Калининград-Северный

Станция Калининград-Северный (Северный вокзал)
Калининградская железная дорога
Дата открытия:	1929, 1964
Прежние названия:	Königsberg Nordbahnhof
Количество платформ:	4
Количество путей:	5 (4 тупиковые)
Выход к:	Площадь Победы
Код станции:	10361
Код в «Экспресс-3»:	2058002

Калининград-Северный (Северный вокзал) – железнодорожная станция в Калининграде, вокзал, обслуживающий пригородные поезда. Расположен рядом с Площадью Победы.

В 2010 году на территории станции был установлен паровоз-памятник ТЭ-858 1943 года постройки.

История

Северный вокзал (Nordbahnhof) был построен в 1920-х годах в ходе широкомасштабной реконструкции кёнигсбергского железнодорожного узла. Он заменил старые Кранцевский и Земландский вокзалы, которые располагались примерно на том же месте. Как и новый Главный вокзал (нынешний Калининград-Пассажирский), Северный вокзал был открыт в 1929 году. Тогда же перестали использоваться для пассажирского движения старые вокзалы: Южный, Восточный, Лицентский, Кранцевский и Земландский.

Во время войны станция пострадала и долгое время не использовалась для пассажирского движения. В мае 1964 года с вокзала стали отправляться поезда на морское побережье (Зеленоградск, Пионерский и Светлогорск). При этом было построено небольшое здание с кассами и залом ожидания, в то время как довоенное здание к тому времени уже использовалось как Межрейсовый дом моряков.

В 1976 году участок Калининград-Зеленоградск был электрифицирован, и Северный вокзал стал обслуживаться электропоездами.

Здание вокзала

Первоначально Северный вокзал располагал монументальным четырёхэтажным зданием, выходящим на Ганза-Плац (нынешняя площадь Победы). Здание было спроектировано архитекторами Шеффом и Штальманом в функциональном стиле баз каких-либо декоративных украшений. Посередине здания находилась высокая ниша (во всю высоту здания) с колоннами квадратного сечения, что придавало зданию монументальный вид.

Внутри здания находились зал ожидания, кассы, служебные помещения а также магазины и гостиница. Во время войны здание сильно пострадало. После войны оно было восстановлено в довольно близком к довоенному состоянию виде, только крыша была сделана более крутой, а над портиком был выстроен более высокий карниз.

После войны здание больше не использовалось как вокзал. До 1998 года в нём находился Межрейсовый дом моряков, а после чего в здании разместился Калининградский деловой центр, помещения которого сдаются в аренду различным фирмам и организациям.

Платформы располагаются на двух уровнях. На нижней платформе находится сквозной путь до Южного вокзала (сразу после Северного вокзала он проходит через тоннель). На верхних — Тупиковые.

С Южного вокзала через нижнюю платформу проходят дизель-поезда на Советск

Источники

• Кёнигсберг Калининград: иллюстрированный энциклопедический справочник. Калининград, "Янтарный сказ", 2005. ISBN 5-7406-0840-5 стр 143, 450

Калининград-Северный — Зеленоградск-Новый
условные обозначения  На Балтийск  Калининград-Северный Кутузово-Новое  На Советск''  7 км Рябиновка Каштановка Муромское Сосновка  На Светлогорск I  Зеленоградск-Новый

Калининград-Северный — Пионерский Курорт
условные обозначения  На Балтийск  Калининград-Северный  На Советск  Сельма Чкаловск-Западный Дружное-Западное Колосовка-Западная 20 км Переславское-Западное Романово  На Зеленоградск-Новый  Пионерский Курорт  На Светлогорск I

Отрывок, характеризующий Калининград-Северный

пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.