Кальченко, Никифор Тимофеевич

Никифор Тимофеевич Кальченко Никифор Тимофійович Кальченко<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Председатель Совета Министров Украинской ССР
15 января 1954 года — 28 февраля 1961 года
Предшественник:	Коротченко, Демьян Сергеевич
Преемник:	Щербицкий, Владимир Васильевич
Рождение:	27 января (9 февраля) 1906(1906-02-09) село Кошмановка, Константиноградский уезд, Полтавская губерния, Российская империя ныне Машевский район
Смерть:	14 мая 1989(1989-05-14) (83 года) Киев, Украинская ССР, СССР
Дети:	дочь Галина, сыновья Владимир и Константин
Партия:	КПСС
Награды:

Никифор Тимофеевич Ка́льченко (укр. Никифор Тимофійович Кальченко; 27 января (9 февраля) 1906 года, с. Кошмановка Константиноградского уезда Полтавской губернии — 14 мая 1989 года, г. Киев) — государственный и партийный деятель УССР.

Генерал-лейтенант (1944). Член КПСС с мая 1932 года. Кандидат в члены ЦК КП Украины (1938—1946), член ЦК КП Украины (1946—1981). Член Политбюро КП Украины (1952—1976). Депутат Верховного Совета СССР в 1941—1946, 1950—1979. Кандидат в члены ЦК КПСС (1952—1956), член ЦК КПСС (1956—1961), кандидат в члены ЦК КПСС (1966—1976). Герой Социалистического Труда (1976).

Биография

Родился в селе Кошмановка (ныне Машевского района Полтавской области) в семье крестьянина.

В 1921—1924 гг. учился в Полтавской школе садоводства. В 1924-1925 гг. работал уполномоченным райкома Союза рабземлеса. Окончил Полтавский сельскохозяйственный институт (1925—1928, агроном-организатор).

В 1928—1938 гг. на хозяйственной работе в Полтавской, Харьковской областях, где работал агрономом, директором МТС, начальником зернового управления областного земельного отдела. С марта 1938 г. по август 1941 г. председатель исполкома Одесского облсовета.

В годы Великой Отечественной войны на фронте, член Военсоветов поочерёдно 56-й, 46-й армий; после 1943 года поочерёдно Воронежского, I-го Украинского фронтов.

В 1946—1947 гг. — министр технических культур Украинской ССР, в 1947—1950 гг. министр совхозов Украинской ССР, в 1950—1952 министр сельского хозяйства Украинской ССР. В 1952—1954 гг. 1-й заместитель председателя совета министров Украинской ССР (в то время Д. С. Коротченко).

В 1953 г. министр сельского хозяйства и заготовок Украинской ССР, с 1954 года по инициативе Н. С. Хрущёва назначен председателем Совмина Украинской ССР.

В центре внимания Н. Кальченко были прежде всего вопросы развития хозяйства УССР. Он сосредоточил усилие правительства на попытках поднять материальную заинтересованность крестьян, на увеличении поставок сельскохозяйственной техники, создании постоянных кадров механизаторов, укреплении колхозов и совхозов руководящими кадрами и специалистами, на обновлении системы планирования сельскохозяйственного производства. Некоторых успехов достичь удалось. Так, в 1953—58 гг. валовой сбор зерна возрос почти на 20 %, сравнительно с предыдущим пятилетием, валовой сбор свекл возрос вдвое, среднегодовое производство мяса — в 2,1 раза, молока — втрое.

Положительно воспринял выдвинутую на Февральском (1957 г.) пленуме ЦК КПСС идею Н. С. Хрущёва о ликвидации отраслевых министерств и сосредоточение этого управления в межобластных и республиканских совнархозах. В УССР создали 14 межобластных советов и республиканский Украинский совет народного хозяйства (УСНХ). Правительству УССР были предоставлены дополнительные полномочия относительно некоторых вопросов планирования, капитального строительства, сельского хозяйства, работы, заработной платы и т. д. Высшие технические учебные заведения также подчинялись теперь украинским совнархозам. Значительно возросли хозяйственные и другие права союзных республик.

Такие шаги относительно децентрализации диктовались прагматическими соображениями, требованиями развития экономики, которая страдала от централизованного планирования. Однако вскоре началась критика местничества.

В 1956—1958 гг. на Украине было введено в строй свыше 500 новых промышленных предприятий, из них 147 угольных шахт, 17 приисков и карьеров из добычи железной руды. В июле 1956 г. было введено в действие газопровод Шебелинка-Харьков. В октябре 1955 г. был пущен первый агрегат Каховской ГЭС, а в сентябре следующего 1956 г. был запущен её последний агрегат. В ноябре 1957 г. во Львове завод телевизоров начал выпуск своей продукции.

Вместе с тем нужно помнить, что свыше 70 % рабочих промышленных предприятий Украины достигали высоких норм выработки преимущественно вручную. Недостаток надлежащей техники безопасности часто приводил к значительному травматизму. Во время восстановления и сооружение новых объектов почти не брались к вниманию экологические аспекты.

