Какуаки
Поделись знанием:
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
Какуаки (фр. les cacouacs) — прозвище, данное энциклопедистам XVIII века их врагами.
Все началось с двух злостных памфлетов Ж. Н. Моро (Moreau) (П., 1757):
- «Воспоминания о какуаках» (Mémoires sur les Cacouacs) и
- «Дополнение к истории какуаков» (Nouveau Mémoire pour servir à l’histoire des Cacouacs)
Прозвище было подхвачено аббатом Сен-Сиром в его «Catéchisme et décisions des cas de conscience à l’usage des Cacouacs, avec un discours du patriarche des Cacouacs pour la réception d’un nouveau disciple» (Cacopolis, 1768).
Сами энциклопедисты приняли это название; например, Вольтер, 25 марта 1758 писал Д’Аламберу: «Всем какуакам должно бы составить одну стаю, но они разъединяются, и волк их съедает».
При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).
|
Это заготовка статьи по истории Франции. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Напишите отзыв о статье "Какуаки"
Отрывок, характеризующий Какуаки
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
