Кайфусо
Кайфусо (яп. 懐風藻 кайфу:со:, «милый ветер поэзии», «любимые ветры и морские травы [поэзии]») — старейший сборник японских стихотворений, написанных 64 поэтами[1] на китайском языке (канси[2]). Составлен в 751 году[3]. В кратком представлении поэтов, неизвестный составитель симпатизирует императору Кобун, которого в 672 году сверг император Тэмму. Потому традиционно редактирование сборника приписывается Авами-но Мифунэ[ja], правнуку императора Кобуна.
«Кайфусо» состоит из 120 произведений, написанных 64 поэтами в стиле, который был популярен в Китае в VIII веке. Большинство авторов сборника — это высокопоставленные должностные лица и знатные вельможи. Восемнадцать из них, включая принца Оцу, были также авторами стихотворений в сборнике «Манъёсю». Во время написания «Кайфусо» китайские рифмованные стихотворения канси ценились выше, чем японские песни-стихотворения вака, поскольку китайский классический язык считался языком образованных людей. Большинство произведений сборника зачитывались на разных публичных мероприятиях.
Произведения в Кайфусо выполняют сугубо этикетную функцию и очень коротки: самое длинное содержит всего 18 строк[4]. Исследователи отмечают их вторичность[2], особенно по сравнению с исконно японскими стихами в Манъёсю[5]. Подобно китайским сборникам, Кайфусо не содержит любовной лирики[6].
Напишите отзыв о статье "Кайфусо"
Примечания
- ↑ Горегляд В. Н. [books.google.com/books?id=uQQOAQAAMAAJ Классическая культура Японии: очерки духовной жизни]. — Петербургское востоковедение, 2006. — С. 105. — (Ориенталика). — ISBN 978-5-85803-324-0.
- ↑ 1 2 Горегляд В. Н. [books.google.com/books?id=0yu3AAAAIAAJ Японская литература VIII-XVI вв.]. — Петербургское Востоковедение, 1997. — С. 59—60, 101. — (Ориенталика).
- ↑ Эгути Т. (江口孝夫). Кайфусо = 懐風藻. — Коданся, 2000.
- ↑ Мещеряков А. Н. [books.google.com/books?id=J3BkAAAAMAAJ Древняя Япония: культура и текст]. — Наука, 1991. — С. 61. — ISBN 978-5-02-017291-3.
- ↑ Григорьева Т. П. [books.google.com/books?id=8ea0AAAAQBAJ Япония: путь сердца]. — Культурный центр Новый Акрополь, 2013. — (Сокровенная история цивилизаций). — ISBN 978-5-457-23392-8.
- ↑ Российский государственный гуманитарный университет. [books.google.com/books?id=8CRmAAAAMAAJ Вестник РГГУ]. — РГГУ, 2000. — С. 161.
Ссылки
- Родин С. А. [japanstudies.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=487 Буддийские мотивы и жизнеописания монахов в антологии Кайфусо]. Японоведение в России (15 октября 2014). Проверено 17 августа 2015. [web.archive.org/web/20150817101923/japanstudies.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=487 Архивировано из первоисточника 17 августа 2015].
- Родин С. А. [japanstudies.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=147 «Кайфусо» как первая политическая антология Японии]. Японоведение в России (16 июля 2012). Проверено 17 августа 2015. [web.archive.org/web/20150817121208/japanstudies.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=147 Архивировано из первоисточника 17 августа 2015].
Отрывок, характеризующий Кайфусо
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.
