Калифорнийский университет в Сан-Диего

Калифорнийский университет в Сан-Диего
По-английски	University of California, San Diego
Девиз	лат. Fiat Lux англ. Let there be light рус. Да будет свет
Основан	1960
Тип	публичный
Целевой фонд	951,4 млн. дол. (2010)
Канцлер	Марай Энн Фокс
Место расположения	Сан-Диего, Калифорния, США 32°52′51″ с. ш. 117°14′16″ з. д.32.881000° с. ш. 117.238000° з. д. / 32.881000; -117.238000
Кампус	пригородный (4,9 км²)
Бакалавров	26 590
Магистров и докторов	7 145
Преподавателей	1 215
Цвета
Талисман	Король Тритон
Официальный сайт	[www.ucsd.edu/ www.ucsd.edu]
Категория на Викискладе

К:Учебные заведения, основанные в 1960 году

Калифорнийский университет в Сан-Диего (англ. University of California, San Diego) — публичный научно-исследовательский университет, расположенный в районе Ла-Хойя, Сан-Диего в штате Калифорния, США, один из десяти кампусов Калифорнийского университета. Основан в 1960 году вблизи Института океанографии Скриппса. Университет ведёт подготовку бакалавров по 125-ти специальностям, магистров по 52-м.

Английское название университета часто сокращается до UCSD, русское название до УКСД — Университет Калифорнии в Сан-Диего

В академическом рейтинге университетов мира 2009 года, УКСД занял 14-е место.

В 2010 году издание «U.S. News & World Report» присвоило университету 35 место среди лучших университетов в стране. В национальном рейтинге издания «Washington Monthly» университет ежегодно занимает лидирующие позиции, в 2010 году — 1-е место.

Университет работает совместно с Медицинским центром Сан-Диего и сотрудничает с рядом региональных научных центров, среди которых: Институт Солка (Salk Institute), Институт медицинских исследований Бернема (Sanford-Burnham Medical Research Institute), Научно-исследовательский институт Скриппса (The Scripps Research Institute). В университете работают восемь лауреатов Нобелевской премии, три обладателя Национальной научной медали США и один обладатель Пулитцеровской премии.

Университет был принят в Ассоциацию американских университетов в 1982 году.

История

В 1956 году регентами Калифорнийского университета запланировано открытие нового кампуса. Роджер Ревелл, ректор Института Скриппса, предложил идею создания научно-технической школы сопоставимой по качеству образования с Калифорнийским технологическим институтом. Жители Сан-Диего поддержали его идею, и по голосованию в этом же году для будущего университета передано 59 акров (240 000 м²) земли на побережье океана, вблизи Института Скриппса. Регенты, однако, просили 550 акров (220 га) на месте неиспользуемой земли института на северо-востоке, а также 500 акров (200 га) на месте бывшей военной базы Мэтьюз (англ.). Но Ревелл поставил под угрозу выбор участка, предъявив исключительные права на недвижимость Ла-Хойи, вступив в противоречия с расовыми меньшинствами и религиозными группами, возмутив местных консерваторов, в том числе и регента Калифорнийского университета Эдвина Поли. Президент Калифорнийского университета Кларк Керр удовлетворил «доноров» Сан-Диего изменением предложенного наименования из Калифорнийского университета в Ла-Хойя, в Калифорнийский университет в Сан-Диего, а жители города поддержали, проголосовав за смену названия. Из-за конфликта с Поли, Ревелл не был назначен канцлером, вместо него им стал Герберт Йорк, первый директор Ливерморской национальной лаборатории. Йорк разработал планы главного кампуса по аналогии с Оксфордским и Кембриджским университетами, при этом опираясь на многие идеи Ревелла.

В 1957 году президентом корпорации General Dynamics Джоном Хопкинсом университету пожертвован 1 миллион долларов, который пошёл на привлечение высококвалифицированных сотрудников. Гарольд Юри, лауреат Нобелевской премии по химии, был в числе первых преподавателей в 1958 году. Мария Гёпперт-Майер назначена профессором физики в 1960 году, в 1963-м она получила Нобелевскую премию по физике. Университет открыт в 1960 году, первоначально группы встретились в институте Скриппса.

К 1963 году завершилось строительство новых зданий для факультетов технических наук, а также строились новые здания для социальных и гуманитарных наук. В этом же году Г. Йорк ушёл в отставку с должности канцлера, и на его место в 1964 году назначен Джон Семпл Гэлбрейт. В этом же году на кампусе прошёл первый выпуск, состоящий из 181 студентов. В 1966 году своих первокурсников приняла Медицинская школа университета.

