Каменский район (Приднестровская Молдавская Республика)

Каменский район
укр. Кам'янський район
молд. Районул Каменка

Страна	Молдавия/ПМР
Статус	район
Входит в	Административно-территориальные единицы левобережья Днестра/Приднестровскую Молдавскую Республику
Административный центр	Каменка
Глава госадминистрации	Сокирка С.А.
Население (2014)	22 929
Площадь	434,5 км²
Часовой пояс	UTC +2

Каменский райо́н (укр. Кам'янський район, молд. Районул Каменка) — административная единица в составе непризнанной Приднестровской Молдавской Республики. Административный центр — Каменка.

Географическое положение

Каменский район находится в северной части Приднестровской Молдавской Республики, который на юге граничит с Рыбницким районом ПМР, на юго-востоке — с Кодымским районом Одесской области, на севере и северо-востоке — с Ямпольским и Песчанским районами Винницкой области Украины. Площадь района составляет 434,5 км². Крайними точками района являются населенные пункты: на севере — село Фрунзовка, на юге — село Садки, на западе — село Грушка, на востоке — село Слобода Рашков.

В советские времена в состав Каменского района Молдавской ССР входили территории на правом берегу Днестра, которые теперь относятся к Флорештскому и Шолданештскому районам Республики Молдова.

Современное экономико-географическое положение Каменского района не достаточно благоприятно, так как транспортно-географические и сбытово-географические компоненты оказывают сдерживающее влияние на социально-экономическое развитие региона.

Административное устройство

В административно-территориальное устройство района входит один город — Каменку (в состав города включён посёлок Солнечное и посёлок железнодорожная станция Каменка), а также 12 сельских Советов (в составе которых 21 сельское поселение). Все территории находятся в административном подчинении государственной администрации города Каменки и Каменского района.

Глава государственной администрации Каменки и Каменского района — Мустя Петр Васильевич.

Перечень сельских советов:

• Валя-Адынский (сёла Валя-Адынкэ, Константиновка)
• Грушковский (сёла Грушка, Фрунзовка)
• Катериновский (сёла Катериновка, Садки)
• Краснооктябрьский (сёла Красный Октябрь, Александровка)
• Кузьминский (сёла Кузьмин, Войтовка)
• Окницкий (село Окница)
• Подойменский (сёла Подойма, Подоймица)
• Рашковский (сёла Рашково, Янтарное)
• Ротарский (сёла Ротар, Боданы, Соколовка)
• Севериновский (село Севериновка)
• Слобода-Рашковский (село Слобода-Рашково)
• Хрустовской (село Хрустовая)

Природа

Рельеф

Земли района составляют юго-западную окраинную часть Подольской возвышенности, отделенной от Приднестровской возвышенности каньоном долины Днестра.

Для района характерно преобладание холмисто-равнинного рельефа с максимальной отметкой 217 м над уровнем моря, а также расчлененность оврагами и балками.

Территория Каменского района входит в состав Карпатской сейсмической области, а следовательно, подвержена землетрясениям.

Климат

Климат района умеренно-континентальный с короткой мягкой зимой и продолжительным достаточно жарким летом. В холодное время года иногда вторгаются северо-восточные ветры, вызывающие понижение температуры воздуха. Средиземноморские воздушные массы приносят потепление зимой и обильные дожди летом.

Господствующими в течение года являются северо-западные направления ветров.

Годовая сумма осадков в среднем составляет 460 мм.

Полезные ископаемые

Представлены строительными материалами. В районе имеются запасы щебня, известняка, а также глины для производства керамических изделий. Разведаны месторождения трепелов и кремнеземистых известняков мелового возраста.

В Каменском районе расположено более 10 карьеров и шахт по добыче полезных ископаемых общего пользования (камень-бут и гравийно-песчаная смесь), однако добыча в 2008 г. велась только в двух карьерах, находящихся у сел Севериновка и Красный Октябрь.

