Кайла, Эйно
| Эйно Кайла | |
| Eino Sakari Kaila | |
 | |
| Имя при рождении: |
Эйно Сакари Кайла |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Страна: | |
Эйно Сакари Кайла, фин. Eino Sakari Kaila (9 августа 1890, Алаярви, Великое княжество Финляндское — 1 августа 1958, Хельсинки) — финский философ, критик и преподаватель. Пионер финской психологии, физики и театра. Стремился найти единые принципы, объединяющие различные направления в гуманитарных и естественных науках. Подход Кайлы наложил отпечаток на тенденции развития финской психологии, которая, в отличие от большинства европейских стран и СССР, с самого начала ориентировалась на естественнонаучные экспериментальные принципы, на связь с психофизиологией.
Содержание
Биография
Отец, Эркки Кайла, был протестантским священником, позднее архиепископом. Эйно Кайла окончил Гельсингфорсский университет в 1910 г. В 1920-е гг. он работал в сфере литературной критики и психологии, был профессором Университета Турку, внедрил в Финляндии гештальтпсихологию. Был знаком со многими выдающимися культурными деятелями, в 1919 г. женился на художнице Анне Ловисе Снеллман. В 1930 г. назначен на должность профессора философии в Хельсинкском университете, принимал участие в заседаниях Венского кружка. Во время 2-й мировой войны преподавал в Германии. В 1948 г. избран членом Финской академии. Умер в Хельсинки.
Взгляды
Несмотря на сильное влияние логических позитивистов и критическое отношение к спекуляциям, лишённым эмпирической основы, для всех работ Кайлы характерно стремление к холистическому, почти пантеистическому пониманию вещей. В психологии его подход был близок к философскому течению натурализма. Его книга «Личность» (Persoonallisuus, 1934) представляла собой психологическое исследование с элементами философии, в котором подчёркивалась биологическая природа психологических феноменов. В последние годы жизни он пытался создать всеобщую теорию в работе «Временная причинно-следственность как основа унитарного понимания природы» (Terminalkausalität Als Die Grundlage Eines Unitarischen Naturbegriffs), однако эта работа, которую можно воспринимать скорее как набросок к более объёмному исследованию, не получила откликов за пределами Финляндии.
Несмотря на то, что ещё до окончания войны он стал критически относиться к нацистам, он писал о различии между «западным» и «восточным» мышлением и утверждал, что однородность населения является необходимой предпосылкой функционирующей демократии.
Влияние
Наиболее известным учеником Кайлы был Георг Хенрик фон Вригт, занявший место Л. Витгенштейна в Кембриджском университете. Традиция идеалистической аналитической философии с сильными элементами немецкого влияния, которой придерживался Кайла, сохранялась в финской философии вплоть до появления в 1980-х гг. влияния европейской континентальной философии. Кайла также основал в Хельсинкском университете психологическую лабораторию.
Избранные сочинения
- Der Logistische Neupositivismus, 1930
- Persoonallisuus (Personality), 1934
- Inhimillinen tieto (Human Knowledge), 1939
- Terminalkausalität Als Die Grundlage Eines Unitarischen Naturbegriffs, 1956
Напишите отзыв о статье "Кайла, Эйно"
Ссылки
- [www.typelab.ru/ru/articles/psy-fin.html Д. Лытов. Психология в Финляндии]
- [www.kirjasto.sci.fi/ekaila.htm Books and Writers: Eino Kaila]
- [www.helsinki.fi/historiallisethumanistit/kaila.html Humanistit tieteilevät (in Finnish)]
- [www.tsv.fi/ttapaht/022/manninen022.htm Eino Kaila ja tie Wienin piiriin (in Finnish)] (недоступная ссылка с 20-05-2013 (3993 дня) — история, копия)
Отрывок, характеризующий Кайла, Эйно
– Я не могу к вам ездить, но неужели я никогда не увижу вас? Я безумно люблю вас. Неужели никогда?… – и он, заслоняя ей дорогу, приближал свое лицо к ее лицу.Блестящие, большие, мужские глаза его так близки были от ее глаз, что она не видела ничего кроме этих глаз.