В 1965 году в университете начал преподавать немецкий и американский философ и социолог Герберт Маркузе. Представитель движения «новых левых», он был первым протестующим, который занял здание администрации, на демонстрации организованной его студенткой Анджелой Дэвис.

Канцлер УКСД с 1980 по 1995 годы Ричард Аткинсон внёс значительный вклад в укрепление связей с городом путём трансфера технологий с развивающимися компаниями, сделав Сан-Диего лидером в технологических отраслях. Объёмы частных пожертвований выросли с $15 млн до почти $50 млн. долларов в год, почти на 50 % увеличились площади университета, а количество студентов возросло до 18 000. В 1995 году Национальный исследовательский совет США присвоил 10-е место университету по уровню и качеству подготовки аспирантов.

В 2009 году университет взял кредит на $40 млн долларов, чтобы уменьшить последствия от сокращения своего бюджета государством на $84,2 млн.

Структура университета

Калифорнийский университет и его 10 кампусов, один из которых в Сан-Диего, находятся в ведении государства и президента, и управляются Советом регентов, штаб-квартира которого находится в Окленде, Калифорния. В июне 2008 года 19-м президентом университета стал Марк Юдоф. В каждом отдельном кампусе попечительским советом на главную должность назначается канцлер. В 2004 году седьмым канцлером УКСД стала Марай Энн Фокс, сменившая Роберта Дина, который в свою очередь стал президентом Калифорнийского университета (2003—2007). У канцлера 8 заместителей — вице-канцлеров: по учебной работе, исследованиям, делам студентов, морским наукам, медицинским наукам, планированию, внешним связям, бизнес партнёрству.

Для бакалавров кампуса работают студенческие советы, которые имеются в каждом колледже. Аспиранты кампуса представлены ассоциацией аспирантов.

В составе университета также находятся:

• Общественный аквариум с 5000 животных 380 видов
• Общественный музей
• Суперкомпьютерный центр Сан-Диего (англ.)
• Научно-исследовательские суда, некоторые из которых находятся в открытом океане
• Морской порт

Кампус

Кампус университета расположен на лесистом побережье Тихого океана на территории в 490 га (1200 акров), в черте города Сан-Диего.

Университет разделён по модели университетов в Оксфорде и Кембридже, включает в себя 6 колледжей:

1. Колледж Ревелла — основан в 1964 году, подчёркивает «Ренессанс образования» через гуманитарные науки: историю, литературу и философию.
2. Колледж Джона Мьюир — основан в 1967 году, подчёркивает «дух самостоятельности и индивидуального выбора».
3. Колледж Тэргуда Маршалла — основан в 1970 году, подчёркивает «стипендию, социальную ответственность и веру, что гуманитарное образование должно включать понимание своей роли в обществе».
4. Колледж Эрл Уоррен — основан в 1974 году, требует от студентов осознанного выбора различных дисциплин не связанных друг другом для разностороннего развития и «жизни в равновесии».
5. Колледж Элеоноры Рузвельт — основан в 1988 году, сосредоточен на образовательной программе по межкультурным связям под названием «Создание современного мира».
6. Шестой колледж — основан в 2002 году, упор на «исторические и философские связи между культурой, искусством и технологиями».

Каждый колледж в праве устанавливать свои собственные требования к образованию, нанимать сотрудников, предоставлять уникальные стипендии и проводить отдельные церемонии.

Общественное искусство

Кампус университета украшен десятками общественных художественных проектов, большей частью из коллекции Стюарта. Одним из самых известных проектов является Бог Солнца, представляющий собой скульптуру из больших крылатых существ. К другим работам относятся аналог Стоунхенджа, большой змеиный путь, здание, мигающее яркими неоновыми надписями с именами пороков и добродетелей, а также три металлических эвкалиптовых дерева и др. Один из новых проектов — гигантский плюшевый мишка из шести валунов. Немаловажной экспозицией являются граффити, которые за десятилетия оставили многие поколения студентов.

