Кайгородов, Дмитрий Никифорович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Дмитрий Никифорович Кайгородов
Дата рождения:

31 августа (12 сентября) 1846(1846-09-12)

Место рождения:

Полоцк

Дата смерти:

11 февраля 1924(1924-02-11) (77 лет)

Место смерти:

Ленинград

Научная сфера:

лесоведение

Учёное звание:

профессор

Альма-матер:

Санкт-Петербургский лесной институт

Известен как:

педагог и популяризатор естествознания, «отец» русской фенологии

Дми́трий Ники́форович Кайгоро́дов (31 августа (12 сентября1846, Полоцк, ныне Витебской обл. — 11 февраля 1924, Ленинград) — русский лесовод, специалист в области лесной технологии, орнитологии, педагог и популяризатор естествознания, «отец» русской фенологии, почётный профессор Санкт-Петербургского лесного института. Автор многочисленных научных трудов, учебных пособий, книг о природе, статей и сказок естественно-исторического содержания. Почётный член Витебской губернской учёной архивной комиссии.





Биография

Родился в городе Полоцке в семье генерал-майора Никифора Ивановича Кайгородова (1810—1882). Окончил в 1863 году Полоцкий кадетский корпус, где его отец был преподавателем математики.

Военное образование получил в Константиновском военном (1863—1864) и Михайловском артиллерийском (1864—1865) училищах, проходил службу в Царстве Польском.

С 1868 году служил офицером на Охтинском казённом пороховом заводе. В это же время зачислился вольным слушателем Земледельческого (Лесного) института. После оставления военной службы защитил кандидатскую диссертацию «Производство уксусно-кислой извести, как предмет мелкой заводской промышленности в Ярославской губернии» и в 1872 году получил звание кандидата сельского хозяйства и лесоводства.

В 1873 году переведён на службу по корпусу лесничих и был командирован Министерством государственных имуществ для усовершенствования лесной технологии на 2 года за границу. Пребывая за границей, прослушал курс лекций в Тарандской лесной академии и на лесном факультете Цюрихского политехнического института, прошёл стажировку в передовых лесных хозяйствах Швейцарии, Германии, Австрии, Франции и Швеции.

После возвращения из заграничной командировки в 1875 году получил в Санкт-Петербургском лесном институте кафедру — сначала лесной технологии, затем лесного инженерного искусства, которую занимал по 1905 год. Профессор с 1882 года.

Работал над испытанием технических средств древесины, вопросами сухой перегонки дерева и лесного товароведения, разработал таблицы для измерения качества леса. За изобретение прибора для определения твёрдости древесины и составление первого в России «Русского толкового лесотоварного словаря» (1883) был удостоен премии Специального лесного комитета.

С 1889 по 1891 год Кайгородов преподавал великому князю Михаилу Александровичу естественную историю.

Прославился Кайгородов как исключительный популяризатор природы.

В 1872 году в рабочем квартале на Охтинском пороховом заводе он впервые прочел свою популярную лекцию: «О цветке как источнике наслаждения» С тех пор и на протяжении всей своей жизни Кайгородов был одним из самых активных и неутомимых популяризаторов родной русской природы.

В 1882 году на Всероссийском съезде лесохозяев в Москве он выступил с докладом о природоохранном значении лесов и последствиях их уничтожения. С 1887 года читал лекции в Педагогическом музее Комитета грамотности.

С 1881 года Д. Н. Кайгородов уделял много времени фенологическим наблюдениям. Он один из основателей «Русского общества любителей мироведения», организатор и руководитель его фенологического отдела. В 1885 году создал фенологическую сеть для проведения биоклиматического районирования европейской части России, составил фенологические карты весеннего прилёта птиц, таблицу «Наглядное изображение пользы и вреда, приносимых нашими птицами» (1891). Результаты фенологических наблюдений с 1888 года регулярно печатались в петербургских газетах под названием «Бюллетень природы».

Статьи и заметки учёного о жизни петербургской природы, результатах его фенологических наблюдений и выступления в защиту русского леса регулярно печатались во многих журналах и ежегодниках: «Мир Божий», «Природа и охота», «Вестник птицеводства», «Вестник садоводства», «Русская школа», «Лесной журнал», «Ежегодник Санкт-Петербургского Лесного института», «Сельский вестник», «Новое время», «Правительственный вестник» и др.

В детских журналах «Игрушечка», «Родник», «Семейные вечера» с 1889 года печатал статьи и сказки естественно-исторического содержания.

