Кальво, Бартоломе
| Бартоломе Кальво-Диас-де-Ламадрид Bartolomé Calvo Díaz de Lamadrid<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1 апреля 1861 — 10 июля 1861 | |||
| Предшественник: | Мариано Оспина | ||
| Преемник: | Хулио Арболеда | ||
| Рождение: | 24 августа 1815 Картахена (Колумбия) | ||
| Смерть: | 2 января 1889 (73 года) Кито | ||
| Дети: | Педро Нель Оспина Васкес | ||
- У этого человека испанская фамилия; здесь Кальво — фамилия отца, а Диас-де-Ламадрид — фамилия матери.
Бартоломе Кальво-Диас-де-Ламадрид (исп. Bartolomé Calvo Díaz de Lamadrid, 24 августа 1815 — 2 января 1889) — южноамериканский политический деятель.
Бартоломе Кальво родился в 1815 году в Картахена-де-Индиас, Соединённые Провинции Новой Гранады. Он рано стал сиротой. Изучал юриспруденцию в Университете провинции Магдалена, затем стал журналистом. Работал в газетах «La Civilización» и «La República», затем переехал в провинцию Панама, где стал издателем и редактором «El Correo del Istmo». Потом он стал главным редактором «La Estrella de Panamá» (испаноязычной версии триязычной газеты «The Daily Star & Herald»), однако разошёлся во взглядах с собственниками издания и был уволен.
После этого Бартоломе Кальво работал в структурах губернатора провинции, а в 1856 году сам успешно баллотировался в губернаторы. В 1858 году была принята новая Конституция, преобразовавшая Новую Гранаду в Гранадскую конфедерацию и вводившая пост генерального инспектора страны, и Кальво, назначенный генеральным инспектором, 5 мая выехал в Боготу.
Разразившаяся в стране гражданская война не дала возможности провести президентских выборов, и когда 31 марта 1861 года истёк президентский срок Мариано Оспины, с 1 апреля, в соответствии с Конституцией, президентом страны стал генеральный инспектор Бартоломе Кальво. Однако правительственные силы проигрывали войну, 18 июля 1861 года повстанческие войска под руководством Томаса Сиприано де Москеры взяли Боготу, и Кальво был арестован и перевезён в Картахену.
Из Картахены Кальво удалось бежать в Пуэрто-Рико, а в 1867 году он перебрался в Эквадор, где проживал его брат Хуан Антонио. Вместе с братом они стали издавать газету «Los Andes» — первую газету в Гуаякиле.
В 1876 году Кальво был выдвинут кандидатом в президенты Колумбии, но проиграл выборы.
Напишите отзыв о статье "Кальво, Бартоломе"
Ссылки
- [wsp.presidencia.gov.co/asiescolombia/presidentes/cg_17.html Bartolomé Calvo]
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Кальво, Бартоломе
– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак'ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.