• Sins and Virtues, UCSD.jpg

  Грехи и добродетели

• Snake Path, UCSD.jpg

  Змеиный путь

• ReadWriteThinkDream, element, Geisel Library, UCSD.jpg

  «Читай, пиши, думай, мечтай»

Наука и исследования

Общие расходы УКСД на исследования за 2007—2008 годы составили 798 миллионов долларов США. По данным расходов на исследования Национальный научный фонд присвоил университету 1-е место в системе Калифорнийских университетов и 6-е в стране. Около 200 компаний, работающих в Сан-Диего, были основаны преподавателями и выпускниками университета, а более 40 % сотрудников занятых в области биотехнологий связаны с УКСД. Science Watch присвоил 8-е место университету в списке наиболее цитируемых учреждений за период с 1995 по 2005 гг. в области молекулярной биологии и генетики.

УКСД принадлежит ряд научно-исследовательских центров: Институт океанографии Скриппса, Суперкомпьютерный центр Сан-Диего, Калифорнийский институт телекоммуникаций и информационных технологий и Центр американо-мексиканских исследований.

Профессор университета Филипп Борн стал основателем SciVee (сервис публикации научного и научно-популярного видеоконтента, а также текстовых результатов исследований в дополнение к нему). Сервис поддерживает тесные контакты с университетом.

Студенческая жизнь

Основным местом досуга студентов служит торговый центр, расположенный в кампусе, к югу от библиотеки Гейзеля. Здесь находятся рестораны, главный книжный магазин, кинотеатр, а также различные студенческие организации. Весной 2003 года на референдуме было принято решение об увеличении его площади почти в 2 раза. Открытие восточной части центра состоялось 19 мая 2008 года.

Для студентов, преподавателей и сотрудников работают 3 социальных центра, с целью адаптации и сближения с обществом: международный дом, женский центр и центр помощи ЛГБТ. УКСД — единственный кампус Калифорнийского университета, в котором такие центры не ликвидированы и продолжают работать; были основаны в середине 1990-х годов студенческими движениями, несмотря на противодействие со стороны администрации университета.

В кампусе есть и своеобразное место встречи музыкальных коллективов и меломанов, так называемое Ché Café. Также здесь действуют активисты движения «Еда вместо бомб» и некоторые другие. Местные группы Сан-Диего, среди которых The Locust и Pinback, а также такие группы как Mates of State и The Dillinger Escape Plan выступлениями в Ché Café дали некоторую известность этому месту, где теперь регулярно собираются активисты различных движений и выступают музыкальные коллективы, несмотря на небольшой размер и слабое техническое оснащение клуба. Кроме упомянутых групп здесь выступали: Green Day, Билли Корган, Blonde Redhead, Jimmy Eat World, Lightning Bolt.

Международный дом

В Международном доме проживают около 240 студентов из более чем тридцати стран мира. Он поддерживает социальную атмосферу, предоставляя возможность для культурного обмена между американскими и иностранными студентами. Дом расположен на территории колледжа Элеоноры Рузвельт, но работает он для всех 6-и колледжей и также доступен аспирантам, преподавателям, сотрудникам. Спрос на проживание здесь очень высокий, поэтому приём регулируется отдельными положениями, а на каждый квартал есть лист ожидания.

Традиции студентов

Ассоциация студентов организует множество концертов и мероприятий в течение года, включая все танцевальные события, встречи хора и фестиваль Бога Солнца, названный так в честь университетской статуи, созданной художником Ники де Сен-Фалль. Это самый масштабный из фестивалей в УКСД: в течение дня проходит ряд мероприятий, концертов и спектаклей, предоставляются бесплатные угощения, а празднование длится до завершающего вечернего концерта.

Два других популярных события кампуса сброс тыкв и сброс арбузов, проходящие во время Хэллоуина и в конце весны соответственно. Сброс арбузов — одна из старейших традиций, происходящая с 1965 года от вопроса к экзамену по физике об ускорении свободного падения. Группа студентов решила проверить это на практике, сбросом арбузов с различных этажей и сравнением размеров следов, оставшихся после падения. Сброс тыкв — аналогичная традиция, на которой скидывают тыквы заполненные конфетами с 11-этажного здания Тайога Холл — самого высокого жилого здания колледжа Мьюир.

Студенческие СМИ

UCSD Guardian — университетская газета, которой управляют студенческие организации; хоть она и является официальным отделом кампуса, финансируется всё же исключительно за счёт объявлений. Первоначально называлась Triton Times, издаётся дважды в неделю в течение всего учебного года, обычно по понедельникам и четвергам.

Кроме газеты, здесь находится небольшая радиостанция, вещание по радиочастотам уже не ведётся, но продолжает работать в Интернете.

