Каменская епархия
Поделись знанием:
Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».
В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
Для термина «Каменская» см. также другие значения.
| |
| Основная информация | |
|---|---|
| Страна | Россия, Свердловская область |
| Митрополия | Екатеринбургская митрополия |
| Епархиальный центр | Каменск-Уральский |
| Основана | 27 июля 2011 года |
| Кафедральный храм | Троицкий собор |
| Сан правящего архиерея | Епископ |
| Титул правящего архиерея | Каменский и Алапаевский |
| Сайт | [kamensk-eparhiya.ru/ kamensk-eparhiya.ru] |
| Архиерей | |
| Правящий архиерей | Мефодий (Кондратьев) |
| с | 25 января 2014 года |
Ка́менская епа́рхия — епархия Русской Православной Церкви в административных границах Алапаевского, Артёмовского, Асбестовского, Байкаловского района, Белоярского, Богдановичского, Верхнедубровского, Заречного, Ирбитского, Каменского, Каменск-Уральского, Камышловского, Пелымского, Пышминского, Рефтинского, Слободо-Туринского, Сухоложского, Таборинского, Тавдинского, Талицкого, Тугулымского, Туринского округов и районов Свердловской области. Входит в состав Екатеринбургской митрополии.
Содержание
История
Образована выделением из Екатеринбургской и Верхотурской епархии определением Священного синода от 27 июля 2011 года[1][2][3]. 6 октября 2011 года Каменская, Екатеринбургская и Нижнетагильская епархии включены в состав новообразованной Екатеринбургской митрополии[4].
Благочиния
- Алапаевское благочиние — иерей Максим Дударенко;
- Артёмовское благочиние — и. о. благочинного иерей Игорь Аксенов;
- Асбестовско-Зареченское благочиние — протоиерей Георгий Духанин;
- Байкаловское благочиние — иерей Евгений Косенков;
- Белоярское благочиние — иерей Стефан Никитин;
- Богдановичское благочиние — иерей Владимир Казанцев;
- Ирбитское благочиние — иерей Владимир Ананьев;
- Каменское городское благочиние — протоиерей Евгений Таушканов;
- Каменское районное благочиние — протоиерей Николай Гвоздев;
- Камышловско-Пышминское благочиние — иерей Павел Кульбицкий;
- Сухоложское благочиние — и. о. благочинного иерей Владимир Казанцев;
- Тавдинско-Туринское благочиние — протоиерей Сергий Циммер;
- Талице-Тугулымское благочиние — протоиерей Игорь Балабанов.
Епископы
- Серафим (Кузьминов) (3 сентября — 27 декабря 2011)
- Кирилл (Наконечный) (28 декабря 2011 — 18 марта 2012) в/у, митр. Екатеринбургский
- Сергий (Иванников) (18 марта 2012 — 29 мая 2013)
- Кирилл (Наконечный) (29 мая 2013 — 25 января 2014) в/у, митр. Екатеринбургский
- Мефодий (Кондратьев) (с 25 января 2014)
Напишите отзыв о статье "Каменская епархия"
Примечания
- ↑ [www.patriarchia.ru/db/text/1586149.html Журналы заседания Священного Синода от 27 июля 2011 года] (Журнал № 70). Патриархия.Ру.
- ↑ [www.patriarchia.ru/db/text/1586943.html Образованы новые епархии Русской Православной Церкви на территории Свердловской и Ростовской областей]. Патриархия.Ру.
- ↑ [www.pravmir.ru/shest-novyx-eparxij-poyavitsya-v-russkoj-pravoslavnoj-cerkvi/ Шесть новых епархий появится в Русской Православной Церкви]. Православие и мир.
- ↑ [www.patriarchia.ru/db/text/1639858.html Журналы заседания Священного Синода от 5—6 октября 2011 года], Журнал № 132
Ссылки
- [kamensk-eparhiya.ru/ Сайт Каменской епархии]
- [www.patriarchia.ru/db/text/1589889.html Каменская епархия] // Патриархия.Ru
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Каменская епархия
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».
В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
