Саддам Хусейн выпустил 39 ракет по Израилю, платил в разгар интифады по 20 тысяч долларов семье каждого боевика-смертника и стремился получить ядерное оружие, чтобы использовать его против нас»[28].
В Европе
- Министр иностранных дел Великобритании Маргарет Беккет заявила, что приговор является справедливой карой Саддаму Хусейну и его соратникам за совершенные ими преступления.[29].
- Европейский союз — в частности, председательствующая в ЕС Финляндия, а также Франция и Италия — выступил против казни, ввиду принципиального неприятия смертной казни как таковой. «Я не хочу преуменьшать тех преступлений, которыми он себя запятнал и в которых был справедливо обвинён независимыми иракскими органами, но в любом случае Италия против смертной казни» — заявил премьер-министр Италии Романо Проди.
- Ватикан: «Казнь Саддама Хусейна — это трагическая новость; существует опасность того, что она усугубит климат ненависти и посеет новое насилие. Такое событие вызывает печаль, даже когда речь идёт о человеке, который сам повинен в тяжких преступлениях» — заявил представитель Ватикана Федерико Ломбарди[24][30]. Ранее Святой Престол призывал иракский суд не выносить Саддаму смертный приговор и выступал с осуждением данного приговора.
В странах «третьего мира»
- Президент Никарагуа Даниэль Ортега назвал казнь Саддама Хусейна преступлением: «В очередной раз нормы международного права были попраны в Ираке — стране, где пытают людей, где отсутствует справедливость, где проводится неприкрытый геноцид под предлогами, фальшь и надуманность которых известны всему миру… Казнь Саддама Хусейна, осуществлённая вопреки призывам к милосердию со стороны правительств и международных организаций, призывам Ватикана, свидетельствует о том, что политика тех, кто вершит сегодня судьбы Ирака, основана на ненависти и жестокости… Осуждая это новое преступление, совершённое в братской стране, никарагуанцы присоединяются к требованию народов планеты о немедленном выводе оккупационных войск с территории Ирака, о восстановлении там суверенитета, независимости и мира»[31].
- В Индии прошла акция протеста против казни, организованная мусульманами и индийскими коммунистами, во время которой было сожжено чучело американского президента. Министр иностранных дел Индии Пранаб Мукерджи высказал своё сожаление[32]: «Мы уже выражали надежду, что исполнения смертного приговора не последует. Мы огорчены, что он состоялся».
Напишите отзыв о статье "Казнь Саддама Хусейна"
Примечания
- ↑ [echo.msk.ru/news/342273.html Экс-президент Ирака Саддам Хусейн приговорён к смертной казни через повешение по делу о массовом убийстве]. «Эхо Москвы» (5 ноября 2006). Проверено 30 марта 2008. [www.webcitation.org/60qeE0mZj Архивировано из первоисточника 11 августа 2011].
- ↑ [www.newsru.com/world/15jan2007/tikriti.html В Ираке казнили двух ближайших соратников Хусейна]. NEWSru (15 января 2007). Проверено 30 марта 2008. [www.webcitation.org/60qeOEL71 Архивировано из первоисточника 11 августа 2011].
- ↑ [www9.sbs.com.au/theworldnews/region.php?id=133764®ion=6 Read Saddam Hussein’s letter], SBS (28 декабря 2006). Проверено 2 января 2007.
- ↑ Марианна Беленькая. [www.rambler.ru/news/events/iraq/9413062.html Нужна ли была казнь Саддама Хусейна?]. РИА «Новости» (30 декабря 2006). Проверено ???. [www.webcitation.org/60qePfwH7 Архивировано из первоисточника 11 августа 2011].
- ↑ [www.novopol.ru/article12984.html Шииты требуют повесить Буша рядом с Хусейном]. Новая Политика (7 ноября 2006). Проверено 30 марта 2008. [www.webcitation.org/60qeQ6x7N Архивировано из первоисточника 11 августа 2011].
