Каменский, Франц Михайлович

Франц Михайлович Каменский
Дата рождения:	9 октября 1851(1851-10-09)
Место рождения:	Люблин
Дата смерти:	16 сентября 1912(1912-09-16) (60 лет)
Место смерти:	Варшава
Страна:	Российская империя
Научная сфера:	Ботаника
Учёная степень:	доктор наук
Известен как:	Исследователь рода Пузырчатка

Систематик живой природы

Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Kamieński». [www.ipni.org/ipni/advPlantNameSearch.do?find_authorAbbrev=Kamie%C5%84ski&find_includePublicationAuthors=on&find_includePublicationAuthors=off&find_includeBasionymAuthors=on&find_includeBasionymAuthors=off&find_isAPNIRecord=on&find_isAPNIRecord=false&find_isGCIRecord=on&find_isGCIRecord=false&find_isIKRecord=on&find_isIKRecord=false&find_rankToReturn=all&output_format=normal&find_sortByFamily=on&find_sortByFamily=off&query_type=by_query&back_page=plantsearch Список таких таксонов] на сайте IPNI [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=4627-1-1 Персональная страница] на сайте IPNI

Франц Миха́йлович Каме́нский (пол. Franciszek Dionizy Kamieński; 9 октября 1851, Люблин — 16 сентября 1912, Варшава) — ботаник, миколог.

По окончании курса Варшавской реальной гимназии отправился за границу, где занимался в лабораториях А. де Бари (Страсбург) и Ф. Кона (Бреславль). В 1875 году получил степень доктора философии в Страсбурге и с 1877 года вступил приват-доцентом в Львовский университет, а затем преподавателем ботаники в политехнической академии и ветеринарном институте того же города. В 1882 году признан магистром, в 1886 году доктором ботаники Санкт-Петербургским университетом (диссертация «Сравнительные исследования по развитию и строению пузырчаток», СПб., 1886) и в этом же году приглашён приват-доцентом ботаники в Новороссийский университет, с 1888 года — экстраординарный профессор там же. В 1887—1888 годах был командирован в Крым для изучения флоры Южного берега; в 1889 году — в Лондон для описания и обработки коллекций пузырчатки (Utricularia) в Королевские ботанические сады Кью, а в 1892 году для изучения тех же пузырчаток — на острова Цейлон и Яву.

Труды

• "Zur Keimungsgeschihte der Choren" ("Botanische Zeitung", совместно с де-Бари, 1875)
• "Vergleichende Untersuchung über die Entwickelungsgeschichte der Utricularien" (т. же, 1877);

на польском языке:

• "Исследование по развитию и росту пузырчатых, Utricularia" ("Отчет Краковской акд.", 1876),
• "О географическом распространении растений Eloden canadensis" ("Отчеты физиографической комиссии Краковской акд.", 1879);
• "Vergleichende Anatomie, der Prunulaceae" ("Abhandlungen der Natur. Ges. zu Halle", 1878);
• "Les organes végétatifs de Monotropa hypopitys L." ("Mémoires de la Société nat. des Sciences naturelles et mathém. de Cherbourg", 1882);
• "Neue und unbeschriebene Arten der Gattung Utricularia" ("Berichte der deutscher bot. Ges. in Berlin, 1894);

в "Записках Новоросс. общ. естествоиспытателей":

• "Материалы для морфологии и биологии Monotropa hipopitys L. и некоторых других сапрофитов" (1883);
• "Характеристика родов, составляющих сем. Lentibulariaceae" (1890);

в "Трудах СПб. общ. естествоиспытателей":

• "О так называемой пузырчатой микоризе" (1885) и др.

Отдельно вышли еще "О грибных болезнях винограда" (Од. 1888); "О явлениях симбиоза в растительном царстве" (Од. 1891).

Эпонимы

Вид насекомоядных растений Utricularia kamienskii, эндемик окрестностей города Дарвин (Австралия).

Литература

• Каменский, Франц Михайлович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Каменский, Франц Михайлович

– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.