Комсомольская площадь (Москва)

Комсомольская площадь Москва
Вид на площадь
Общая информация
Страна	Россия
Город	Москва
Округ	ЦАО
Район	Красносельский район
Ближайшие станции метро	01 Комсомольская 05 Комсомольская
Прежние названия	Каланчёвская площадь
[maps.yandex.ru/-/CVbFUUm-# на Яндекс.Картах]
[goo.gl/maps/PkWLD на Картах Google]

Комсомольская площадь (Москва)Комсомольская площадь (Москва)

Комсомольская площадь (до 1933 года — Каланчёвская площадь) — площадь в Москве, на которой расположены сразу три железнодорожных вокзала: Ленинградский, Ярославский и Казанский. Неофициально называется «Площадью трёх вокзалов». При этом здесь также существует железнодорожная платформа Каланчёвская, которая некоторое время была Императорским вокзалом и ныне планируется на реконструкцию в Вокзал для аэроэкспрессов, а также неподалёку имеется Правительственный вокзал (также известен как «Брежневский»).

История названия

Согласно наиболее распространённому мнению, изначальное название площади — «Каланчёвская» — по дворцу Алексея Михайловича с деревянной вышкой — «каланчой». Каланчёвская площадь была переименована в «Комсомольскую» в 1933 году в честь комсомольцев — строителей метрополитена (под площадью прошла первая очередь первой линии московского метро) как подарок к 15-летию ВЛКСМ. В обиходе она известна как «Площадь трёх вокзалов» или просто «Три вокзала». В 2003 году в некоторых газетах было опубликовано сообщение о переименовании площади в «Площадь трёх вокзалов». В действительности, однако, такого переименования не было, площадь сохранила название «Комсомольская площадь».

История площади

Каланчёвское поле в XVII—XVIII веках

В XVII веке на месте нынешней площади находились луга и болота, известные как Каланчёвское поле. С южной стороны, то есть стороны современного Казанского вокзала, находилось болото, по которому протекал ручей Ольховец. С востока, между нынешним Ярославским вокзалом и Верхней Красносельской улицей, поле ограничивал крупный пруд, созданный благодаря запруде на Ольховце и известный с 1423 года как Великий, а впоследствии — как Красный. Размерами он был равен Московскому Кремлю (23 га).

К югу из пруда вытекала речка Чечёра, через которую был перекинут деревянный мост. По мосту проходила Стромынская дорога (на село Стромынь и далее в Суздаль), по линии западной части Комсомольской площади, Краснопрудной улицы и далее улицы Стромынки. На северной стороне пруда (по другим источникам на месте Большой Спасской улицы) Алексей Михайлович выстроил себе путевой дворец, как считается с деревянной вышкой (по-татарски «каланчой»), откуда и поле перед дворцом и получило название Каланчёвского. На противоположной от поля стороне пруда находилось дворцовое Красное село, ставшее со временем крупной ремесленной слободой.

На западе поле доходило до середины нынешней Большой Спасской улицы (названа по Спасской церкви, которая стояла на краю поля). Впоследствии, в конце XVII века, на западном берегу пруда — со стороны Николаевского (Ленинградского) и Ярославского вокзалов (на земле ямщиков Переяславской слободы) был построен Новый полевой артиллерийский двор — завод и склад пушек и ядер со стрельбищем. Его составлял целый ряд деревянных строений, раскинувшихся на площади 20 га и окружённых каменной стеной. Благодаря этому, поле и оставалось незастроенным.

Красное село вошло в историю Смутного времени: 1 июня 1605 года там появились посланцы Лжедмитрия I Гаврила Пушкин и Наум Плещеев, и их появление стало толчком к восстанию, перекинувшемуся на Москву и положившему конец династии Годуновых.

Петр I любил устраивать на Красном пруду праздники с пушечной пальбой и фейерверками: в честь взятия Азова (1697) и в честь мира с Турцией (1699), и в честь мира со Швецией (1722). Академик И. Е. Забелин в статье «Древности Москвы и их исследование» (1867) полагает, что (вопреки распространенному ныне мнению) именно от празднеств в честь взятия Азова поле получило название, так как на нём были выстроены две вышки — «каланчи», копии азовских, которые показательно штурмовали русские солдаты.

При Екатерине II эта территория административно вошла в состав Москвы.