- ↑ [www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2006/12/29/AR2006122900142.html Saddam Hussein Is Put to Death]. Washington Post (30 декабря 2006). Проверено 30 марта 2008. [www.webcitation.org/60qeR212B Архивировано из первоисточника 11 августа 2011].
- ↑ [www.enidnews.com/localnews/local_story_364011638.html?keyword=topstory Saddam Hussein dies on the gallows, exiting the Iraqi stage after a long, brutal reign]. Enidnews.com (30 декабря 2006). Проверено ???. [www.webcitation.org/60qeRRDq3 Архивировано из первоисточника 11 августа 2011].
- ↑ Marc Santora. [www.nytimes.com/2006/12/31/world/middleeast/31gallows.html?hp&ex=1167541200&en=5db66dae7cb12d0e&ei=5094&partner=homepage On the Gallows, Curses for U.S. and «Traitors»]. New York Times (31 декабря 2006). Проверено ???. [www.webcitation.org/60qeS2Puq Архивировано из первоисточника 11 августа 2011].
- ↑ [kurdistan.ru/content/view/991/2/ Палачом Хусейна был радикальный шиитский лидер Муктада ас-Садр] (3 января 2007). Проверено 30 марта 2008. [www.webcitation.org/60qeSUXOY Архивировано из первоисточника 11 августа 2011].
- ↑ [www.metacafe.com/watch/362748/saddam_hussein_execution_amateur_footage/ Saddam Hussein Execution (Amateur Footage) Video]. Metacafe (31 декабря 2006). Проверено 30 марта 2008. [www.webcitation.org/60qeTojPv Архивировано из первоисточника 11 августа 2011].
- ↑ Deborah Haynes. [www.timesonline.co.uk/tol/news/world/iraq/article5058550.ece Saddam Hussein’s body was stabbed in the back, says guard]. The Times (1 ноября 2008). Проверено 2 ноября 2008. [www.webcitation.org/60qeUGWsc Архивировано из первоисточника 11 августа 2011].
- ↑ [www.obozrevatel.com/news/2006/12/30/150667.htm Появились новые видеозаписи смерти Хусейна]. proUA.com (30 декабря 2006). Проверено 2 ноября 2008. [www.webcitation.org/60qeUaUwT Архивировано из первоисточника 11 августа 2011].
- ↑ [news.mail.ru/politics/8479927/?frommail=1 Багдад намерен перезахоронить останки Саддама Хуссейна]
- ↑ [newsru.com/world/30dec2006/kazn2.html Премьер-министр Ирака поздравил граждан с «казнью преступника Саддама»]. NEWSru (30 декабря 2006). Проверено ???. [www.webcitation.org/60qeVdjJa Архивировано из первоисточника 11 августа 2011].
- ↑ [kurdistan.ru/ Новости о курдах и Курдистане]. Курдистан.ру. [www.webcitation.org/60qeX81OI Архивировано из первоисточника 11 августа 2011].
- ↑ [kurdistan.ru/content/view/1121/2/ Саддам: незаконченный процесс]. Курдистан.ру (16 января 2007). Проверено ???. [www.webcitation.org/60qeYFxjM Архивировано из первоисточника 11 августа 2011].
- ↑ [www.kremlin.ru/text/appears/2007/02/118108.shtml Интервью межарабскому спутниковому телеканалу Аль-Джазира]
- ↑ [www.mid.ru/brp_4.nsf/0/823B339B79CE04ADC32572550037F314 Заявление официального представителя МИД России М. Л. Камынина в связи с казнью С. Хусейна]. МИД РФ (31 декабря 2006). Проверено ???. [www.webcitation.org/60qeZZfb1 Архивировано из первоисточника 11 августа 2011].
- ↑ [www.regnum.ru/news/762885.html Миронов считает казнь Хусейна адекватной мерой]. REGNUM (29 декабря 2006). [www.webcitation.org/60qea3HtM Архивировано из первоисточника 11 августа 2011].
- ↑ Ольга Липич. [www.rian.ru/society/20061229/58102697.html Муфтий Равиль Гайнутдин выступает против смертной казни Хусейна]. РИА «Новости» (29 декабря 2006). [www.webcitation.org/60qem7JKX Архивировано из первоисточника 11 августа 2011].