Почвы

В почвенном покрове района господствуют карбонатные (50 %) и обыкновенные (30 %) чернозёмы. В пойме Днестра преобладают аллювиально-луговые слоистые почвы.

Высокоплодородные почвы являются ценнейшим богатством района.

Растительность

Территория района отличается высоким для Приднестровья уровнем лесистости — 16,9 %. Леса района выполняют рекреационные, водоохранные, полезащитные, экологические и санитарно-гигиенические функции.

Естественная растительность нижних припойменных террас Днестра представлена небольшими участками пойменных лесов (тополевые, ясеневые дубравы и ивовые формации). На склонах с небольшим уклоном значительные площади занимают грабовые леса, грабовые и черешневые дубравы. Подлесок образуют европейский и бородавчатый бересклеты, чёрная калина, бирючина обыкновенная, бузина чёрная, боярышник и шиповник.

Травяной покров лесов образуют сныть обыкновенная, осоки, ясменник душистый и др. Весной в лесу радует яркостью красок травянистый покров из ранневесенних растений: подснежника снежного, хохлаток полой, плотной и Маршалла, гусиного лука жёлтого, пролески двулистной.

Сохранившиеся участки степей, не подвергшиеся распашке, приурочены к крутым склонам и террасам Днестра, а также встречаются на лесных полянах. Доминирующие виды степных сообществ — дерновинные злаки, в основном ковыль волосатик, ковыль Лессинга, типчак и бородач. Среди степного разнотравья встречаются различные виды чабрецов, шалфеев, луков, полыней, астрагалов, васильков, молочаев и др.

Луговые участки в основном распространены в долине р. Днестра. Отдельные фрагменты луговых сообществ встречаются на полянах, расположенных вдоль лесных ручьев и во влажных местах, где произрастают клевер луговой и ползучий, люцерна хмелевидная, лапчатка гусиная и ползучая, лютик едкий и ползучий, мать-и-мачеха, вербена лекарственная, горец перечный (водяной перец) и др.

Животный мир

В Днестре, в его притоках и в немногочисленных естественных и искусственных озерах распространены плотва, лещ, уклея, карп, серебряный карась, окунь, щука, красноперка, голавль, пескарь и др.

В тёплые тихие летние ночи с берегов и мелководий Днестра доносятся оглушающие «симфонии» озёрной и прудовой лягушек. Эти земноводные и мелкая рыба служат основной пищей обыкновенного и водяного ужей, широко распространённых в районе.

Водно-болотный комплекс гнездящихся птиц района немногочислен и представлен кряквой, камышницей, чибисом, зимородком, дроздовидной камышевкой и др. Разнообразие водоплавающих и околоводных птиц возрастает в период миграций и в зимнее время. На Днестре формируются скопления кряквы, чирка-трескунка, хохлатой чернети и других уток; обычными становятся лысухи, чайки; на мелководьях и по берегам водоёмов кормятся группы серой цапли, кваквы, куликов.

Полевой комплекс включает мышевидных грызунов, из которых весьма многочисленны курганчиковая мышь и серая полёвка. Обычны также заяц-русак и лисица. На окраины полей, примыкающих к лесу или кустарникам, нередко выходят кормиться кабан и косуля. Лесной комплекс млекопитающих включает также лисицу, белку, сонь, лесную мышь, барсука и др.

Среди открытого ландшафта гнездятся серая куропатка, перепел, полевой жаворонок, жёлтая трясогузка, просянка и другие птицы.

Известняковые склоны и обрывы, овраги привлекают жёлтобрюхого полоза, ящериц, множество видов насекомых, в том числе редких бабочек голубянку-дафнис и голубянку серебристую, махаона и других.

В нишах и трещинах обрывов гнездятся пустельга, ворон, домовый сыч, золотистая щурка, удод, горихвостка-чернушка. Летними ночами с вершин известняковых склонов доносятся своеобразные трели козодоя.

