Кайнц, Йозеф

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Йозеф Игнац Кайнц (нем. Josef Ignaz Kainz; 2 января 1858, Визельбург — 20 сентября 1910, Вена) — один из крупнейших немецких и австрийских актёров на рубеже XIX—XX столетий.





Жизнь и творчество

Й. Кайнц родился в семье железнодорожного чиновника, бывшего актёра. Уже в 15-летнем возрасте впервые вышел на сцену. Профессиональную актёрскую деятельность начал в Вене. Затем несколько лет работал в провинциальных театрах Германии. В 1878 году попал в знаменитую труппу Мейнингенского театра [Людвиг Кронег Л. Кронега]. Здесь сыграл ряд интересных ролей, среди них принца Гомбургского в постановке одноимённой пьесы Генриха фон Клейста. В 1880-х годах выступал в Мюнхене, а затем в Берлине.

Годы, проведённые в Берлине, были лучшими в творческой карьере Й. Кайнца. Работая сначала на «Свободной сцене», а затем в «Немецком театре» у Л’Арронжа, а затем у Отто Брама, Кайнц создал целую галерею замечательных образов на классическом материале — мольеровских Тартюфа и Альцеста, Фердинанда и Франца Моора в «Разбойниках» Шиллера, Ромео и шута из шекспировского Короля Лира, Иоганнеса Фокерата, мастера Генриха и ткача Беккера в драмах Гауптмана, Сирано де Бержерака Ростана. Освальда в «Привидениях» Г. Ибсена Й. Кайнц сыграл позже — в 1894 году в Брауншвейге, а затем в 1903 году в венском Бургтеатре. Вершиной же его актёрского мастерства было исполнение роли Гамлета (впервые в 1891 году). Своей игрой мастер сделал шекспировский образ более человечным, обыденным: его Гамлет мог держать руки в карманах, сидеть на столе, а знаменитый монолог «Быть или не быть» произносил лёжа на скамье в саду.

В конце жизни Кайнц вернулся в Вену, став первым актёром Бургтеатра. Именно здесь он первым открыл великий артистический талант Александра Моисси и помог ему утвердиться на сцене.

Память

Напишите отзыв о статье "Кайнц, Йозеф"

Литература

  • История зарубежного театра. — Ч. 2. — М., 1984.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Кайнц, Йозеф

– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.


Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.