Калинин, Константин Алексеевич

Константин Алексеевич Калинин
польск. Konstantin Aleksiejewicz Kalinin
Род деятельности:	авиаконструирование
Дата рождения:	5 февраля 1887(1887-02-05)
Место рождения:	Варшава, Российская империя (ныне Польша)
Гражданство:	Российская империя Российская империя Украинская Народная Республика Украинская Народная Республика СССР СССР
Дата смерти:	22 октября 1938(1938-10-22) (51 год)
Место смерти:	город Воронеж
Отец:	Алексей Кириллович
Мать:	Марианна Фридериковна
Супруга:	Софья Сергеевна
Дети:	Элвин Константинович Калинин, Нелли Константиновна Калинина
Награды и премии:	Орден Трудового Красного Знамени УССР

Константин Алексеевич Калинин (24 января (5 февраля) 1887, Варшава — 22 октября 1938, Воронеж) — советский авиаконструктор и пилот.

Биография

Константин Калинин родился в Варшаве в семье вахмистра, впоследствии — титулярного советника, выходца из крестьян Валуйского уезда Воронежской губернии Алексея Кирилловича Калинина. Благодаря родителям и особенно матери, Марианны Фридериковны (отец умер в 1892 году, когда маленькому Константину не исполнилось и 5 лет), смог получить хорошее домашнее образование. Экстерном окончил реальное училище в Варшаве, затем с отличием — учительскую семинарию в Андрееве.

В 1907 году, после смерти матери, Калинин поступил в 184-й Варшавский пехотный полк. До 1909 года жил в Польше.

В 1909 году блестяще сдал экзамены в Одесское пехотное юнкерское училище. Как юнкер познакомился с воздухоплаванием, наблюдал первые полёты аэропланов в России. С этого момента решил для себя связать жизнь с воздухоплаванием. В августе 1912 года, выпущенный по первому разряду, подпоручик Калинин получил назначение во Владивосток. С октября этого же года он — офицер 3-й Сибирской стрелково-артиллерийской бригады.

В декабре 1913 года, уже будучи женатым на смолянке, учительнице французского языка Софье Сергеевне, Калинин перевёлся в часть, располагавшуюся на острове Русский близ Владивостока, где изучал доступную авиационную литературу. С февраля 1914 года над Владивостоком осуществлялись полёты самолётов местного авиаотряда. Калинин также участвовал в них.

После объявления России войны Германией в июле 1914 года Калинин был переведён в Кронштадт, откуда направлен в артиллерийскую часть, где с марта 1915 года он — адъютант начальника штаба артдивизиона. В августе того же года произведён в поручики. За успешные бои под Двинском награждён орденом святого Станислава.

23 марта 1916 года поручик Калинин добился направления в Гатчинскую военную авиашколу и стал её курсантом. Учился у известного авиационного специалиста, полковника Сергея Ульянина. Прошёл теоретический курс в Петроградском политехникуме и на авиазаводе Лебедева, где в то время строились «Вуазены» с мотором «Сальмсон». С мая совершал полёты с инструктором, 25 июня — первый самостоятельный вылет. В короткий период Калинин освоил биплан «Фарман-7», полуторапланы «Фарман-16,-20 и 22» и боевой «Вуазен».

В октябре 1916 года поручик Калинин получил звание военного лётчика, чин штабс-капитана и направление в 26-й корпусный авиаотряд 9-й армии на Румынском фронте. В ноябре 1916 года назначен начальником по технике отряда, а с декабря — временно исполняющим обязанности командира отряда.

В одном из боевых вылетов был контужен. Награждён орденом святой Анны и утверждён командиром отряда. Лично сумел разбомбить мост через реку Быстрицу. Первым в подразделении применял радиосвязь для корректировки артиллерийского огня. После октябрьской революции 1917 года Калинин отвёл свой отряд на Восток. В декабре 1918 года он был назначен Директорией командиром 1 Волынского авиационного дивизиона армии УНР, впоследствии получил звание капитана, а с января 1919 года стал инспектором Киевского района.

В Киеве

С 1920 года Калинин служил инспектором авиации РККА в Киеве. В 1922 году был направлен на обучение в московский Институт инженеров Красного Воздушного Флота. Вскоре после этого институт был преобразован в Академию Воздушного Флота имени Н. Е. Жуковского. Несмотря на огромный практический опыт и основательное предшествующее образование, окончить академию Калинину не удалось: в результате «чистки» слушателей он был отчислен с формулировкой «как прежний царский офицер и дворянин».

В феврале 1923 году при помощи киевских коллег Константин Калинин возвратился в Киев и поступил на четвертый курс Киевского политехнического института. Почти одновременно с этим он начал работать на Киевском авиационном заводе № 6 в качестве заведующего конструкторского бюро. Институт окончил в 1925 году, и в том же году был готов его первый самолёт — K-1.

