Калькауз

КалькаузКалькауз

</tt>

</tt>

Калькауз узб. Kaykovus arig‘i, Kalkovuz
Калькауз (Катта Калькауз) в районе Тахтапуля
Расположение
Страна	Узбекистан Узбекистан
Регион	Ташкент
Характеристика
Длина	5,12 км
Расход воды	40 м³/с (Катта Калькауз)
Водоток
Голова	канал Бозсу
· Местоположение головы	верхний бьеф Шейхантаурской ГЭС
· Высота головы	около 460 м
41°20′09″ с. ш. 69°16′26″ в. д.41.33583° с. ш. 69.27389° в. д. / 41.33583; 69.27389
Устье	разделение на каналы Чагатай и Кукча
· Местоположение устья	пересечение улиц Фараби и Обида Садыкова
· Высота устья	около 450 м
41°20′18″ с. ш. 69°13′23″ в. д.41.33833° с. ш. 69.22306° в. д. / 41.33833; 69.22306
— исток, — устье

К:Водные объекты по алфавиту

КалькаузКалькауз Калькауз (узб. Kaykovus arig‘i, Kalkovuz, Кайковус ариғи, Калковуз) — канал в Ташкенте, правый отвод канала Бозсу. Являлся важнейшей водной артерией в городе до его завоевания Российской империей.

Иногда многоводный верхний участок Калькауза длиной 1,38 км (до отхода канала Кечкурук) рассматривается отдельно от нижнего течения, под названием Катта Калькауз.

Описание

Калькауз берёт начало на верхнем бьефе Шейхантаурской ГЭС, где Бозсу разделяется на два канала: вправо отходит Калькауз, влево Анхор (следует отметить, что в некоторых источниках название Бозсу распространяют на один из двух образовавшихся каналов).

Проходит по историческому центру Ташкента, его «старогородской части», в общем направлении с востока на запад. Расход воды в верхнем течении составляет 40 м³/с.

В районе улицы Гафура Гуляма от Калькауза берёт начало отвод Кечкурук, который сохраняет направление прежнего общего русла и основной объём стока (порядка 99—99,5%). Сам Калькауз с меньшей частью воды при этом уходит несколько вбок. Многоводное верхнее течение Калькауза иногда рассматривают отдельно, именуя Катта Калькауз (узб. «Большой Калькауз»).

Ниже по течению Калькауз пересекает улицы Карасарай, Сагбан, Фараби. Недалеко от последней даёт начало левому отводу Кукча. На берегу канала располагается архитектурный комплекс Хаст Имам.

Единого мнения, где заканчивается Калькауз, не существует. Энциклопедия «Ташкент» считает, что одновременно с отходом Кукчи берёт начало правый отвод Чагатай. Однако на современных картах название «Калькауз» продолжают употреблять, как минимум, до пересечения с Малой Кольцевой дорогой, а название Чагатай используют для участка течения за улицей Беруни

Воды Кукчи и Чагатая достигают канала Каракамыш.

На долю Катта Калькауза приходится 1,38 км течения, из которых длина земляных участков русла равна 0,68 км, бетонированных — 0,70 км; на долю оставшегося нижнего течения — 3,74 км, из которых длина земляных участков русла составляет 1,1 км, бетонированных — 2,64 км. Общая длина канала от верхнего бьефа Шейхантаурской ГЭС до отхода Кукчи тем самым составляет 5,12 км, в других источниках указывается величина 5,3 км.

Исторические сведения

Калькауз создан в VI—VII веках, и является одним из самых древних каналов Ташкента (не считая речных проток, преобразованных в каналы). Легенды связывают его появление с героем Фирдоуси Кайкавусом, которому в ряде преданий приписывается основание города.

...Указывают, что покоритель Турана, Кайкавус, прорыл в городе магистральный арык, существующий до сих пор под названием «Калькауз».

— Ташкент в прошлом и настоящем (Краткий исторический очерк). Путеводитель по городу

Канал Калькауз играл ключевую роль в водоснабжении старогородской части Ташкента. Уже после арабского завоевания в районе современной станции метро Чорсу возникает селение Бинкет с высокоразвитой оросительной сетью, питаемой водами Бозсу и Калькауза. Арыки протекали через каждый двор, и в предместьях (рабаде) зеленело множество садов. Крупные каналы заходили и в центральную часть города — шахристан, а сама цитадель (арк) была заложена между участком Бозсу, известным как Джангоб, и отводом Калькауза Регистан.

В дореволюционном Ташкенте из Калькауза брали начало 48 арыков-отводов. На его берегах действовали мельницы. А.И.Добромыслов отмечал, что Калькауз, в отличие от большинства ташкентских каналов, не нуждался в очистке, имея характер «быстрой речки». В 1865 году, при втором штурме Ташкента, генерал М. Г. Черняев, велел разрушить плотину на Чирчике в истоке Бозсу. Вода перестала поступать в Калькауз, что ускорило сдачу осаждённого города.

В середине XX века, после постройки в Ташкенте сети водопровода, канал Калькауз утратил былое значение. Сейчас его набережная играет роль рекреационной зоны, вода используется для полива растительности (деревьев и цветочных клумб)К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан).

Примечания

Комментарии

Источники

Литература

• Ташкент. Энциклопедия / Зиядуллаев С. К. — Ташкент: Главная редакция УзСЭ, 1983. — 416 с.
• Атлас «Ташкент» малый / Чернявская Т. Б. — Ташкент: Госкомгеодезкадастр, 2007. — 122 с. — ISBN 978-9943-15-128-4.
• Добромысловъ А. И. Ташкентъ въ прошломъ и настоящемъ. Историческій очеркъ. — Ташкент: Типография Порцева, 1912. — 520 с.
• История Ташкента (с древнейших времён до победы Февральской буржуазно-демократической революции) / Зияев Х. З., Буряков Ю. В. — Ташкент: «Фан» УзССР, 1988. — 296 с. — ISBN 5-648-00434-6.

Отрывок, характеризующий Калькауз

– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
«Что отвечать ему? – думал князь Андрей, глядя на лоснеющуюся на солнце плешивую голову старика и в выражении лица его читая сознание того, что он сам понимает несвоевременность этих вопросов, но спрашивает только так, чтобы заглушить и свое горе.
– Да, отпускай, – сказал он.
– Ежели изволили заметить беспорядки в саду, – говорил Алпатыч, – то невозмежио было предотвратить: три полка проходили и ночевали, в особенности драгуны. Я выписал чин и звание командира для подачи прошения.
– Ну, что ж ты будешь делать? Останешься, ежели неприятель займет? – спросил его князь Андрей.
Алпатыч, повернув свое лицо к князю Андрею, посмотрел на него; и вдруг торжественным жестом поднял руку кверху.
– Он мой покровитель, да будет воля его! – проговорил он.