- ↑ [www.cprf.ru/news/party_news/46652.html Казнь Саддама Хусейна крайне негативно отразится на Америке, считает Геннадий Зюганов] КПРФ
- ↑ [www.iraq-war.ru/article/115433 Евгений Примаков: Саддаму не дали последнего слова]. «Война в Ираке», «Вести Недели» (16 января 2007). Проверено 2 ноября 2008.
- ↑ [www.rambler.ru/news/events/iraq/9414885.html Логику инициаторов казни Хусейна трудно понять — МИД Белоруссии]. Рамблер, РИА «Новости» (30 декабря 2006). Проверено 2 ноября 2008. [www.webcitation.org/60qezjEQr Архивировано из первоисточника 11 августа 2011].
- ↑ 1 2 [www.podrobnosti.ua/criminal/others/2006/12/30/382829.html Мировая реакция на казнь Саддама: от «трагической новости» до «победы народа»]. «Подробности» (30 декабря 2006). Проверено ???. [www.webcitation.org/60qf0Qse5 Архивировано из первоисточника 11 августа 2011].
- ↑ [www.segodnia.ru/content/23054 Казнь Хусейна — чёрная метка всему миру]
- ↑ [www.rian.ru/world/asia/20061230/58147755-print.html МИД Ирана: казнь Саддама Хусейна — это победа иракского народа]. РИА «Новости» (30 декабря 2006). Проверено ???.
- ↑ [www.rian.ru/world/20061230/58150844.html Кувейт считает, что казнь Хусейна - внутреннее дело Ирака]. РИА «Новости» (30 декабря 2006). Проверено 4 июля 2010. [www.webcitation.org/60qf2guhe Архивировано из первоисточника 11 августа 2011].
- ↑ [www.rambler.ru/news/events/iraq/9417020.html Израиль отказался официально комментировать казнь Саддама Хусейна]. NEWSru (31 декабря 2006). Проверено ???. [www.webcitation.org/60qfGmztd Архивировано из первоисточника 11 августа 2011].
- ↑ РОМАН Ъ-ПЕТЮР. [www.kommersant.ua/doc.html?DocID=719344&IssueId=35768 Саддам Хусейн оказался в подвешенном состоянии]. «Коммерсантъ» (6 ноября 2006). Проверено ???. [www.webcitation.org/60qfH9EM4 Архивировано из первоисточника 11 августа 2011].
- ↑ [palm.newsru.com/arch/world/30dec2006/sadd2.html Мировая реакция на казнь Саддама: от «трагической новости» до «победы народа»]. NEWSru (30 декабря 2006). Проверено ???. [www.webcitation.org/60qfItRbk Архивировано из первоисточника 11 августа 2011].
- ↑ [www.rambler.ru/news/events/iraq/9415645.html Президент Никарагуа назвал казнь Саддама Хусейна преступлением]. РИА «Новости» (31 декабря 2006). Проверено ???. [www.webcitation.org/60qfJ7J82 Архивировано из первоисточника 11 августа 2011].
- ↑ [www.rambler.ru/news/events/iraq/9414472.html В Индии протестуют против казни экс-президента Ирака]. РИА «Новости» (30 декабря 2006). [www.webcitation.org/60qfJfRQq Архивировано из первоисточника 11 августа 2011].
Отрывок, характеризующий Казнь Саддама Хусейна
– Какая же подруга, голубчик? А? Уж переговорил! А?– Батюшка, я не хотел быть судьей, – сказал князь Андрей желчным и жестким тоном, – но вы вызвали меня, и я сказал и всегда скажу, что княжна Марья ни виновата, а виноваты… виновата эта француженка…
– А присудил!.. присудил!.. – сказал старик тихим голосом и, как показалось князю Андрею, с смущением, но потом вдруг он вскочил и закричал: – Вон, вон! Чтоб духу твоего тут не было!..