Каланчёвская площадь в XIX — начале XX века

Артиллерийский двор сгорел и взорвался в 1812 году, причём взрыв потряс всю восточную часть Москвы. В 1849 году на месте Артиллерийского двора и западнее архитектором К. А. Тоном был построен вокзал (с 1856 — Николаевский, впоследствии Ленинградский). К западу от вокзала находится большое (по тем временам) здание, в которое в 1860-х гг. была переведена с Пятницкой улицы таможня. По противоположной стороне площади располагались лесные ряды (напоминанием о чём — нынешний Леснорядский переулок). В 1862 г. между Николаевским вокзалом и Красным прудом был построен небольшой Ярославский вокзал, в 1907 г. замененный современным, в стиле модерн с элементами древнерусской архитектуры (архитектор Ф. О. Шехтель).

С проведением Рязанской (ныне Казанской) железной дороги, началось строительство вокзала на месте лесных рядов: в 1860 г. болото было осушено, речка Ольховец заключена в трубу, а лесные ряды удалены; само здание Рязанского (Казанского) вокзала было построено в 1862—1864 гг. В 1911—1926 годах это здание было заменено современным по проекту А. В. Щусева.

В конце XIX в. была заключена в трубу речка Чечора, а на месте деревянного моста через неё и дальше к востоку прошла Краснопрудная улица. Затем, в 1901—1910 гг., был засыпан и сам Красный пруд, а на его месте устроены лесные склады.

В декабре 1905 г. дружинники, в основном из железнодорожных рабочих, заняли Ярославский и Казанский вокзалы, но не смогли занять Николаевский, так как, ввиду ключевого стратегического значения, его защищала сильная правительственная часть с орудиями и пулеметами. Забаррикадировав подходы к площади со стороны Красных ворот и Краснопрудной улицы, чтобы изолировать гарнизон вокзала, дружинники пять суток атаковали правительственные войска на вокзале. 15 декабря на вокзал прибыли из Петербурга гвардейский Семеновский полк, после чего положение дружинников стало безнадежным; часть их отступила на Пресню, часть была вывезена с Казанского вокзала машинистом А. В. Ухтомским, вскоре однако расстрелянным карательной экспедицией на станции Люберцы.

В октябре 1917 г. вокзалы были в руках красногвардейцев, благодаря чему в Москву сумело прибыть подкрепление из Петрограда.

Советская эпоха

В 1933—1934 гг. на площади было открытым способом проложено метро. В 1933 году Каланчёвская площадь была переименована в Комсомольскую площадь. Между Ленинградским и Ярославским вокзалами сооружен павильон станции «Комсомольская», замененный в 1952 г. новым, общим для «Комсомольской» и вновь построенной «Комсомольской-кольцевой».

В том же году была закончена высотка гостиницы «Ленинградская», завершившая ансамбль площади, каким он существует к началу XXI века.

Архитектурный ансамбль площади

Комсомольская площадь имеет форму, близкую к прямоугольнику, вытянутому с запад на восток, и является одной из сложившихся в своём архитектурном решении. От Каланчёвской улицы она отделяется высокой насыпью Алексеевской соединительной ветки. Хотя гостиница «Ленинградская» находится по другую сторону путепровода, она обращена главным фасадом на площадь и является её доминантой. С севера на площадь выходят фасадами Ленинградский и Ярославский вокзалы. На юге целый квартал занимает Казанский вокзал.

Ленинградский вокзал

55°46′34″ с. ш. 37°39′19″ в. д.55.7761639° с. ш. 37.6553833° в. д. / 55.7761639; 37.6553833   

Вестибюль станций метро «Комсомольская»

55°46′35″ с. ш. 37°39′22″ в. д.55.7765139° с. ш. 37.6561667° в. д. / 55.7765139; 37.6561667   

Вестибюль метро располагается между Ленинградским и Ярославским вокзалами.

Он представляет собой большое двухэтажное здание крестовой формы с двумя шестиколонными портиками со стороны Комсомольской площади и с выходом к перронам Ленинградского и Ярославского вокзалов с противоположной стороны. С ноября 2007 года вход через фасадные двери павильона закрыт и осуществляется через подземный переход под Комсомольской площадью. Внутренний свод вестибюля выдаётся наружу большим куполом серого цвета. Увенчан этот купол высоким шпилем с пятиконечной звездой. На звезде изображены серп и молот.

