Дюссельдорф-Кайзерсверт

Дюссельдорф Кайзерсверт
Высота центра:	36,0 м над уровнем моря
Площадь поверхности:	4,71 км²
Количество жителей:	7.861 чел.(по состоянию на 31 декабря 2010)
Плотность населения:	1669 чел. на км²
Округ Дюссельдорфа:	V
Номер района в Дюссельдорфе:	53
Вхождение в состав города:	1 августа 1929 года

Кайзерсверт (нем. Kaiserswerth) — административный район в V округе города Дюссельдорф (Германия, федеральная земля Северный Рейн-Вестфалия). Расположен в северной части города. Район входит в V-й административный округ Дюссельдорфа. Согласно историческим документам Кайзерсверт является старейшим из районов Дюссельдорфа. На севере Кайзерсверт граничит с районом Виттлаер, на востоке – с районом Калькум и на юге – с районом Лохаузен. Естественной западной границей Кайзерсверта является река Рейн.

История

Старейшим историческим памятником Кайзерсверта является так называемый Кайзерсвертский менгир, который датируется с 2000 по 1500 годы до нашей эры.

Документально подтверждённая история Кайзерсверта восходит приблизительно к 700 году, когда Святой Свитберт основал монастырь. Земельное владение для монастыря даровал франкский майордом Пипин II. Это был искусственный остров в старом рукаве Рейна (само имя — Кайзерсверт — обозначает «императорский остров» (Kaiser (нем.) — император, Werth (средневерхненемецкий (mhd) — остров)), на котором уже существовал франкский мотт, защищенный рвом и палисадом. Место для монастыря было выбрано удачно — в этом месте пересекались путь Hellweg (главная средневековая дорога региона, соединяющая место впадения Рура в Рейн в Дуйсбурге и Тевтобургский Лес в окрестностях Падерборна), а также старая римская дорога, соединяющая Ксантен и Нойс.

В документе 1016 года говорится о том, что император Священной Римской империи Генрих II Святой в знак примирения с пфальцграфом Эццо Лотарингским жалует ему Кайзерсверт и замок. Так как сын Эццо Оттон II умирает в 1047 году, не оставив наследников, Кайзерсверт снова возвращается в собственность короны. При императоре Генрихе III Черном замок существенно расширяется, но на сегодняшний день от построек того времени не сохранилось ничего.

В 1078 году возле Кайзерсвертского менгира сооружается церковь Святого Св. Георгия, которая была разрушена в 1689 году во время войны за Пфальцское наследство.

В 1174 году император Фридрих I Барбаросса переносит таможню из голландского города Тиль в Кайзерсверт. В связи с этим он дает распоряжение о строительстве в Кайзерсверте мощной крепости. Строительство было завершено в 1193 году уже при сыне Барбароссы Генрихе VI . Руины, которые можно видеть сегодня, относятся к сооружениям этого времени.

В ходе начавшегося в 1212 году спора за правопреемственность в Германской империи. После того как Оттон IV заявил претензию на верховные права над Италией, папа Иннокентий III 18 ноября 1210 года отлучил его от церкви, а в 1212 году признал Фридриха II Гогенштауфена законным германским королём; вся южная Германия после этого отпала от Оттона. В 1213 году Оттон IV захватил в плен мюнстерского епископа Оттона I Ольденбургского и насильственно удерживал его в крепости Кайзерсверта. Граф Адольф III фон Берг предпринял пять безуспешных попыток для штурма крепости и освобождения пленника. В 1215 году граф Адольф III предпринял шестую попутку, для чего был прокопан искусственный рукав Рейна, вследствие чего береговая линия реки отступила от стен крепости и появилась возможность штурма с наименее укрепленной стороны. После четырехмесячной осады 24 июля 1215 года гарнизон крепости сдался. Оттон IV удалился в свои наследственные земли и оттуда сражался ещё с датским королём Вальдемаром II и архиепископом Магдебургским. Кайзерсверт перешел во владение Фридриха II.

С конца XIII века Кайзерсверт попеременно находится то в голландском владении, то принадлежит архиепископу Кёльнскому, то герцогству Клевскому, тогерцогству Юлих-Берг. В 1424 году архиепископ Кёльнский приобретает его за 100 000 гульденов, после чего в течение 350 лет Кайзерсверт принадлежал Кёльнскому архиепископству.

