Кайло Рен

Персонаж «Звёздных войн»
Кайло Рен
Деятельность	Командующий Первого Ордена Магистр Рыцарей Рен Ученик-джедай Люка Скайуокера (ранее)
Родная планета	Неизвестна
Раса	Человек
Пол	Мужской
Рост	189 см
Волосы	Чёрные
Глаза	Карие
Оружие	Световой меч с гардой
Транспортное средство	Личный командный шаттл
Принадлежность	Первый Орден Джедай (ранее)
Актёр	Адам Драйвер

Кайло Рен (англ. Kylo Ren) — вымышленный персонаж фантастической саги «Звёздные войны». Кайло Рен является основным антагонистом в седьмом фильме саги, «Звёздные войны: Пробуждение силы», вышедшем в 2015 году, где его играет актёр Адам Драйвер.

Кайло является сыном Хана Соло и Леи Органы. Изначально он был известен под именем Бен Соло (англ. Ben Solo) и тренировался как джедай у своего дяди Люка Скайуокера. Бен перешёл на Тёмную сторону Силы, стремясь стать таким же великим, как его дед Дарт Вейдер, и взял себе имя Кайло Рен. Кайло является магистром Рыцарей Рен и командующим Первого Ордена — организации, порождённой из павшей Галактической Империи.

Создание персонажа

После того, как компанию Lucasfilm, снявшую все шесть фильмов саги Звёздные войны, приобрела The Walt Disney Company в 2012 году, Лоуренс Кэздан, Дж. Дж. Абрамс и Майкл Арндт написали сценарий седьмого фильма «Звёздные войны: Пробуждение силы» (без участия создателя саги Джорджа Лукаса). 29 апреля 2014 года стали известны имена актёров, которым предстояло сыграть главные роли в седьмом эпизоде «Звёздных войн». 28 ноября 2014 вышел первый тизер-трейлер к фильму, в котором зрители впервые увидели Кайло Рена и его необычный красный световой меч с гардой. Имя персонажа стало известно несколько позже — Entertainment Weekly в созданных Lucasfilm коллекционных карточках в стиле Topps в декабре 2014. В мае 2015 года в журнале Vanity Fair фотограф Энни Лейбовиц подтвердила, что персонажа Адама Драйвера будут звать Кайло.

В интервью журнала Time Майкл Каплан — художник по костюмам — сообщил о том, что Абрамс просил сделать маску Рена хорошо запоминающейся для детей. Окончательный дизайн выбрали из множества вариантов, предложенных Абрамсу. Каплан сказал:

…Я не знаю, было ли впечатление того, что она [маска] покрыта спагетти, или что-то в другом роде, но позже Дж. Дж. посмотрел на то, что мы ему предоставили, и ему это понравилось. Кроме того, серебро в этих линиях отражает свет и меняет окраску при движении. Знаете, если вы посмотрите, как он стоит напротив огня, вы первым делом обратите внимание на маску. Оригинальный текст (англ.)   …I don’t know if it was the kind of spaghetti type lines on it or what, but the next time J. J. came by that was what we presented to him and he loved it. Also the silver in those lines kind of reflects and changes color with the action. You know, if he’s standing in front of fire you see that, so it almost brings you into the mask. — Майкл Каплан

В августе 2015 Абрамс сообщил Entertainment Weekly: «В фильме объясняется оригинальность маски и откуда она взялась, но её дизайн подразумевает отсылку к маске Вейдера». Драйвер объяснил, что на съёмках его правилом было «забыть, что ты в „Звёздных войнах“ и относиться к этому как к любой другой работе, наполненной деталями и проблемами», ведь для персонажей киновселенной «Дарт Вейдер существует на самом деле».

Предыстория и характеристика

Автор иллюстрированного словаря по фильму «Звёздные войны: Пробуждение силы» Пабло Идальго сообщил в своём «Твиттере», что на момент действия седьмого эпизода Кайло Рену 29—30 лет. Он сын Хана Соло и Леи Органы, и изначально его звали Бен (англ. Ben). Спустя какое-то время после битвы при Эндоре Бен стал одним из учеников возрождённого Ордена Джедаев под наставничеством своего дяди, Люка Скайуокера. Проявляя большой потенциал в навыках управления Силой, Бен был одержим своим дедом, Дартом Вейдером. Считая своим предназначением закончить начатое Вейдером, Бен предал своего наставника Люка и уничтожил других членов Ордена, за что получил прозвище «Убийца Джедаев» (англ. Jedi Killer). Он взял себе новое имя Кайло Рен, когда встретил группу, называемую Рыцарями Рен. Кайло не принадлежит к числу ситхов, которые всегда выступали как основные враги джедаев, и работает под руководством Верховного Лидера Сноука, могущественного приверженца Тёмной стороны Силы.

