Кайсаниты
Кайсаниты | |
араб. كيسانية | |
Другие названия: |
кайсания |
---|---|
Религия: | |
Течение: | |
Основание: | |
Основатель: | |
Страны: |
Кайсани́ты (араб. كيسانية) — одна из шиитских сект, признававшая имамат Мухаммада ибн аль-Ханафии — сына Али ибн Абу Талиба от ханафитки. Так как Мухаммад ибн аль-Ханафия не был сыном Фатимы, большинство шиитов отвергли его претензии на имамат. Учение кайсанитов оказало сильное влияние на шиитскую догматику (особенно — иракских имамитов). Основоположник секты — аль-Мухтар ибн Абу Убайд ас-Сакафи. К середине IX века кайсанитские общины прекратили своё существование.
Содержание
Этимология
Существует несколько версий происхождения названия кайсанитов. По одной из версий, название секты происходило от прозвища аль-Мухтара ас-Сакафи, которого возможно называли Кайсаном. По другой версии так звали одного из учеников Мухаммада ибн аль-Ханафии[1]. Согласно другой версии, они были названы кай-санитамп по имени начальника гвардии аль-Мухтара, предводителя мавали в этом восстании Абу Амра Кайсана[2].
История
В период правления Абдуллаха ибн аз-Зубайра (684—692) аль-Мухтар приехал в Куфу и начал вести активную пропаганду в пользу Мухаммада ибн аль-Ханафии. Мусульманские историки сообщают, что сам Мухаммад ибн аль-Ханафия ничего не знал об этой пропаганде в свой адрес и позже публично отрекся от аль-Мухтара[1]. После смерти Ибн аль-Ханафии в 700 г. кайсанитами стали называть тех, кто считал, что он был самым близким к Али и восприемником его завещания.
В период правления Али ибн Абу Талиба аль-Мухтар жил в Ираке, а после его убийства перебрался в Басру. После убийства Хусейна ибн Али он был арестован наместником Убайдуллахом ибн Зиядом, а после освобождения он примкнул к Абдуллаху ибн аз-Зубайру. Аль-Мухтар попросил Ибн аз-Зубайра послать его в Ирак, на что тот ответил согласием. В Куфе его арестовали, но его зятю Абдуллаху ибн Умару удалось добиться от властей города его освобождения. Условием освобождения аль-Мухтара было взятое с него обязательство не наводить смуту в городе, которое он сразу же нарушил. Вокруг него собирались его сторонники, которые постепенно усилились и, в конце концов, выступили против наместника провинции Абдуллаха ибн Мути. Абдуллах ибн Мути послал против них войска во главе с Шибсом ибн Риби, но они потерпели поражение. Аль-Мухтар же захватил власть Куфе, а Абдуллах ибн Мути бежал в Басру. После этого восставшие успешно воевали с Омейядами, но потерпели поражение от войск Абдуллаха ибн аз-Зубайра[1]. Аль-Мухтар ас-Сакафи же был убит в 4 апреля 687 года в сражении при Мазаре (в Куфе).
Учение
Учение Кайсанитов отличалось от учения «крайних» сект (гулат) тем, что они не обожествляли Али ибн Абу Талиба и его потомков, а видели в них святых и непогрешимых людей. Для кайсанитов имамы были равны пророкам и выражали Божественного присутствия в мире. Они верили во второе пришествие имама, которым, по их мнению, был Мухаммад ибн аль-Ханафия. Одна группа касанитов считала, что Мухаммад ибн аль-Ханафия умер, но воскреснет и вернется в мир, а другая — что он не умер и живёт на некоей горе Ридва. Они признавали, что Божественное повеление имамам может измениться на противоположное (бада). Кайсаниты также верили в переселения душ после смерти (танасух)[1].
Секты
В самом кайсанизме не было единства и они распались на несколько сект, наиболее известных из которых следующие секты:
- мухтариты — приверженцы аль-Мухтара ас-Сакафи. Поздние мухтариты проповедовали прекращение имамата до возвращения самого Мухаммеда ибн аль-Ханафии.
- хашимиты — приверженцы имамата Абу Хашима — сына Мухаммада аль-Ханафии
- баяниты — считали, что после Абу Хашима имамат перешёл к Байану ибн Симану ан-Нахди. Распались на несколько подгрупп.
- ризамиты (Аббасидские шииты) — считали, что после Абу Хашима имамат перешёл к роду Аббасидов[1]. Образование этой секты совпадает с первыми религиозно-политическими выступлениями Абу Муслима в Хорасане. С приходом к власти династии Аббасидов они признали законность их прав на имамат.
- карбиты — отрицали смерть Мухаммеда ибн аль-Ханафии, верили в переселение душ и возвращение (ар-раджа).
Абуль-Хасан аль-Ашари подразделял кайсанитов на одиннадцать сект, не определяя последовательности их возникновения и их генетического родства[3].
Напишите отзыв о статье "Кайсаниты"
Примечания
Литература
- Али-заде, А. А. Кайсаниты : [[web.archive.org/web/20111001002846/slovar-islam.ru/books/k.html арх.] 1 октября 2011] // Исламский энциклопедический словарь. — М. : Ансар, 2007.</span>
- [referenceworks.brillonline.com/entries/encyclopaedia-of-islam-2/kaysaniyya-SIM_4071 Kaysāniyya] / Madelung, W. // Encyclopaedia of Islam. 2 ed. — Leiden : E. J. Brill, 1960—2005.</span> (платн.)
- Аl-Qadi Wadad. The development of the term ghulat in muslim literature with special reference to the Kaysaniyya. — Akten des VII. Kongresses fuer Arabistik und Islamwissenschaft. Goettingen, 1976, 295—319.
Ссылки
- [www.religiocivilis.ru/islam/islamk/326-kaisanity.html Кайсаниты]. Авторский проект Александра Колодина. Проверено 12 сентября 2013.
- [umma.ua/ru/glossary/Kaysaniti/640 Кайсаниты]. umma.ua. Проверено 12 сентября 2013.
|
Статья содержит короткие («гарвардские») ссылки на публикации, не указанные или неправильно описанные в библиографическом разделе. Список неработающих ссылок: Али-заде А., 2007 Пожалуйста, исправьте ссылки согласно инструкции к шаблону {{sfn}} и дополните библиографический раздел корректными описаниями цитируемых публикаций, следуя руководствам ВП:Сноски и ВП:Ссылки на источники.
|
Отрывок, характеризующий Кайсаниты
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.
Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.