Кайнозой

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Кайнозо́й (кайнозойская эра) — текущая эра геологической истории Земли. Началась 66,0 миллионов лет назад[1] (эта граница проведена по массовому вымиранию видов в конце мелового периода) и продолжается до сих пор.

Название предложено английским геологом Дж. Филлипсом в 1861. Образовано от греческого (καινός = новый + ζωή = жизнь) и может быть дословно истолковано как «новая жизнь». Краткое обозначение — KZ, используется в научных публикациях.

Кайнозойская эра делится на три периода: палеоген, неоген и четвертичный период (антропоген). В XIX—XX вв. кайнозой делили на третичный и четвертичный периоды. С 2004 года понятие «третичный период» устарело: в современной геохронологической шкале его нет[1]. Он включал современные палеоген и неоген.

Мезозой Кайнозой Эра
Палеоген Неоген Чт П-д
Палеоцен Эоцен Олигоцен Миоцен П п Эп.
251 65,5 55,8 33,9 23,03 5,33 2,59 млн.
лет
0,0117




Палеогеография

В этой эре континенты приобрели своё современное очертание. Австралия и Новая Гвинея отделились от Гондваны, двинулись к северу и, в конечном итоге, приблизились к Юго-Восточной Азии. Антарктида заняла своё нынешнее положение в районе Южного полюса, Атлантический океан продолжал расширяться, и в конце эры Южная Америка примкнула к Северной Америке.

Жизнь в кайнозое

В истории жизни на Земле массовое вымирание видов 65 млн лет назад ознаменовало собой начало новой, продолжающейся и сегодня, кайнозойской эры. В результате катастрофических событий тех далёких времён, с лица нашей планеты исчезли все животные, размером крупнее крокодила. А уцелевшие небольшие животные оказались, с наступлением новой эры, в совершенно ином мире. В кайнозое продолжался дрейф (расхождение) континентов. На каждом из них формировались уникальные сообщества растений и животных.

Кайнозой — эра, отличающаяся большим разнообразием наземных, морских и летающих животных. Он является эрой млекопитающих и покрытосеменных. Млекопитающие претерпели длительную эволюцию от небольшого числа мелких примитивных форм и стали отличаться большим разнообразием наземных, морских и летающих видов. Кайнозой также можно назвать эпохой саванн, цветковых растений и насекомых. Птицы в этой эре тоже значительно эволюционировали. Среди растений появляются злаковые.

Эра кайнозоя ознаменовалась появлением первой разумной жизни на Земле — человека разумного.

Напишите отзыв о статье "Кайнозой"

Примечания

  1. 1 2 [www.stratigraphy.org/ICSchart/ChronostratChart2014-10.pdf International Chronostratigraphic Chart] (англ.). International Commission on Stratigraphy (October 2014). Проверено 25 декабря 2014. [www.webcitation.org/6V4I4qZmX Архивировано из первоисточника 24 декабря 2014].

Литература

  • Иорданский Н. Н. Развитие жизни на земле. — М.: Просвещение, 1981.
  • Короновский Н.В., Хаин В.Е., Ясаманов Н.А. Историческая геология : Учебник. — М.: Академия, 2006.
  • Ушаков С.А., Ясаманов Н.А. Дрейф материков и климаты Земли. — М.: Мысль, 1984.
  • Ясаманов Н.А. Древние климаты Земли. — Л.: Гидрометеоиздат, 1985.
  • Ясаманов Н.А. Популярная палеогеография. — М.: Мысль, 1985.

Ссылки

  • [spelesto.nn.ru/lib.php?book=geo37&ch=7 Проф. Н. М. Романов. Недра и геологическое прошлое Горьковской области : Кайнозой]
  • [www.fio.vrn.ru/2004/7/kaynozoyskaya.htm КАЙНОЗОЙСКАЯ ЭРА]
  • [evolution.powernet.ru/library/eskov/13.html Кайнозой: наступление криоэры. Новые типы сообществ - тропические леса и травяные биомы. Эволюция млекопитающих и появление человека.]


М
е
з
о
з
о
й
К а й н о з о й (65,5 млн лет назад — настоящее время)
Палеоген (66,0—23,03) Неоген (23,03—2,58) Четвертичный (2,58—…)
Палеоцен
(66,0—56,0)
Эоцен
(56,0—33,9)
Олигоцен
(33,9—23,03)
Миоцен
(23,03—5,333)
Плиоцен
(5,333—2,58)
Плейстоцен
(2,58—11,7 тыс.)
Голоцен
(11,7 тыс.—…)

Отрывок, характеризующий Кайнозой

Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.