Князь Андрей хотел тотчас же уехать, но княжна Марья упросила остаться еще день. В этот день князь Андрей не виделся с отцом, который не выходил и никого не пускал к себе, кроме m lle Bourienne и Тихона, и спрашивал несколько раз о том, уехал ли его сын. На другой день, перед отъездом, князь Андрей пошел на половину сына. Здоровый, по матери кудрявый мальчик сел ему на колени. Князь Андрей начал сказывать ему сказку о Синей Бороде, но, не досказав, задумался. Он думал не об этом хорошеньком мальчике сыне в то время, как он его держал на коленях, а думал о себе. Он с ужасом искал и не находил в себе ни раскаяния в том, что он раздражил отца, ни сожаления о том, что он (в ссоре в первый раз в жизни) уезжает от него. Главнее всего ему было то, что он искал и не находил той прежней нежности к сыну, которую он надеялся возбудить в себе, приласкав мальчика и посадив его к себе на колени.
– Ну, рассказывай же, – говорил сын. Князь Андрей, не отвечая ему, снял его с колон и пошел из комнаты.
Как только князь Андрей оставил свои ежедневные занятия, в особенности как только он вступил в прежние условия жизни, в которых он был еще тогда, когда он был счастлив, тоска жизни охватила его с прежней силой, и он спешил поскорее уйти от этих воспоминаний и найти поскорее какое нибудь дело.
– Ты решительно едешь, Andre? – сказала ему сестра.
– Слава богу, что могу ехать, – сказал князь Андрей, – очень жалею, что ты не можешь.
– Зачем ты это говоришь! – сказала княжна Марья. – Зачем ты это говоришь теперь, когда ты едешь на эту страшную войну и он так стар! M lle Bourienne говорила, что он спрашивал про тебя… – Как только она начала говорить об этом, губы ее задрожали и слезы закапали. Князь Андрей отвернулся от нее и стал ходить по комнате.
– Ах, боже мой! Боже мой! – сказал он. – И как подумаешь, что и кто – какое ничтожество может быть причиной несчастья людей! – сказал он со злобою, испугавшею княжну Марью.
Она поняла, что, говоря про людей, которых он называл ничтожеством, он разумел не только m lle Bourienne, делавшую его несчастие, но и того человека, который погубил его счастие.
– Andre, об одном я прошу, я умоляю тебя, – сказала она, дотрогиваясь до его локтя и сияющими сквозь слезы глазами глядя на него. – Я понимаю тебя (княжна Марья опустила глаза). Не думай, что горе сделали люди. Люди – орудие его. – Она взглянула немного повыше головы князя Андрея тем уверенным, привычным взглядом, с которым смотрят на знакомое место портрета. – Горе послано им, а не людьми. Люди – его орудия, они не виноваты. Ежели тебе кажется, что кто нибудь виноват перед тобой, забудь это и прости. Мы не имеем права наказывать. И ты поймешь счастье прощать.
– Ежели бы я был женщина, я бы это делал, Marie. Это добродетель женщины. Но мужчина не должен и не может забывать и прощать, – сказал он, и, хотя он до этой минуты не думал о Курагине, вся невымещенная злоба вдруг поднялась в его сердце. «Ежели княжна Марья уже уговаривает меня простить, то, значит, давно мне надо было наказать», – подумал он. И, не отвечая более княжне Марье, он стал думать теперь о той радостной, злобной минуте, когда он встретит Курагина, который (он знал) находится в армии.
Княжна Марья умоляла брата подождать еще день, говорила о том, что она знает, как будет несчастлив отец, ежели Андрей уедет, не помирившись с ним; но князь Андрей отвечал, что он, вероятно, скоро приедет опять из армии, что непременно напишет отцу и что теперь чем дольше оставаться, тем больше растравится этот раздор.
– Adieu, Andre! Rappelez vous que les malheurs viennent de Dieu, et que les hommes ne sont jamais coupables, [Прощай, Андрей! Помни, что несчастия происходят от бога и что люди никогда не бывают виноваты.] – были последние слова, которые он слышал от сестры, когда прощался с нею.