– Натали?! – прошептал вопросительно его голос, и кто то больно сжимал ее руки.
– Натали?!
«Я ничего не понимаю, мне нечего говорить», сказал ее взгляд.
Горячие губы прижались к ее губам и в ту же минуту она почувствовала себя опять свободною, и в комнате послышался шум шагов и платья Элен. Наташа оглянулась на Элен, потом, красная и дрожащая, взглянула на него испуганно вопросительно и пошла к двери.
– Un mot, un seul, au nom de Dieu, [Одно слово, только одно, ради Бога,] – говорил Анатоль.
Она остановилась. Ей так нужно было, чтобы он сказал это слово, которое бы объяснило ей то, что случилось и на которое она бы ему ответила.
– Nathalie, un mot, un seul, – всё повторял он, видимо не зная, что сказать и повторял его до тех пор, пока к ним подошла Элен.
Элен вместе с Наташей опять вышла в гостиную. Не оставшись ужинать, Ростовы уехали.
Вернувшись домой, Наташа не спала всю ночь: ее мучил неразрешимый вопрос, кого она любила, Анатоля или князя Андрея. Князя Андрея она любила – она помнила ясно, как сильно она любила его. Но Анатоля она любила тоже, это было несомненно. «Иначе, разве бы всё это могло быть?» думала она. «Ежели я могла после этого, прощаясь с ним, улыбкой ответить на его улыбку, ежели я могла допустить до этого, то значит, что я с первой минуты полюбила его. Значит, он добр, благороден и прекрасен, и нельзя было не полюбить его. Что же мне делать, когда я люблю его и люблю другого?» говорила она себе, не находя ответов на эти страшные вопросы.
Пришло утро с его заботами и суетой. Все встали, задвигались, заговорили, опять пришли модистки, опять вышла Марья Дмитриевна и позвали к чаю. Наташа широко раскрытыми глазами, как будто она хотела перехватить всякий устремленный на нее взгляд, беспокойно оглядывалась на всех и старалась казаться такою же, какою она была всегда.
После завтрака Марья Дмитриевна (это было лучшее время ее), сев на свое кресло, подозвала к себе Наташу и старого графа.
– Ну с, друзья мои, теперь я всё дело обдумала и вот вам мой совет, – начала она. – Вчера, как вы знаете, была я у князя Николая; ну с и поговорила с ним…. Он кричать вздумал. Да меня не перекричишь! Я всё ему выпела!
– Да что же он? – спросил граф.
– Он то что? сумасброд… слышать не хочет; ну, да что говорить, и так мы бедную девочку измучили, – сказала Марья Дмитриевна. – А совет мой вам, чтобы дела покончить и ехать домой, в Отрадное… и там ждать…
– Ах, нет! – вскрикнула Наташа.
– Нет, ехать, – сказала Марья Дмитриевна. – И там ждать. – Если жених теперь сюда приедет – без ссоры не обойдется, а он тут один на один с стариком всё переговорит и потом к вам приедет.
Илья Андреич одобрил это предложение, тотчас поняв всю разумность его. Ежели старик смягчится, то тем лучше будет приехать к нему в Москву или Лысые Горы, уже после; если нет, то венчаться против его воли можно будет только в Отрадном.
– И истинная правда, – сказал он. – Я и жалею, что к нему ездил и ее возил, – сказал старый граф.
– Нет, чего ж жалеть? Бывши здесь, нельзя было не сделать почтения. Ну, а не хочет, его дело, – сказала Марья Дмитриевна, что то отыскивая в ридикюле. – Да и приданое готово, чего вам еще ждать; а что не готово, я вам перешлю. Хоть и жалко мне вас, а лучше с Богом поезжайте. – Найдя в ридикюле то, что она искала, она передала Наташе. Это было письмо от княжны Марьи. – Тебе пишет. Как мучается, бедняжка! Она боится, чтобы ты не подумала, что она тебя не любит.
– Да она и не любит меня, – сказала Наташа.
– Вздор, не говори, – крикнула Марья Дмитриевна.
