Каландр

Каландр (из фр. calandre от греч. κύλινδρος — каток, валик) — машина для непрерывного формования листа полимера или бумаги, методом пропуска его через зазор между вращающимися валами. В результате каландрирования получается полотно необходимой толщины и ширины. Основными характеристиками каландра является число валков, их длина, диаметр и взаимное расположение.

Геометрия каландровых валков является определяющим фактором для качества поверхности листа. Для защиты валков от износа применяют высокоскоростное газопламенное напыление твёрдых сплавов (более длительная защита) либо гальваническое хромирование (более распространено).

Процесс каландрирования также используется при изготовлении текстильных натяжных потолков. Полотно из трикотажа, равномерно пропитанное полиуретаном сушат, отжимают и придают необходимую толщину, пропуская его через вращающиеся валы.

Каландр является неотъемлемой частью любой прачечной с большим оборотом вещей. Проходя через горячие валы, одежда проходит процедуру глажки и сушки одновременно, эта процедура существенно уменьшает время, которое могло быть потрачено на ручную глажку.

При работе с каландром необходимо строго соблюдать технику безопасности. Вероятность попадания человека в машину близка к нулю, благодаря защитным планкам, при подъёме которых агрегат прекращает работу, но такие случаи были и заканчивались летальным исходом.

В кинематографе

Давилка (The Mangler) (1995, США)

Отрывок, характеризующий Каландр

– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.