«Так это должно быть! – думал князь Андрей, выезжая из аллеи лысогорского дома. – Она, жалкое невинное существо, остается на съедение выжившему из ума старику. Старик чувствует, что виноват, но не может изменить себя. Мальчик мой растет и радуется жизни, в которой он будет таким же, как и все, обманутым или обманывающим. Я еду в армию, зачем? – сам не знаю, и желаю встретить того человека, которого презираю, для того чтобы дать ему случай убить меня и посмеяться надо мной!И прежде были все те же условия жизни, но прежде они все вязались между собой, а теперь все рассыпалось. Одни бессмысленные явления, без всякой связи, одно за другим представлялись князю Андрею.
Князь Андрей приехал в главную квартиру армии в конце июня. Войска первой армии, той, при которой находился государь, были расположены в укрепленном лагере у Дриссы; войска второй армии отступали, стремясь соединиться с первой армией, от которой – как говорили – они были отрезаны большими силами французов. Все были недовольны общим ходом военных дел в русской армии; но об опасности нашествия в русские губернии никто и не думал, никто и не предполагал, чтобы война могла быть перенесена далее западных польских губерний.
Князь Андрей нашел Барклая де Толли, к которому он был назначен, на берегу Дриссы. Так как не было ни одного большого села или местечка в окрестностях лагеря, то все огромное количество генералов и придворных, бывших при армии, располагалось в окружности десяти верст по лучшим домам деревень, по сю и по ту сторону реки. Барклай де Толли стоял в четырех верстах от государя. Он сухо и холодно принял Болконского и сказал своим немецким выговором, что он доложит о нем государю для определения ему назначения, а покамест просит его состоять при его штабе. Анатоля Курагина, которого князь Андрей надеялся найти в армии, не было здесь: он был в Петербурге, и это известие было приятно Болконскому. Интерес центра производящейся огромной войны занял князя Андрея, и он рад был на некоторое время освободиться от раздражения, которое производила в нем мысль о Курагине. В продолжение первых четырех дней, во время которых он не был никуда требуем, князь Андрей объездил весь укрепленный лагерь и с помощью своих знаний и разговоров с сведущими людьми старался составить себе о нем определенное понятие. Но вопрос о том, выгоден или невыгоден этот лагерь, остался нерешенным для князя Андрея. Он уже успел вывести из своего военного опыта то убеждение, что в военном деле ничего не значат самые глубокомысленно обдуманные планы (как он видел это в Аустерлицком походе), что все зависит от того, как отвечают на неожиданные и не могущие быть предвиденными действия неприятеля, что все зависит от того, как и кем ведется все дело. Для того чтобы уяснить себе этот последний вопрос, князь Андрей, пользуясь своим положением и знакомствами, старался вникнуть в характер управления армией, лиц и партий, участвовавших в оном, и вывел для себя следующее понятие о положении дел.
