Каменный приказ

Каменный приказ — название двух государственных учреждений.

XVI-XVII века

Считается, что Каменный приказ или приказ каменных дел был основан при Фёдоре Годунове, при этом в записных книгах значится с 1628 года, а по жалованным грамотам «обжигальщикам» и каменщикам — с 1584 года. Этим приказом, по словам Котошихина, руководили стольник и два дьяка и ему было подведомственно «всего Московского государства каменное дело и мастеры... да на Москве ж известные и кирпичные дворы и заводы». Приказ также собирал подати и доходы с тех городов, где добывали белый камень и делали известь. В 1701 году он был преобразован в отделение («стол») приказа Большого Дворца.

XVIII век

В 1762 году была образована комиссия для устройства городов Санкт-Петербурга и Москвы, выработавшая, между прочим, проект учреждения, которое следило бы за правильностью построек в столицах и заботилось о заготовлении прочных и безопасных в пожарном отношении строительных материалов. Новое учреждение было открыто только в 1775 году, в Москве, под именем Каменного приказа, и состояло из присутствия и экспедиции инспекторского правления, заведовавшей «изобретением и осмотром материалов». Доходы приказа, состоявшие из крепостных, печатных и гербовых пошлин, не превышали нескольких сот рублей. В течение первых четырёх лет приказ вследствие противодействия со стороны московской полиции занимался исключительно заготовкой строительных материалов, особенно заботясь об улучшении кирпичного производства. Казенные и частные кирпичные заводы были в его ведении. Получив в своё ведение казённые и частные земли в черте города (1780), приказ озаботился собранием точных сведений о них и заселением пустых земель, затем приступил к исправлению стены Китай-города и привёл в порядок некоторые торговые лавки и ряды, подворья и другие здания, главным образом казённые.

На основании сведений приказа инженер Николаев составил «Указатель чертежей московским церквам и состоявшим в их приходах дворам и лавкам за 1775-1782 г.».

Приказ подчинялся генерал-губернатору Москвы. Директором был архитектор П. Н. Кожин.

2 октября 1782 года приказ был закрыт, и дела о производстве в Москве построек частных владельцев были поручены учрежденной для этого «конторе городских строений».

Приказ вначале размещался в Кремле, затем в домах, арендованных у частных владельцев. В 1778 году были куплены палаты Сверчковых (Сверчков переулок, 8), двухэтажный «каменный дом с прочими строениями, садом и прудом».

Архитектурная школа

При каменном приказе состояли:

1. архитектурный класс — известное число архитекторов, их помощников и учеников, и
2. школа для начальной подготовки к занятиям архитектурой.

Ученики в эту школу были «частью из моск. гарнизонной школы вытребованы, а частью из разночинцев свободных с пашпортами набраны», в возрасте от 9 до 16 лет. Предметами обучения были: Закон Божий, русская грамматика, рисование, начальная архитектура, география, история, геометрия и французский язык.

Позже программа расширилась: добавились уроки тригонометрии, французского языка, гравирования и пения. В ходе практических занятий старшие ученики участвовали в обмере и составлении планов домов, работали на казённых кирпичных заводах.

Среди преподавателей выделялся старший архитектор приказа Н.Н. Легран. По окончании школы присваивалось звание помощника архитектора. Полный курс обучения в Каменном приказе закончить почти никому не удалось, но многие ученики стали архитекторскими помощниками в других коллективах.

Бульварное кольцо

Современное Бульварное кольцо на месте стен Белого города было построено по проекту Каменного приказа.

Источники

• Василенко Н. П. Приказы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Д. Г. Борис, Л.И. Иванова-Веэн. [asm.rusk.ru/00/asm4/asm4_8.htm Московская архитектурная школа]
• П. И. Иванов, «Описание государственного архива старых дел»
• Вл. Шереметевский, «Каменный приказ и его дела», в VIII книге «Описания документов и бумаг, хранящихся в московском архиве министерства юстиции».

Отрывок, характеризующий Каменный приказ

– Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.


– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.