Калачов, Виктор Васильевич
Виктор Васильевич Калачов<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 22 августа 1882 — 24 мая 1884 | |||
| Предшественник: | Пётр Аполлонович Грессер | ||
| Преемник: | Александр Александрович Икскуль фон-Гильденбандт | ||
| |||
| 24 мая 1884 — 23 января 1892 | |||
| Предшественник: | Николай Ефимович Андреевский | ||
| Преемник: | Александр Романович Шидловский | ||
| |||
| 1902 — 1910 | |||
| Рождение: | 1834 | ||
| Смерть: | 1910 | ||
| Род: | Калачовы | ||
| Дети: | Дмитрий, Геннадий | ||
Виктор Васильевич Калачов (Калачев) (1834—1910) — русский государственный деятель.
Содержание
Биография
Происходил из дворянского рода Калачовых. Окончил 4-ю Московскую гимназию[1] и юридический факультет Московского университета. Служил в Санкт-Петербургском гренадерском и Стрелковом императорской фамилии полках. В 1857 году вышел в отставку.
С 1857 года в Министерстве народного просвещения, чиновник при археографической комиссии (1860—1866). Мировой посредник Ярославского уезда (1861—1866). В 1866 году перешёл в Министерство юстиции, член Ярославского окружного суда (1866—1869). Неоднократно избирался ярославским уездным почётным мировым судьей (1866—1878). Ярославский губернский предводитель дворянства (1878—1882).
Харьковский (1882) и Костромской (1884) губернатор. С 1892 года директор департамента земледелия и сельской промышленности Министерства государственных имуществ.
В 1902 году назначен членом Государственного Совета, входил в группу центра.
Семья
Сыновья: Дмитрий (род. 1861), Геннадий (род. 1864).
Напишите отзыв о статье "Калачов, Виктор Васильевич"
Примечания
- ↑ [www.predki-i-potomki.narod.ru/4gim.html Список выпускников 4-й гимназии]
Источники
- Лопухин В. Б. Записки бывшего директора департамента министерства иностранных дел. СПб, 2008.
Отрывок, характеризующий Калачов, Виктор Васильевич
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости – старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, – рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой – рассказ о неуспехе какой то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.