Когда еще государь был в Вильне, армия была разделена натрое: 1 я армия находилась под начальством Барклая де Толли, 2 я под начальством Багратиона, 3 я под начальством Тормасова. Государь находился при первой армии, но не в качестве главнокомандующего. В приказе не было сказано, что государь будет командовать, сказано только, что государь будет при армии. Кроме того, при государе лично не было штаба главнокомандующего, а был штаб императорской главной квартиры. При нем был начальник императорского штаба генерал квартирмейстер князь Волконский, генералы, флигель адъютанты, дипломатические чиновники и большое количество иностранцев, но не было штаба армии. Кроме того, без должности при государе находились: Аракчеев – бывший военный министр, граф Бенигсен – по чину старший из генералов, великий князь цесаревич Константин Павлович, граф Румянцев – канцлер, Штейн – бывший прусский министр, Армфельд – шведский генерал, Пфуль – главный составитель плана кампании, генерал адъютант Паулучи – сардинский выходец, Вольцоген и многие другие. Хотя эти лица и находились без военных должностей при армии, но по своему положению имели влияние, и часто корпусный начальник и даже главнокомандующий не знал, в качестве чего спрашивает или советует то или другое Бенигсен, или великий князь, или Аракчеев, или князь Волконский, и не знал, от его ли лица или от государя истекает такое то приказание в форме совета и нужно или не нужно исполнять его. Но это была внешняя обстановка, существенный же смысл присутствия государя и всех этих лиц, с придворной точки (а в присутствии государя все делаются придворными), всем был ясен. Он был следующий: государь не принимал на себя звания главнокомандующего, но распоряжался всеми армиями; люди, окружавшие его, были его помощники. Аракчеев был верный исполнитель блюститель порядка и телохранитель государя; Бенигсен был помещик Виленской губернии, который как будто делал les honneurs [был занят делом приема государя] края, а в сущности был хороший генерал, полезный для совета и для того, чтобы иметь его всегда наготове на смену Барклая. Великий князь был тут потому, что это было ему угодно. Бывший министр Штейн был тут потому, что он был полезен для совета, и потому, что император Александр высоко ценил его личные качества. Армфельд был злой ненавистник Наполеона и генерал, уверенный в себе, что имело всегда влияние на Александра. Паулучи был тут потому, что он был смел и решителен в речах, Генерал адъютанты были тут потому, что они везде были, где государь, и, наконец, – главное – Пфуль был тут потому, что он, составив план войны против Наполеона и заставив Александра поверить в целесообразность этого плана, руководил всем делом войны. При Пфуле был Вольцоген, передававший мысли Пфуля в более доступной форме, чем сам Пфуль, резкий, самоуверенный до презрения ко всему, кабинетный теоретик.
Кроме этих поименованных лиц, русских и иностранных (в особенности иностранцев, которые с смелостью, свойственной людям в деятельности среди чужой среды, каждый день предлагали новые неожиданные мысли), было еще много лиц второстепенных, находившихся при армии потому, что тут были их принципалы.
В числе всех мыслей и голосов в этом огромном, беспокойном, блестящем и гордом мире князь Андрей видел следующие, более резкие, подразделения направлений и партий.
Первая партия была: Пфуль и его последователи, теоретики войны, верящие в то, что есть наука войны и что в этой науке есть свои неизменные законы, законы облического движения, обхода и т. п. Пфуль и последователи его требовали отступления в глубь страны, отступления по точным законам, предписанным мнимой теорией войны, и во всяком отступлении от этой теории видели только варварство, необразованность или злонамеренность. К этой партии принадлежали немецкие принцы, Вольцоген, Винцингероде и другие, преимущественно немцы.
Вторая партия была противуположная первой. Как и всегда бывает, при одной крайности были представители другой крайности. Люди этой партии были те, которые еще с Вильны требовали наступления в Польшу и свободы от всяких вперед составленных планов. Кроме того, что представители этой партии были представители смелых действий, они вместе с тем и были представителями национальности, вследствие чего становились еще одностороннее в споре. Эти были русские: Багратион, начинавший возвышаться Ермолов и другие. В это время была распространена известная шутка Ермолова, будто бы просившего государя об одной милости – производства его в немцы. Люди этой партии говорили, вспоминая Суворова, что надо не думать, не накалывать иголками карту, а драться, бить неприятеля, не впускать его в Россию и не давать унывать войску.
К третьей партии, к которой более всего имел доверия государь, принадлежали придворные делатели сделок между обоими направлениями. Люди этой партии, большей частью не военные и к которой принадлежал Аракчеев, думали и говорили, что говорят обыкновенно люди, не имеющие убеждений, но желающие казаться за таковых. Они говорили, что, без сомнения, война, особенно с таким гением, как Бонапарте (его опять называли Бонапарте), требует глубокомысленнейших соображений, глубокого знания науки, и в этом деле Пфуль гениален; но вместе с тем нельзя не признать того, что теоретики часто односторонни, и потому не надо вполне доверять им, надо прислушиваться и к тому, что говорят противники Пфуля, и к тому, что говорят люди практические, опытные в военном деле, и изо всего взять среднее. Люди этой партии настояли на том, чтобы, удержав Дрисский лагерь по плану Пфуля, изменить движения других армий. Хотя этим образом действий не достигалась ни та, ни другая цель, но людям этой партии казалось так лучше.