В лесах Каменского района гнездится приблизительно 60 видов птиц (при обилии около 600 пар/км²), из которых наиболее многочисленными являются: зяблик, зарянка, болотная гаичка, большая синица, поползень, лазоревка, мухоловка-белошейка, чёрный и певчий дрозды, соловей, славка-черноголовка, пеночка-теньковка, зеленушка, дубонос, полевой воробей, белая трясогузка, большой пестрый дятел, обыкновенная горлица и другие виды. Ночью в лесах района можно услышать крики ушастой совы, серой неясыти и сплюшки.

В селитебных зонах района доминирует домовый воробей, часто встречаются полевой воробей, сизый голубь, кольчатая горлица, городская ласточка, деревенская ласточка, скворец, коноплянка и др.

История

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

История заселения и хозяйственного освоения территории Каменского района непосредственно связана с особенностями его географического положения и природными условиями. Регион расположен на стыке степи и лесостепи, равнин Северного Причерноморья и отрогов Подольской возвышенности и служил местом соприкосновения различных цивилизаций.

Территория района долгое время являлась исключительно важной в стратегическом отношении, так как она служила естественной крепостью на пути движения вдоль русла Днестра в Подольские и Карпатские земли, а брод в окрестностях села Рашково был одним из наиболее удобных днестровских бродов.

Древняя история

Археологические раскопки в советский период показали, что на территории Каменского района люди жили со времён палеолита, в частности, в Грушке найден бифас — каменное рубило с двумя лезвиями возрастом более 300 тыс. лет, в окрестностях села Рашково время первоначальных поселений определено в рамках периода 40—10 тыс. лет до н. э. На территории Каменского района известно 11 трипольских поселений.

В 1960—1970 годах археологи исследовали так называемую «Северинову могилу» в окрестностях села Катериновки. Они установили, что это — остатки древнего укреплённого городища гетов, обитавших в этих местах в IV—III веках до н. э. Строители этого укреплённого поселения использовали рельеф местности как элемент оборонительных сооружений. С двух сторон оно было защищено рвами и земляными валами с бастионами по краям, размеры которых до сих пор являются внушительными. Высота валов достигает 6-8 м, а глубина рвов — 3-5 м.

В составе Древней Руси

Славянское заселение бассейна Днестра начинается в VI—VII вв. в процессе продвижения славян к Византийской империи. Постепенно славянские племена (сначала анты и склавины, затем — тиверцы, уличи и восточные хорваты) прочно обосновались на берегах Днестра.

В середине X в. приднестровские земли, через которые происходило ответвление знаменитого пути «из варяг в греки», входят в состав древнерусского государства Киевская Русь.

После окончательного распада Киевской Руси в 30-е годы XII в. земли нынешнего Каменского района становятся ближним порубежьем Галицкого княжества. Влияние Галича на землях северного Приднестровья сохраняется вплоть до начала XIII в. Киевские, а затем и галичские князья неоднократно спускались вниз по Днестру, совершая походы на Балканы.

С приходом славян в Подолии широко распространяется православное христианство. Земли Каменщины входят в состав Галицкой епархии.

В XI—XIII вв. здесь проживало оседлое древнерусское население, а также половцы. Археологические исследования открыли в окрестностях Каменки славянские городища и несколько половецких погребений конца XI — первой половины XIII в.

Позднее территория края подверглась ордынскому разорению и долгое время была не заселена.

В составе Великого Княжества Литовского и Речи Посполитой

В 1387 г. территория района вошла в состав Великого Княжества Литовского, а затем, после слияния Литвы и Польши, — в состав Речи Посполитой (1569 г.).

В этот период были основаны многие населенные пункты района и заложены основы современной системы расселения. Древнейшим из ныне существующих населенных пунктов Каменского района и Приднестровья является село Рашково (Рашков). Первые упоминания о городе (с 1801 г. — местечке) относятся к 1402 г.

К старейшим поселениям края принадлежит и Каменка (первое официальное упоминание относится к 1608 г.).

К XVII—XVIII вв. относятся первые документальные упоминания о сёлах Кузьмин (1650 г.), Севериновка (1709 г.), Подойма (1729 г.), Хрустовая (1735—1739 гг.), Грушка (1737 г.), Валя-Адынкэ (1738 г.), Окница (1769—1774 гг.), Подоймица (1769 г.).