Н. Кальченко пришлось решать комплекс вопросов, связанных с передачей Крымской области из состава РСФСР в состав УССР, которая состоялась за указом президиума ВР СССР от 19 февраля 1954 г.

Пленум ЦК КПСС, который состоялся 23 февраля — 2 марта 1954 года, утвердил решение о дальнейшем увеличении производства зерна в стране и об освоении целинных и переложных земель Сибири и Казахстану. Правительство УССР вместе с партийными и комсомольскими органами занимался организацией выезда молодежи на целину. Всего в 1954-1956 гг. с Украины было отправлено свыше 80 000 лиц.

Н. Кальченко пришлось выполнять закон ВС СССР «О связи школы с жизнью», принятый 24 декабря 1958 года. Официально это трактовалось, как меры по усовершенствованию системы народного образования. Соответствующий закон было принято ВР УССР 17 апреля 1959 года Фактически мероприятиями, разработанными совместно ЦК КПСС и РМ СССР, украинский язык перестал быть обязательным для преподавания в школах. Существование украинские школы поставлены в зависимость от воли родителей. На практике это означало усиление русификации. По требованию РМ УССР на Украине было разработано новые учебные планы и программы, соответственно переработаны учебники и учебные пособия, проведена переподготовка учительских кадров.

За годы пребывания в правительстве приходилось решать немало вопросов, связанных с развитием науки и поддержкой материально-технической базы. Так, было основано за правительственной поддержки Украинскую сельскохозяйственную академию (октябрь 1954), Институт металлофизики АН УССР, Институт металлокерамики и специальных сплавов (декабрь 1955), Украинский научно-исследовательский институт земледелия (сентябрь 1956), Институт автоматики, Вычислительный центр АН УССР (ноябрь 1957), что со временем стал Институтом кибернетики имени В.Г. Глушкова, Институт геронтологии и экспериментальной патологии, Институт полимеров и мономеров, Институт литейного производства (ноябрь 1958), Институт геофизики АН УССР (сентябрь 1959), Институт полупроводников АН УССР, Физик-технический институт низких температур АН УССР (декабрь 1960). В начале 1960-х гг. на Украине работали 462 научных учреждения.

В январе 1959 года на XX съезде Компартии Украины был принят 7-летний план развития народного хозяйства.

Н. Кальченко поддержал такие решения. Это, в частности, удостоверила его публикация «Украина в большом семилетии», которая вышла из печати в 1959 г. и в которой подчеркивалось: «Главной задачам семилетнего плана развития народного хозяйства СССР на 1959-1965 гг. есть дальнейший могущественный подъем всех областей народного хозяйства на базе превосходящего роста трудной индустрии, значительное усиление экономического потенциала страны с тем, чтобы обеспечить повышение жизненного уровня народа».

Идея семилетнего плана была подчинена другой эйфорической идее Хрущёва — построению «материально-технической базы коммунизма» и задаче в кратчайшие сроки «догнать и перегнать наиболее развитые капиталистические страны по производству продукции на душу населения». Н. Кальченко подчеркивал, что «у решение этих задач семилетки достойный вклад внесет Украинская ССР».

В 1961—1962 гг. министр заготовок Украинской ССР, в 1961—1962 гг. заместитель председателя Совмина Украинской ССР, в 1962—1965 гг. министр производства и заготовок сельскохозяйственных продуктов Украинской ССР. В 1962—1976 гг. первый заместитель председателя СМ Украинской ССР.

С 1976 года на пенсии, умер в 1989 году.

Семья

• Дочь Н. Т. Кальченко — известный украинский скульптор Галина Кальченко, долголетний руководитель Киевской организации Союза художников Украины.
• Дети - Владимир , Галина , Константин .
• Внуки - Мария Владимировна ,Никита Павлович , Елена Константиновна, Мария Константиновна , Ирина Владимировна.
• Правнуки — Галина Григорьевна Холодова, Галина Никитовна Кальченко, Владимир Широков, Евгений Широков, Мария Кальченко, Екатерина Кальченко.

Награды

• Герой Социалистического Труда (6.02.1976)
• 8 орденов Ленина (7.02.1939; 29.05.1945; 23.01.1948; 8.02.1956; 26.02.1958; 8.02.1966; 8.12.1963; 6.12.1976)
• орден Октябрьской Революции (27.08.1971)
• орден Красного Знамени (6.04.1945)
• 2 ордена Богдана Хмельницкого 1-й степени (29.05.1944; 29.07.1944)
• медаль «За трудовую доблесть» (25.12.1959)
• другие медали

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=15269 Кальченко, Никифор Тимофеевич]. Сайт «Герои Страны».

• Биографии: [www.az-libr.ru/Persons/A0BWR5/80f65b74/80f65b74.shtml], [www.knowbysight.info/KKK/02986.asp], [victory.mil.ru/people/01/01/kaljchenko.html], [www.kmu.gov.ua/control/publish/article?art_id=1261530]  (укр.)
• [www.facts.kiev.ua/2006/08/12/10.htm Охотник Н. Т. Кальченко: «У лісі все дике. Якщо бабу зустрів — теж дика!»]

Отрывок, характеризующий Кальченко, Никифор Тимофеевич

В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.