Четвертое направление было направление, которого самым видным представителем был великий князь, наследник цесаревич, не могший забыть своего аустерлицкого разочарования, где он, как на смотр, выехал перед гвардиею в каске и колете, рассчитывая молодецки раздавить французов, и, попав неожиданно в первую линию, насилу ушел в общем смятении. Люди этой партии имели в своих суждениях и качество и недостаток искренности. Они боялись Наполеона, видели в нем силу, в себе слабость и прямо высказывали это. Они говорили: «Ничего, кроме горя, срама и погибели, из всего этого не выйдет! Вот мы оставили Вильну, оставили Витебск, оставим и Дриссу. Одно, что нам остается умного сделать, это заключить мир, и как можно скорее, пока не выгнали нас из Петербурга!»
Воззрение это, сильно распространенное в высших сферах армии, находило себе поддержку и в Петербурге, и в канцлере Румянцеве, по другим государственным причинам стоявшем тоже за мир.
Пятые были приверженцы Барклая де Толли, не столько как человека, сколько как военного министра и главнокомандующего. Они говорили: «Какой он ни есть (всегда так начинали), но он честный, дельный человек, и лучше его нет. Дайте ему настоящую власть, потому что война не может идти успешно без единства начальствования, и он покажет то, что он может сделать, как он показал себя в Финляндии. Ежели армия наша устроена и сильна и отступила до Дриссы, не понесши никаких поражений, то мы обязаны этим только Барклаю. Ежели теперь заменят Барклая Бенигсеном, то все погибнет, потому что Бенигсен уже показал свою неспособность в 1807 году», – говорили люди этой партии.
Шестые, бенигсенисты, говорили, напротив, что все таки не было никого дельнее и опытнее Бенигсена, и, как ни вертись, все таки придешь к нему. И люди этой партии доказывали, что все наше отступление до Дриссы было постыднейшее поражение и беспрерывный ряд ошибок. «Чем больше наделают ошибок, – говорили они, – тем лучше: по крайней мере, скорее поймут, что так не может идти. А нужен не какой нибудь Барклай, а человек, как Бенигсен, который показал уже себя в 1807 м году, которому отдал справедливость сам Наполеон, и такой человек, за которым бы охотно признавали власть, – и таковой есть только один Бенигсен».
Седьмые – были лица, которые всегда есть, в особенности при молодых государях, и которых особенно много было при императоре Александре, – лица генералов и флигель адъютантов, страстно преданные государю не как императору, но как человека обожающие его искренно и бескорыстно, как его обожал Ростов в 1805 м году, и видящие в нем не только все добродетели, но и все качества человеческие. Эти лица хотя и восхищались скромностью государя, отказывавшегося от командования войсками, но осуждали эту излишнюю скромность и желали только одного и настаивали на том, чтобы обожаемый государь, оставив излишнее недоверие к себе, объявил открыто, что он становится во главе войска, составил бы при себе штаб квартиру главнокомандующего и, советуясь, где нужно, с опытными теоретиками и практиками, сам бы вел свои войска, которых одно это довело бы до высшего состояния воодушевления.