Один из наиболее спорных аспектов студенческой жизни в УКСД — студенческая комедийная газета Коала, финансируемая ассоциацией студентов. Эта сатирическая газета часто критикуется за её провокационные статьи и рисунки.

Спорт

Талисман спортивной команды университета — Король Тритон.

УКСД предлагает студентам возможность заниматься различными видами спорта, включая плавание, водное поло, футбол, волейбол, легкую атлетику, фехтование, баскетбол, гольф, софтбол, бейсбол, теннис и др.

Некоторые спортивные команды УКСД добились высоких результатов, так сёрфингисты выиграли национальный титул 6 раз, а по различным рейтингам программы обучения сёрфингистов одни из лучших в стране. Команда по триатлону регулярно занимает призовые места в стране. В 2008 году женская команда выиграла национальный университетский чемпионат США, а спортсменка Аманда Фелдер стала чемпионом страны.

Выпускники и преподаватели

В Калифорнийском университете в Сан-Диего учились и работали многие известные учёные, писатели, музыканты, актёры, среди них:

• Чед Мэтью Батлер — барабанщик и перкуссионист альтернативной рок-группы Switchfoot.
• Элинор Маргерит Бербидж — астрофизик
• Сидней Бреннер — южно-африканский биолог, лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине (2002).
• Дэвид Брин — известный американский писатель-фантаст.
• Крейг Вентер — американский генетик, биолог и бизнесмен-организатор науки.
• Вернор (Стеффан) Виндж — американский математик и писатель-фантаст.
• Клайв Уильям Джон Грэнджер — английский экономист, лауреат Нобелевской премии по экономике (2003).
• Майк Джадж — американский продюсер, актёр, режиссёр, сценарист, композитор и аниматор.
• Габриэль Джексон — почётный профессор истории.
• Чалмерс Джонсон — американский писатель.
• Ренато Дульбекко — итальянский вирусолог, лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине (1975).
• Анджела Ивонна Дэвис — американская правозащитница, деятельница коммунистического движения, социолог, педагог и писатель.
• Ефим Исаакович Зельманов — математик, лауреат Филдсовской премии (1994).
• Роберт Энгл — американский экономист, лауреат Нобелевской премии по экономике (2003).
• Герберт Йорк — американский физик-ядерщик, участник Манхеттенского проекта. Основатель Калифорнийского университета в Сан-Диего (ректор в 1961—1964 и 1970—1972).
• Вальтер Кон — американский физик-теоретик. Лауреат Нобелевской премией по химии (1998).
• Фрэнсис Крик — британский молекулярный биолог, врач и нейробиолог. Лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине (1962).
• Пауль Джозеф Крутцен — голландский химик, специалист в химии атмосферы, лауреат Нобелевской премии по химии (1995).
• Рональд Лангакер — американский лингвист.
• Гарри Марковиц — выдающийся американский экономист. Лауреат Нобелевской премии по экономике (1990).
• Марио Молина — мексиканский химик, один из наиболее известных исследователей озоновых дыр, лауреат Нобелевской премии по химии (1995).
• Полина Оливерос — американская аккордеонистка и композитор.
• Павел Певзнер — специалист в области биоинформатики, вычислительной биологии, системной биологии.
• Салли Кристен Райд — астронавт США, первая женщина Америки, побывавшая в космосе (1983).
• Джеф Раскин — специалист по компьютерным интерфейсам, автор статей по юзабилити и книги «The Human Interface», сотрудник № 31 фирмы Apple Computer, наиболее известен как инициатор проекта Macintosh в конце 70-x.
• Ким Стенли Робинсон — американский писатель-фантаст.
• Филипп Росдэйл — основатель и генеральный директор Linden Lab.
• Судзуми Тонэгава — японский молекулярный биолог, лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине (1987).
• Бенисио дель Торо — известный голливудский киноактёр родом из Пуэрто-Рико.
• Роджер Тсиен — американский химик китайского происхождения.
• Тим Форман — басист и бэк-вокалист альтернативной рок-группы Switchfoot.
• Раймонд Элиас Фэйст — американский писатель-фантаст.
• Халед Хоссейни — американский писатель афганского происхождения.
• Рикардо Антонио Чавира — американский актёр.
• Хая Черновин — израильский композитор и педагог.
• Гарольд Клейтон Юри — американский физик и физикохимик.

Отрывок, характеризующий Калифорнийский университет в Сан-Диего

– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.

Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.


Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.