Местное население, преимущественно состояло из украинцев, русин, евреев и молдаван и поляков. Власти проводили в регионе целенаправленную политику насаждения католицизма.

С 1648 по 1654 гг. Брацлавское воеводство (в том числе Ольгопольский повет, куда входила территория современного Каменского района) была вовлечена в освободительную войну украинского народа против Речи Посполитой. Местечки, сёла и хутора края разорялись противоборствующими отрядами поляков, казаков и татар.

В 1655 г. татары совершили жестокий набег на земли южной Подолии, около 50 тыс. человек были угнаны.

В 1670-х гг. Османская империя установила свой короткий протекторат над краем. После подписания Карловицкого мира 1699 г., власть Речи Посполитой над регионом восстановилась.

Во время неудачного Прутского похода в 1711 г. русская кавалерия форсировала Днестр в районе Рашкова.

С 1719 г. магнат Ксаверий Любомирский — сандомирский воевода — владел обширными землями, простиравшимися от местечка Ямполь до местечка Ягорлык. В эти владения входили Рашков, Севериновка, Грушка, Каменка.

Во второй половине XVIII в. в период относительной стабильности растет численность населения, развиваются агарное производство, ремесло, транспорт и торговля.

В составе Российской империи

Северное левобережье Днестра было присоединено к России в 1793 г. в результате Второго раздела Речи Посполитой. Каменка и её окрестности вошли в Ольгопольский уезд, а южная Каменщина в Балтский уезд Подольской губернии.

В 1796 г. Любомирские, задолжавшие кредиторам, продали свои имения в царскую казну.

Царское правительство при Павле I пожаловало Каменку и прилегающие земли князю П. П. Долгорукову.

В первой трети XIX в. в Подольской губернии действовал со своим отрядом предводитель антикрепостнического движения украинских и молдавских повстанцев Устим Кармалюк. Одним из надежных мест его укрытия была пещера на окраине с. Валя-Адынкэ, где в огромной каменной глыбе вырублены лавки, дверной и оконный проемы, сложена печь.

В 1805 г. Каменское имение приобрела Антонина Станиславовна Витгенштейн (урожденная Снарская) — супруга графа Петра Христиановича Витгенштейна. Используя исключительно благоприятные условия окружающей местности, П. Х. Витгенштейн стал активно благоустраивать своё имение. С помощью приглашенных на земли графа немецких колонистов было положено начало высокопроизводительного виноградарства и виноделия в северной зоне Приднестровья. В этот период были заложены основы современной специализации района — садоводство, овощеводство, виноградарство.

В имении Витгенштейнов действовали винодельческий, винокуренный и пивоваренный заводы, мыловаренная и воскобойно-свечные мастерские, три крупные мельницы.

В 1860 г. в Каменке строится пристань и две новые паромные переправы через р. Днестр. По реке было налажено пароходное судоходство. Развивалась торговля: проводились ярмарки, базары. Росло благосостояние и численность населения Каменки и окрестных сел.

В годы первой русской революции по селам Каменщины прокатились крестьянские волнения. Губернатор Подолии на их подавление бросил войска и казаков.

Революционные потрясения 1917 г. принесли глубокие изменения в жизнь края. В новогоднюю ночь с 1917 на 1918 г. в Каменке был разграблен, а затем сожжен дворец Витгенштейнов. Его владельцы навсегда покинули своё имение.

В составе Советского государства

В 1922 г. в районе была окончательно установлена советская власть. В 1923 г. был образован Каменский район, вошедший в состав Молдавской АССР, которая была создана 12 октября 1924 г.

В районе органы советской власти произвели передачу земли комбедам. Создавались колхозы, машинно-тракторные станции в крупных селах.

В Каменке была построена первая электростанция и открыта кустарно-промышленная школа.

Претерпевал изменения профиль сельскохозяйственного производства: в посевных площадях увеличивалась доля зерновых культур, табака, сахарной свеклы и подсолнечника.