Робби Коллин из The Daily Telegraph так описал Рена: «…Кайло Рен — решительно настроенный, ярый последователь джихада Тёмной стороны, его потрескивающий и шипящий красный световой меч соответствует жестокому характеру владельца». Дж. Дж. Абрамс тоже говорил, что световой меч отражает личность владельца: «Световой меч — это нечто, созданное им самим, и он так же опасен, так же лют и так же небрежен, как и сам персонаж». The Telegraph также объясняет, что буйный и неуравновешенный характер Рена вместе с его неконтролируемым страхом делают его опасным. Мелисса Леон из The Daily Beast называет использование Реном Силы «значительным», ссылаясь на его возможности останавливать в воздухе снаряд бластера, обездвиживать жертв и внедряться в их разум против их воли.

В августе 2015 Кэздан рассказал Entertainment Weekly: «Сейчас я написал сценарии к четырём фильмам „Звёздных войн“, и в них никогда не было такого персонажа, которого играет Адам. Я думаю, вам предстоит увидеть то, что запомнится, как новизна в саге». Также Кэздан сказал о Кайло Рене, что «он полон эмоций». Абрамс там же сказал следующее: «…Я думаю, настолько уникальным Рена делает то, что он ещё слишком юн и неопытен, когда сталкивается с таким персонажем, как Дарт Вейдер… Это не тот плохой парень с закрученными усами, которого вы представляете. Он немного более закомплексованный…». В декабре 2015 Драйвер заявил, что, несмотря на некоторое визуальное сходство Дарта Вейдера и Кайло Рена, последний не похож ни на одного злодея, появлявшегося ранее во франшизе. Актёр разъяснил сущность своего героя:

Я чувствую, что с ним связано то, что обычно, быть может, не ассоциируется с Тёмной стороной. Обычно вам представляются порядок, продуманность, много обязательств, и никаких сомнений… Он пока ещё не достиг этого уровня. Это проявляется в его костюме, в его световом мече — какой вы можете найти смысл в том, что в любой момент может дать сбой; что это может взорваться. Это для него в своём роде большая метафора. Оригинальный текст (англ.)   I feel there’s a recklessness about him that’s maybe not normally associated with the Dark Side. You normally think of order, and structure, and full commitment and no hesitation… he’s just a little bit more unpolished. It’s in his costume, in his lightsaber — how you kind of get the sense that it could just not work at any moment; that it could just blow up. That’s kind of like a big metaphor for him. — Адам Драйвер

Появление и роль

Кайло Рен появляется в самом начале фильма. Узнав, что Сопротивление заполучило карту с координатами Люка Скайуокера на пустынной планете Джакку, Рен со своими элитными бойцами, в числе которых был и Финн, высаживаются на ней и берут в плен Лор Сан Текку, у которого находится карта. Кайло Рен хладнокровно убивает его, но Текка успел передать карту По Дэмерону, который, в свою очередь, хотел улететь с ней и своим дроидом BB-8, но был также схвачен Первым Орденом.

В середине фильма, в ходе битвы на Такодане между Сопротивлением и Первым Орденом, Рен прибывает на планету в поисках дроида BB-8, в котором находится искомая карта. Он находит Рей, видевшую эту карту, и, использовав Силу, усыпляет героиню и забирает её на базу «Старкиллер» — снежную планету, превращённую в супероружие Первого Ордена.

В финале, после того как Хан Соло, Чубакка и Финн прибывают на базу «Старкиллер», где Рей уже успела выбраться из плена. Кайло встречается со своим отцом Ханом, который просит его вернуться в семью. Испытывая внутренние противоречия, Кайло убивает отца с помощью светового меча. В финале Кайло Рен поочерёдно вступает в дуэль на мечах с Финном и Рей. Кайло Рен проигрывает Рей, научившейся использовать Силу, и успевает эвакуироваться с разрушающейся планеты вместе с другими из Первого Ордена.