В своих публицистических выступлениях боролся с косной системой преподавания естественных наук, рекомендовал экскурсионный метод обучения, позволяющий воспитать у школьников интерес и привить любовь к окружающей природе (особенно горожанам). Автор учебного пособия «Краткий обзор растительного царства по климатическим поясам» (1885) и комплексной программы по естествознанию (1901).

В 1901 году Министерством народного просвещения была утверждена программа естествознания для первых трёх классов средней школы, составленная Д. Н. Кайгородовым. Эта программа была составлена не по предметам естественных наук — ботанике, зоологии и др., а по «общежитиям природы», то есть по природным сообществам: лес, сад, луг, пруд, река. Изучение каждого общежития проводилось через три первые класса школы. Эту систему Д. Н. Кайгородов заимствовал из работ немецкого педагога Ф. Юнге. Изучение природы рекомендовалось проводить во время экскурсий и прогулок со школьниками.

Однако со стороны педагогической общественности программа Д. К. Кайгородова подверглась жёсткой критике, поскольку её считали неудачной как по содержанию, так и в методическом и методологическом отношении, выражающей идеалистическую трактовку явлений природы. Под напором этой критики Министерство народного просвещения было вынуждено пересмотреть программу Кайгородова. При участии ряда профессоров биологов и педагогов-методистов программа для трёх младших классов была в 1904 году переработана. В её основу была положена схема курса, разработанного в 1887 году А. Я. Гердом

Считая природу источником музыкального, поэтического творчества, Кайгородов, описывая растительный и животный мир, вводил в свои собственные сочинения оригинальные образы и сравнения. В лекции «П. И. Чайковский и природа» (отд. изд. 1907), прочитанной на собрании литературно-художественного кружка им. Я. П. Полонского, Кайгородов доказывал, что некоторые музыкальные произведения созданы композитором под впечатлением вполне конкретных уголков природы России.

Всего Д. Н. Кайгородов опубликовал около 300 работ. Научно-литературная деятельность Кайгородова высоко оценивалась его современниками и не утратила своего значения для чтения до настоящего времени.

В последние годы жизни Д. В. Кайгородов работал в Лесном отделе Государственного института опытной агрономии, занимаясь обработкой собранного за долгие годы фенологического материала.

Д. Н. Кайгородов умер 11 февраля 1924 года на 78 году жизни, похоронен в парке на территории Лесотехнической академии.

Некоторые труды

  • «Беседы о русском лесе» (СПб., 1880; 8-е изд., 1911).
  • «Из зелёного царства» (популярно-ботанические очерки; СПб., 1888; 7-е изд., 1912).
  • «Собиратель грибов: Карманная книжка, содержащая в себе описание важнейших съедобных, ядовитых и сомнительных грибов, растущих в России.», с красочными таблицами (СПб., 1888; 5-е изд., 1909).
  • «Древесный календарь Европейской России» (СПб., 1907).
  • «Наши весенние цветы» (с красочными таблицами, серия I, СПб., 1911; серия II, 1912).
  • «Наши летние цветы» (с красочными таблицами, серия I, СПб., 1913; серия II, 1914).
  • «Из царства пернатых» (с красочными таблицами, СПб., 1893; 4-е изд., 1908).
  • «Пернатые хищники» (с красочными таблицами, СПб., 1906).
  • «Птицы окрестностей охтенского порохового завода и лесного института» («Труды Санкт-Петербургского общества естествоиспытателей» 1885, том XVI).
  • «Орнитофауна парка лесного института и изменения, происшедшие в ней за 10-летие 1886—1896 годы» («Известия лесного Института», 1898, вып. 1).
  • «Орнитофауна парка лесного института и изменения, происшедшие в ней за 10-летие 1897—1907 годы» («Известия Императорского лесного института», 1908, вып. XVIII).
  • «Наши весенние бабочки» (с красочными таблицами, СПб., 1910; 2-е изд., 1914); «Календарь петербургской весны» (стенная таблица, СПб., 1893; 15-е изд., 1910).
  • «Из родной природы. Хрестоматия для чтения в народной школе и семье» (СПб., 1902, 1912).
  • «На разные темы, преимущественно педагогические» (СПб., 1901, 2-е изд.).
  • О школьных фенологических наблюдениях, [Вологда], 1920.

Семья

Брат: Михаил Никифорович Кайгородов (1853—1918) — генерал от инфантерии, иркутский губернатор, комендант Гродненской крепости.

Увековечивание памяти

Напишите отзыв о статье "Кайгородов, Дмитрий Никифорович"

Примечания

Литература

Ссылки

В Викитеке есть статья об этом авторе — см. Дмитрий Никифорович Кайгородов

Отрывок, характеризующий Кайгородов, Дмитрий Никифорович

«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.


У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к'асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.


Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.