К концу 1930-х годов принудительная коллективизация стала массовой. Заинтересованность в сельскохозяйственном труде стала падать. В сочетании с репрессиями советской власти на местах коллективизация усугубила социально-экономическую ситуацию, привела к голоду и бегству зажиточных семей на правый берег, в оккупированную королевской Румынией Бессарабию.

В 1938 г. Указом Президиума Верховного Совета Украинской ССР местечко Каменка преобразовано в поселок городского типа.

В июле 1941 г., вскоре после начала Великой Отечественной войны район был оккупирован румынскими войсками и включён в губернаторство Транснистрия.

В годы войны в Каменке и селах района оккупационному режиму противодействовали подпольные группы.

В марте 1944 г. район был освобожден партизанским отрядом «Советская Молдавия» под командованием Я. А. Мухина.

После войны началось восстановление поселка и района. К 1948 г. колхозы и совхозы левобережья Каменщины превзошли довоенный уровень производства.

В 1958 г. вступил в строй Каменский консервный завод (достигнутая годовая мощность — 25 миллионов условных банок), ставший главным промышленным предприятием района. К нему была подведена узкоколейная железная дорога.

В 1959 г. Указом Президиума Верховного Совета МССР район был упразднен, а его территория включена в состав Рыбницкого района. 10 января 1969 г. район вновь образовывается с включением в него правобережных территорий. В таком составе он находился до 1990 г.

В агропромышленном комплексе Молдавской ССР колхозы района специализировались на выращивании яблок, груш, слив, абрикосов, персиков, на разнообразном овощеводстве и переработке этой продукции, а также на свекловодстве, скотоводстве и свиноводстве. В тот период в районе построены совхоз-завод по переработке винограда (Рашково), заготовительные пункты и овощные базы для томатов, овощей, фруктов, табака (Каменка), молочно-товарные и свиноводческие фермы, предприятия по производству кормов и др.

В 1972 г. был построен мост через Днестр.

Рос уровень благосостояния сельского населения. В селах строились новые магазины, школы, детские сады, рынки, добротные дома для жителей. Завершилась телефонизация крупных сельских населенных пунктов.

В составе ПМР

В 1990 г. в результате образования ПМР левобережные сельсоветы поддержали создание нового государства, а правобережные территории района остались под юрисдикцией Республики Молдова с центром в селе Сенатовка (Сэнэтэука). Позже они вошли в состав Флорештского и Шолданештского районов.

В 1990-е гг. население и хозяйство района переживали тяжелые времена. Колхозы разорялись, что влекло за собой снижение уровня жизни населения. Жители района стали активно выезжать на заработки в крупные города региона и за рубеж.

В начаде XXI вв. восстанавливает производство Каменский консервный завод, вместо колхозов формируются сельскохозяйственные кооперативы и арендные хозяйства. Развивается курортное хозяйство.

В 2002 г. п.г.т. Каменка получает статус города.

Население

Каменский район, образованный в составе левобережной территории Каменского района МССР, — самый малонаселённый среди административных районов ПМР.

По данным государственной службы статистики ПМР население района на 1 января 2014 года составило 22 929 человек, в том числе городское (в г. Каменка) —  8 871 человек, на 1 января 2010 г. —  24 363 человек.

Естественное движение

С 1989 по 2008 г. численность населения района сократилась на 8,9 тыс. чел., или на 26 % . Особенно существенными для района были демографические потери последних лет — 550—650 чел. ежегодно, начиная с 2001 г.

Естественная убыль населения в районе была отмечена еще в 1980-е гг., составляя от нескольких десятков до 100—150 чел. в год. В 1995 г. она достигла 272 чел., а после 2000 г. показатель равнялся в среднем 200—240 чел. в год. В 2007 г. естественная убыль населения района составила 327 чел., или 12,9 ‰.