Ярославский вокзал

55°46′36″ с. ш. 37°39′26″ в. д.55.7766861° с. ш. 37.6573361° в. д. / 55.7766861; 37.6573361   

Казанский вокзал

55°46′28″ с. ш. 37°39′22″ в. д.55.7744472° с. ш. 37.6562361° в. д. / 55.7744472; 37.6562361    Первое здание вокзала, который тогда назывался Рязанским, было деревянным и открылось в 1862 году. В 1864 году было построено каменное здание вокзала (автор проекта первоначального здания вокзала — арх. М. Ю. Левестам. Здание много раз перестраивали, и когда в 1893 году открылась Московско-Казанская железная дорога, а пассажиропоток сильно возрос, потребовалось строительство нового вокзального здания, могущего вмещать в себя большее количество пассажиров. Однако только в 1910 году правление акционерного общества Московско-Казанской железной дороги приняло решение о постройке нового здания. По условиям объявленного конкурса, его участники должны были сделать проект «ворот на Восток», которые должны символизировать связь Европы и Азии. Новое здание строилось в 1913—1940 годах по проекту А. В. Щусева.

Казанский вокзал – сложная композиция с элементами псевдорусского стиля и модерна, в которой нарочито нарушена симметрия и в которой разновеликие массы архитектурных объёмов соединены друг с другом. Архитектор, желая согласовать постройку с двумя уже имевшимися построенными и в то же время придать ей индивидуальность, представил вытянутые в линию корпуса с разнообразными по функциям помещениями в виде различных по высоте, ширине и ритмике объёмов с островерхими кровлями, часовой башенкой и высокой угловой ярусной башней над основанием в виде арочного проезда.

Центральный дом культуры железнодорожников

Построен в 1925—1926 годах по проекту архитектора А. В. Щусева, при участии инженера Г. Г. Карлсена. Первоначально носил название Клуб Октябрьской революции

Универмаг «Московский»

55°46′33″ с. ш. 37°39′36″ в. д.55.7760306° с. ш. 37.6600722° в. д. / 55.7760306; 37.6600722   

Построен в 1979—1983 годах по проекту архитекторов А. Рочегова, О. Гридасова, Е. Елисеева, Е. Косинова.

Сквер на Комсомольской площади

55°46′29″ с. ш. 37°39′15″ в. д.55.7747806° с. ш. 37.6542306° в. д. / 55.7747806; 37.6542306   

Гостиница «Ленинградская»

55°46′26″ с. ш. 37°39′06″ в. д.55.7740556° с. ш. 37.6517972° в. д. / 55.7740556; 37.6517972   

Архитекторы: Поляков Л. М., Борецкий А. Б.. Инж. Мятлюк Е. В. 1949—1954 гг.

Гостиница расположена в одном из семи знаменитых высотных зданий, построенных в Москве в 1940—50-х годах прошлого века. В семействе сталинских высоток гостиница «Ленинградская» самая маленькая — всего 17 этажей и 136 метров высоты.

Здание является доминантой всего архитектурного ансамбля площади, завершая её перспективу с юго-западной стороны и образуя единую пространственную композицию с вокзалами. Ближе всего по стилю здание гостиницы Казанскому вокзалу, поскольку в экстерьере используются мотивы русского барокко. Здание представляет собой столпообразный объём на широком основании, занимающий важное в градостроительном отношении место.

Транспорт

Автобусные маршруты №№ А, 40, 122.

Трамвайные маршруты №№ 7, 13, 37, 50.

Троллейбусные маршруты №№ 14, 22, 41, 88.

Интересные факты

Через площадь, под пешеходной частью, вдоль Ярославского и Ленинградского вокзалов, на глубине около 1,5 м проходит кабельная линия напряжением 220 кВ, соединяющая две силовые подстанции — «Елоховскую» и «Бутырки».

Галерея

• Каланчевка-1900-е.jpg

  Каланчёвская площадь около 1910 года

• Каланчевка-1910-е.jpg

  Каланчёвская площадь в 1910-е годы

• Каланчевка-1920-е.jpg

  Каланчёвская площадь в 1920-е годы

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Казанский вокзал в 1920-е годы

Литература

• Васькин А. А., Назаренко Ю. М. Чемодан. Вокзал. Москва. Чего мы не знаем о девяти московских вокзалах. — М: Компания Спутник, 2006. — 214 с.
• Кружков Н. Н. Высотки сталинской Москвы. Наследие эпохи. — М.: ЗАО Издательство Центрполиграф, 2014. — 365 с.

• П. В. Сытин. Из истории московских улиц (очерки). — М.: «Московский рабочий», 1958.

Отрывок, характеризующий Комсомольская площадь (Москва)

– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.


С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.
Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее.
Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.