Критика

Критики остались положительного мнения о Кайло Рене — как о самом персонаже, так и об исполнившим его роль Адаме Драйвере. От многих получили признание сложная противоречивая натура Рена и дизайн его костюма; вдобавок, критики отмечают, что существует ещё много возможностей для дальнейшего раскрытия образа этого персонажа. Питер Брэдшоу из The Guardian одинаково оценил и персонажа, и актёра: «Он великолепно жесток, злобен и непредсказуем; в отличие от более опытного Вейдера, он даёт верх вспышкам гнева и истерикам, с напрасным использованием светового меча — когда подчинённый сообщает ему неудовлетворительные известия о какой-нибудь очередной победе Сопротивления». Тодд Маккарти из The Hollywood Reporter заметил, что у Рена «явно выраженный комплекс неполноценности, это одарённый плохой парень, с которым может произойти много всего интересного как в сценарии, так и в самом фильме» Терри Шварц из IGN тоже назвал блистательной актёрскую игру Драйвера: «В его исполнении вышел невероятно глубокий персонаж, который мог получиться однообразным, и его действия позволяют зрителю долго вспоминать о нём после ухода из кинозала».

Робби Коллин из The Telegraph написал, что «Будет верно охарактеризовать в этом фильме Кайло Рена как аналога Вейдера… Однако невольно поражаешься изобретательности, с которой Абрамс, Кэздан и Арндт подошли к созданию персонажа, а также эмоциональностью и смятением, которые вложил в него Драйвер». Мелисса Леон сравнивает Рена с Энакином Скайуокером из трилогии-приквела, а также подмечает, что его агрессивность и вспыльчивость делают его очень правдоподобным и похожим на многих людей реального мира. Абрамс сообщил Entertainment Weekly, что ему было очень приятно работать с Драйвером, усердно исполнявшим свою роль. Питер Трэверс пишет в журнале Rolling Stone: «Наглая попытка создать двойника Вейдера, одного из величайших плохишей в истории кино, была бы в корне неудачной, но Драйвер, в маске или без неё, делает его хорошо продуманным и запоминающимся».

До приобретения Диснеем компании Lucasfilm и принятия нового сюжетного канона для саги, основными персонажами старой расширенной вселенной «Звёздных войн» также являлись потомки семей Скайуокеров и Соло. Хотя режиссёр фильма «Звёздные войны: Пробуждение силы» Дж. Дж. Абрамс и продюсер Кэтлин Кеннеди отказались заимствовать напрямую сюжетные элементы из старого канона, многие обозреватели предполагают, что образ Кайло Рена мог быть вдохновлён персонажем Джейсеном Соло. В старом каноне Джейсен также являлся сыном Хана и Леи, вступил в противоречия со своей семьёй и перешёл на Тёмную сторону Силы, став владыкой ситхов по имени Дарт Кейдус. Как и Кайло Рен, он ревностно относился к наследию своего деда Дарта Вейдера. Настоящее имя Кайло Рена — Бен — в старом каноне носил сын Люка Скайуокера и Мары Джейд. Помимо них, в старой расширенной вселенной существовал молодой джедай Кип Дюррон, который, как и Кайло Рен, предал Люка Скайуокера и разрушил новый Орден джедаев. Дополнительно, критики отметили сходство между внешностью Кайло Рена и Ревана — протагониста в игре Star Wars: Knights of the Old Republic.

Ссылки

• [www.starwars.com/databank/kylo-ren Кайло Рен в базе данных StarWars.com] (англ.).
• [www.imdb.com/character/ch0496138/ Кайло Рен] на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Кайло Рен

– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.
Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу.
– Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера.
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.


Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
– Да, я… я… хочу обновления, – с трудом выговорил Пьер.
– Хорошо, – сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: – Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш святой орден поможет вам в достижении вашей цели?… – сказал ритор спокойно и быстро.
– Я… надеюсь… руководства… помощи… в обновлении, – сказал Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения, и от непривычки говорить по русски об отвлеченных предметах.
– Какое понятие вы имеете о франк масонстве?
– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.