Камбасерес, Жан Жак Режи де

Жан-Жак Режи де Камбасере́с фр. Jean-Jacques Régis de Cambacérès<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Награды:

Жан-Жак Режи де Камбасере́с (фр. Jean-Jacques Régis de Cambacérès; 18 октября 1753, Монпелье — 8 марта 1824, Париж) — французский государственный деятель, титулярный герцог Пармский (1808—1814).

Биография

Получив хорошее юридическое образование, Камбасерес был советником счётной палаты в Монпелье, когда вспыхнула революция 1789 года.

В первые годы после того Камбасерес был президентом уголовного суда департамента Эро, а в 1792 году — избран представителем этого департамента в Конвенте, где обнаружил большое искусство лавировать между различными течениями.

Так, выступив сначала с возражениями против права Конвента судить Людовика XVI, Камбасерес впоследствии выступил за казнь короля, в таких, однако, выражениях, которые могли дать основание причислить его к желавшим спасти короля.

В марте 1793 года Камбасерес активно требовал учреждения революционного трибунала, а потом стал членом Комитета общественного спасения.

Сначала сторонник жирондистов, Камбасерес быстро перешёл на сторону победоносных монтаньяров.

В области законодательных работ он обратил на себя внимание докладом о положении незаконнорождённых детей, предложением ввести суд присяжных в области гражданских дел и в особенности проектом гражданского кодекса.

Во время критической эпохи террора Камбасерес держался в стороне от активной политики и примкнул к врагам Робеспьера только после того, как их победа стала очевидной. После 9 термидора Камбасерес приобрёл большое влияние как в Конвенте, который в октябре 1794 года избрал его президентом, так и в Комитете общественного спасения.

Осторожность действий Камбасереса одно время возбудила против него обвинение в причастности к интригам роялистов, но ему удалось оправдаться. В эпоху Директории он был членом Совета пятисот и продолжал свои работы по кодификации гражданских законов.

В 1798 году Директория кассировала его избрание, но уже в следующем году Сийес предоставил ему портфель министра юстиции.

Бонапарт вскоре после переворота 18 брюмера сделал его вторым консулом, ценя в нём эрудицию и юридическую опытность.

В эпоху консульства основной работой Камбасереса было редактирование Гражданского кодекса, законченного в 1804 году.

Во все время правления Наполеона Камбасерес был его постоянным и ближайшим советником. Не всегда разделяя взгляды Наполеона, Камбасерес выступал с возражениями против них, никогда, однако, не доходя до сколько-нибудь решительной оппозиции.

Став императором, Наполеон назначил Камбасереса архиканцлером империи и президентом сената; ему пожаловано было звание князя, затем герцога Пармского.

Во время похода в Россию, который Камбасерес тщетно старался предотвратить, он фактически оставался главой правительства.

Когда в 1814 году союзные войска вступили в Париж, Камбасерес не замедлил приноровиться к обстоятельствам и голосовал в сенате за низложение Наполеона; тем не менее Людовик XVIII не пожелал допустить его в палату пэров.

В эпоху Ста дней Наполеон снова назначил Камбасереса архиканцлером и сверх того министром юстиции.

После возвращения Бурбонов Камбасерес был изгнан из Франции как цареубийца, лишен звания члена Института и должен был провести два года в Брюсселе и Амстердаме. В 1818 году он получил возможность вернуться во Францию и был восстановлен в своих гражданских и политических правах, с титулом герцога.

С 1806 по 1821 годы был великим командором Верховного совета Франции.

Важнейшее произведение Камбасереса — «Projet de Code civil et Discours préliminaire» (1794; 2 изд. 1796).

Ему же приписывают участие, вместе с членом Конвента Удо (Oudot), в сочинении «Constitution de la République française, avec les lois y relatives» (Пар., 1798).

См. Aubriet, «Vie de Cambacérès» (Пар., 1825).

Литература

• Дерюжинский В. Ф. Камбасерес, Жан-Жак-Режи // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• [www.museum.ru/museum/1812/Persons/France/cambacer.html Биография в проекте «1812 год»]

Отрывок, характеризующий Камбасерес, Жан Жак Режи де

– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.