Восьмая, самая большая группа людей, которая по своему огромному количеству относилась к другим, как 99 к 1 му, состояла из людей, не желавших ни мира, ни войны, ни наступательных движений, ни оборонительного лагеря ни при Дриссе, ни где бы то ни было, ни Барклая, ни государя, ни Пфуля, ни Бенигсена, но желающих только одного, и самого существенного: наибольших для себя выгод и удовольствий. В той мутной воде перекрещивающихся и перепутывающихся интриг, которые кишели при главной квартире государя, в весьма многом можно было успеть в таком, что немыслимо бы было в другое время. Один, не желая только потерять своего выгодного положения, нынче соглашался с Пфулем, завтра с противником его, послезавтра утверждал, что не имеет никакого мнения об известном предмете, только для того, чтобы избежать ответственности и угодить государю. Другой, желающий приобрести выгоды, обращал на себя внимание государя, громко крича то самое, на что намекнул государь накануне, спорил и кричал в совете, ударяя себя в грудь и вызывая несоглашающихся на дуэль и тем показывая, что он готов быть жертвою общей пользы. Третий просто выпрашивал себе, между двух советов и в отсутствие врагов, единовременное пособие за свою верную службу, зная, что теперь некогда будет отказать ему. Четвертый нечаянно все попадался на глаза государю, отягченный работой. Пятый, для того чтобы достигнуть давно желанной цели – обеда у государя, ожесточенно доказывал правоту или неправоту вновь выступившего мнения и для этого приводил более или менее сильные и справедливые доказательства.
Все люди этой партии ловили рубли, кресты, чины и в этом ловлении следили только за направлением флюгера царской милости, и только что замечали, что флюгер обратился в одну сторону, как все это трутневое население армии начинало дуть в ту же сторону, так что государю тем труднее было повернуть его в другую. Среди неопределенности положения, при угрожающей, серьезной опасности, придававшей всему особенно тревожный характер, среди этого вихря интриг, самолюбий, столкновений различных воззрений и чувств, при разноплеменности всех этих лиц, эта восьмая, самая большая партия людей, нанятых личными интересами, придавала большую запутанность и смутность общему делу. Какой бы ни поднимался вопрос, а уж рой этих трутней, не оттрубив еще над прежней темой, перелетал на новую и своим жужжанием заглушал и затемнял искренние, спорящие голоса.
Из всех этих партий, в то самое время, как князь Андрей приехал к армии, собралась еще одна, девятая партия, начинавшая поднимать свой голос. Это была партия людей старых, разумных, государственно опытных и умевших, не разделяя ни одного из противоречащих мнений, отвлеченно посмотреть на все, что делалось при штабе главной квартиры, и обдумать средства к выходу из этой неопределенности, нерешительности, запутанности и слабости.
Люди этой партии говорили и думали, что все дурное происходит преимущественно от присутствия государя с военным двором при армии; что в армию перенесена та неопределенная, условная и колеблющаяся шаткость отношений, которая удобна при дворе, но вредна в армии; что государю нужно царствовать, а не управлять войском; что единственный выход из этого положения есть отъезд государя с его двором из армии; что одно присутствие государя парализует пятьдесят тысяч войска, нужных для обеспечения его личной безопасности; что самый плохой, но независимый главнокомандующий будет лучше самого лучшего, но связанного присутствием и властью государя.
В то самое время как князь Андрей жил без дела при Дриссе, Шишков, государственный секретарь, бывший одним из главных представителей этой партии, написал государю письмо, которое согласились подписать Балашев и Аракчеев. В письме этом, пользуясь данным ему от государя позволением рассуждать об общем ходе дел, он почтительно и под предлогом необходимости для государя воодушевить к войне народ в столице, предлагал государю оставить войско.
Одушевление государем народа и воззвание к нему для защиты отечества – то самое (насколько оно произведено было личным присутствием государя в Москве) одушевление народа, которое было главной причиной торжества России, было представлено государю и принято им как предлог для оставления армии.
Х
Письмо это еще не было подано государю, когда Барклай за обедом передал Болконскому, что государю лично угодно видеть князя Андрея, для того чтобы расспросить его о Турции, и что князь Андрей имеет явиться в квартиру Бенигсена в шесть часов вечера.
В этот же день в квартире государя было получено известие о новом движении Наполеона, могущем быть опасным для армии, – известие, впоследствии оказавшееся несправедливым. И в это же утро полковник Мишо, объезжая с государем дрисские укрепления, доказывал государю, что укрепленный лагерь этот, устроенный Пфулем и считавшийся до сих пор chef d'?uvr'ом тактики, долженствующим погубить Наполеона, – что лагерь этот есть бессмыслица и погибель русской армии.