Относительные показатели рождаемости в последние годы стабилизировались на низком уровне. Если в начале 90-х гг. они составляли около 18-20 ‰, то в конце 90-х гг. снизились до 5-6 ‰, а к 2007 г. повысились до 8 ‰.

На рождаемость влияет количество браков и разводов. За последние годы возросло число как браков (163 — в 2005 г., 156 — в 2006 г. и 171 — в 2007 г.), так и разводов (95, 109 и 111 соответственно). Пока эти цифры не стали показателями устойчивой тенденции.

В начале 90-х гг. смертность незначительно превышала показатели рождаемости в районе (например, в 1991 г. на 858 родившихся пришлось 913 умерших). В середине 90-х гг. при стабильно высокой смертности населения рождаемость сократилась почти в 2 раза — в 1995 г. родилось всего 329 чел., а умер 601 чел. В 2007 г. рождаемость в районе составила 206 чел., а смертность — 533 чел., превысив рождаемость в 2,5 раза.

Абсолютные показатели смертности населения снизились почти в 2 раза: 913 чел. в 1991 г., 483 чел. в 1999 г., 533 чел. в 2007 г. Относительные показатели смертности населения почти не изменились — 22,8 ‰ в 1991 г. и 20,7 ‰ в 2007 г., что объясняется сокращением общей численности населения района.

Среди причин смертности преобладают сердечно-сосудистые заболевания, сосудистые поражения мозга, новообразования, несчастные случаи, отравления и травмы. Указанные причины смертности населения района в основном аналогичны таковым по Приднестровью в целом.

Механическое движение

Миграционные процессы являются важнейшим фактором негативной демографической ситуации в районе. Если в 1990 г. район имел значительный миграционный прирост населения — 163 чел., то на протяжении 90-х гг. ежегодные миграционные потери района колебались в пределах 50-320 чел., а в период с 2001 по 2007 г. — 220—320 чел.

Остаются весьма внушительными относительные размеры отрицательного миграционного сальдо: 8 ‰ в 1992 г., 3 ‰ в 2000 г., 13 ‰ в 2007 г. Эмиграция более чем в три раза превышает иммиграцию −154 и 483 чел. в 2007 г. соответственно.

Кризисное состояние сельского хозяйства обусловливает отток сельского населения, на которое приходится 60 % миграционной убыли района. Среди эмигрантов значительно преобладают лица в трудоспособном и репродуктивном возрасте, что не только существенно ухудшает ситуацию на районном рынке труда, но и приводит к деформации половозрастной структуры населения и сдерживанию динамики демографических процессов в районе. Главные эмиграционные потоки направлены в Россию, на Украину, в Молдавию, страны ЕС и Турцию.

К категории мигрантов, с определённой уверенностью, можно причислить также жителей района, временно отсутствующих в местах прописки. По данным переписи 2004 г., 11 ноября в городе Каменке временно отсутствовали 965 человек (9,3 % численности постоянного населения), в сельских населённых пунктах — 1575 человек (9,3 %).

Половозрастной состав

В Каменском районе, так же как и во всех административно-территориальных единицах ПМР, данные переписи 1979 и 1989 гг. показали преобладание численности женщин. По данным переписи 2004 г., из общей численности населения (27 284) мужчины составили 12 762 человек (46,8 %), женщины — 14 522 человек (53,2 %). Более низкая продолжительность жизни мужчин и отток их на заработки за пределы Приднестровья привели к существенному увеличению этой диспропорции, особенно в сельской местности. В настоящее время в отдельных сельсоветах разрыв равен 10-15 %.

К 2008 г. возрастная структура населения района характеризовалась преобладанием лиц трудоспособного возраста (около 57 %). Доля лиц старше трудоспособного возраста увеличилась за межпереписной период с 13,8 % в 1989 г. до 21,5 % в 2004 г. в г. Каменке и с 22,9 до 29,0 % в сельских поселениях района.

Трудовые ресурсы. Занятость

Трудовые ресурсы района в 2008 г. насчитывали 14,5 тыс. чел. Экономически активное население района по состоянию на 1.01.2008 г. составило 5,8 тыс. чел. (в 2003 г. — 8,3 тыс. чел.): занятое население — 5,7, безработные — 0,01 тыс. чел.