В Харькове

В начале 1926 года Калинин вместе с семьёй переехал в Харьков, бывший тогда столицей УССР, и начал работать на авиационном заводе в качестве авиаконструктора. В 1928-29 годах разработал конструкции пассажирских самолётов К-4 и K-5, которые вытеснили машины иностранных марок с воздушных линий СССР. С 1930 до 1934 года было выпущено 296 самолётов К-5 в различных модификациях. К-5 были основными самолётами Аэрофлота на внутренних линиях до 1940 г. и продолжали использоваться в качестве транспортного самолёта во время Великой Отечественной войны. За создание этих самолётов Константин Калинин был награждён орденом Трудового Красного Знамени УССР.

Арест и гибель

После февральского пленума ЦК ВКП(б) 1937 года волна репрессий накрыла оборонную промышленность. В отрасли был подготовлен план мероприятий по «разоблачению и предупреждению вредительства и шпионажа». На заводах, в конструкторских бюро и в научно-исследовательских институтах авиационной промышленности начался большой террор.

1 апреля 1938 года в Воронеже Калинин был арестован. В тюрьме он создал эскиз нового самолёта К-15 с треугольным крылом.

22 октября 1938 года, через семь месяцев после ареста, на закрытом судебном заседании Военной коллегии Верховного суда СССР, которое продолжалось 10 минут без защиты и свидетелей, Константин Калинин был обвинён в антисоветской деятельности и шпионаже и приговорён к расстрелу.

В тот же день (по другим источникам — на следующий день, 23 октября 1938 года) в подвале Воронежской тюрьмы НКВД приговор был приведён в исполнение.

Реабилитирован 10 августа 1955 года.

В 1972 году, когда не стало Игоря Сикорского, академик Иван Артоболевский сказал:

Вот были два великих авиаконструктора — Игорь Сикорский и Константин Калинин. Первого Америка похоронила как национального героя, а второго у нас никто не знает. Его на вершине славы загубили молодым у себя дома</sup>. И. И. Артоболевский

Награды

• Награждён двумя орденами Святой Анны 3 степени с мечами и бантом и орденом Святого Станислава 3 степени с мечами и бантом.
• Орден Трудового Красного Знамени УССР (1931)

Известные проекты

• К-1 — пассажирский самолёт
• К-2 — пассажирский самолет
• К-3 — санитарный самолет
• К-4 — пассажирский самолёт. Производился в санитарном, пассажирском, аэрофотосъёмочном и других вариантах
• К-5 — пассажирский самолет, до 1940 г. являлся основным лайнером Аэрофлота на внутренних линиях
• К-6 — лёгкий почтовый самолёт
• К-7 — экспериментальный многоцелевой (бомбардировщик, десантный и тяжёлый пассажирский) самолёт-гигант
• К-10 — легкий многоцелевой самолёт
• К-12 (Жар-птица) — прототип бесхвостого бомбардировщика
• К-13 — прототип бомбардировщика
• К-14 — пассажирский самолёт

Литература

• Ляховецкий М. Б. Всё в крыле. Страницы жизни и творчества авиаконструктора К. А. Калинина. — Харьков:«Прапор», 1986, 184 с. с илл.
• Савин. В. Дедал с судьбой Икара. //«Наука и жизнь», 1989, № 5

Ссылки

• [web.poltava.ua/homes/stimorol/kalinin.htm Авиаконструктор и пилот К. А. Калинин]
• [www.cofe.ru/avia/K/K-1.htm Самолёты Калинина]
• [www.aviation.ru/k7/k7giant.html Airplane-Giant K-7]
• Соболев Д. А. [russcience.euro.ru/papers/sob00v.htm Репрессии в Советской авиапромышленности]
• [web.archive.org/web/20120111155517/www.bg-znanie.ru/rubrics.php?r_id=1492 Авиаконструкторы]
• [kiev-foto.info/ru/pamyatniki/1635-pamyatnik-aviakonstruktoru-konstantinu-kalininu Памятник Константину Калинину в Киеве]

Отрывок, характеризующий Калинин, Константин Алексеевич

«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.


В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»
Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости – старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, – рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой – рассказ о неуспехе какой то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.
– Так таки и не пошло дальше, чем «Сергей Кузьмич»? – спрашивала одна дама.
– Да, да, ни на волос, – отвечал смеясь князь Василий. – Сергей Кузьмич… со всех сторон. Со всех сторон, Сергей Кузьмич… Бедный Вязмитинов никак не мог пойти далее. Несколько раз он принимался снова за письмо, но только что скажет Сергей … всхлипывания… Ку…зьми…ч – слезы… и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог. И опять платок, и опять «Сергей Кузьмич, со всех сторон», и слезы… так что уже попросили прочесть другого.