В 1654 году в Кайзерсверте основывается монастырь капуцинов.

Во время войны за Пфальцское наследство между французским королевством и Аугсбургской лигой тогдашний владелец дворца курфюрст Кёльна Иосиф Клеменс Баварский выступает на стороне Людовика XIV. Вследствие этого в апреле 1689 года начинается осада крепости армиями Нидерландов и Бранденбурга. 25 июня комендант крепости француз Марконир был вынужден капитулировать, так как в результате пожара погибли продовольственные склады. Сильно пострадавший от артиллерийского обстрела и пожара дворец был восстановлен после того, как в 1692 году Кайзерсверт вернулся во владение архиепископа Кёльнского.

В 1702 году начинается война за испанское наследство. Курфюрст Иосиф Клеменс вновь становится на сторону Франции. Поэтому весной того же года дело дошло до осады крепости войсками Бранденбурга, Нидерландов и Англии, значение императора. Крепость продержалась до 15 июня. 12 000 пушечных ядер оставили отчетливые следы осады: почти все дома в городе были разрушены, дворец сильно поврежден. По распоряжению Иоганна Вильгельма II 9 августа была взорвана сильно разрушенная, а потому представлявшая опасность, главная башня крепости. Оборонительная стена со стороны Рейна также была разрушена. При низком уровне воды в Рейне и сегодня можно увидеть некогда бывшие крепостной стеной крупные каменные глыбы. В результате Раштаттского мирного договора в 1714 году разрушенный дворец вновь был возвращен курфюрсту Кёльнскому, под властью которого и пребудет до 1838 года, когда дворец и прилегающие территории перейдут в муниципальную собственность города Кайзерсверт. Разрушенный дворец никогда более не восстанавливается, а камни из дворцовых руин используются при восстановлении города. В 1717 году была восстановлена монастырская церковь Святого Свитберта.

По решению Имперского камерального суда в 1762–1772 годах Кайзерсверт пребывает во владении Курпфальца. В это время разрешение селиться здесь получают христиане-евангелисты, вследствие чего в Кайзерсверт переселяется много рабочих из текстильных мануфактур Крефельда, что приводит к экономическому подъёму в городе. В 1777 году в Кайзерсверте основывается лютеранская община, а в 1790 году открывается лютеранская школа.

В 1794–1799 годах строится дамба, защищающая город от частых наводнений.

В XIX веке Теодор Флиднер (de: Theodor Fliedner ) основывает в Кайзерсверте Институт диаконисс (de: Kaiserswerther Diakonie), в которой в 1849 году обучалась Флоренс Найтингейл. Сегодня клиника Флоренс Найтингел в Кайзерсверте – это крупнейшая клиника Дюссельдорфа.

В 1899–1908 годах впервые реставрировались руины императорского дворца. Впоследствии ремонты императорского дворца проводились в 1967–1974 и 1998–2001 годах.

В годы первой мировой войны в Кайзерсверте функционирует один из крупнейших военных госпиталей.

1 августа 1929 года Кайзерсверт включается в состав города Дюссельдорф.

В годы второй мировой войны в Кайзерсверте размещается центр противовоздушной обороны Рейнской области и Мюнстерланда.

Транспорт

Через Кайзерсверт проходит маршрут U79 Дюссельдорфского скоростного трамвая. Остановка называется Klemensplatz.

Также Кайзерсверт связан с центральной частью Дюссельдорфа линией речного пассажирского сообщения.

Музеи

• Музей истории Кайзерсверта.
• Музей Института диаконисс.
• Художественный музей.

Ссылки

• [www.kaiserswerth.de/de/ Официальный сайт Кайзерсверта] (нем.)
• [www.museum-kaiserswerth.de/ Официальный сайт музея истории Кайзерсверта] (нем.)
• [www.kaiserpfalz-kaiserswerth.de/ Официальный сайт императорского дворца] (нем.)
• [kaiserswerth-aktuell.de/ Информационный портал Кайзерсверта] (нем.)
• [www.spanishsuccession.nl/kaiserswerth.html Кайзерсверт во время войны за испанское наследство] (англ.)

Отрывок, характеризующий Дюссельдорф-Кайзерсверт

В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.