Перепись населения 2004 г. выявила следующую структуру занятости по основным отраслям: сельское хозяйство — 35,8 % (в ПМР в целом — 10,8 %); образование — 18,9 % (18,2 %); здравоохранение 14,6 % (9,4 %); промышленность — 9,4 % (33,6 %); управление — 5,9 % (4,5 %); культура и искусство 3,5 % (2,7 %); транспорт — 2,2 % (3,5 %); связь — 2,6 % (2,0 %); жилищно-коммунальное хозяйство 2,1 % (в ПМР в целом — 4,4 %).

Национальный состав

По данным переписи 2004 г., молдаване составили 47,8 % общей численности населения, украинцы — 42,5, русские — 6,9 %. Доля остальных этносов незначительна и не превышает нескольких десятых процента. Исключением являются поляки, численность которых составила 447 человек (1,6 % общей численности населения, в основном населяя село Слобода-Рашково).

Национальный состав (перепись 2004 года):

• молдаване — 13034 чел. (47,77 %)
• украинцы — 11610 чел. (42,55 %)
• русские — 1880 чел. (6,89 %)
• поляки — 447 чел. (1,64 %)
• белорусы — 85 чел. (0,31 %)
• болгары — 59 чел. (0,22 %)
• гагаузы — 43 чел. (0,16 %)
• немцы — 26 чел. (0,10 %)
• евреи — 10 чел. (0,04 %)
• другие — 90 чел. (0,33 %)
• Всего — 27284 чел. (100,00 %)

Вплоть до начала XX в. на территории района проживала крупная еврейская община.

Соотношение долей крупнейших этносов района на протяжении последних 15-20 лет остается почти неизменным. В межпереписной период (1989—2004 гг.) на 0,5 % сократилась доля молдаван, на 0,8 % — украинцев и несколько увеличилась доля русских (на 0,8 %). В 90-е гг. подавляющая часть проживавших в районе немцев и евреев выехали в дальнее зарубежье.

Распределение этносов по населенным пунктам района имеет свои особенности. В ряде крупных сел долины Днестра (Подоймица, Подойма, Грушка) преобладают молдаване. В крупных селах юга района (Рашково, Катериновка) и в селах расположенных вблизи границы с Украиной (Константиновка, Окница, Фрунзе) проживают преимущественно украинцы. Каменку и крупное село Хрустовая отличает полиэтнический состав населения при некотором преобладании доли молдаван. Специфической чертой района является наличие населённого пункта (Слобода Рашково), значительная часть жителей которого (около 48 %) — поляки.

Конфессиональный состав

Основная масса населения Каменского района исповедует православие (94,2 %, согласно переписи населения 2004 г.). Сельские и городские приходы района входят в состав Тираспольско-Дубоссарской епархии Молдавской метрополи Московского патриархата Русской православной церкви (РПЦ).

В последние годы в Рашково и Слободе Рашково сложились крупные католические приходы при костёлах. Доля католиков — 2,8 % от численности населения района.

Помимо православия и католицизма в районе имеются небольшие общины других конфессий — баптистов, адвентистов, иеговистов и прочих направлений протестантизма.

Экономика

Общая площадь сельскохозяйственных угодий в районе составляет 29 436 га, из которых 25 270 га — пашня. В районе действуют 13 сельскохозяйственных предприятий, из которых 7 производственно-сельскохозяйственных кооперативов, 3 колхоза, 2 совхоза, 1 закрытое акционерное общество и 11 фермерских хозяйств. Обслуживают сельскохозяйственные предприятия 5 специализированных предприятий, в том числе хлебоприемное предприятие, инкубаторно-птицеводческая станция и консервный завод.

В районе работают 5 промышленных предприятий. Строительно-монтажные и ремонтные работы проводят 3 организации, 8 организаций работают в секторе услуг, 78 — в сфере розничной торговли.

Социальный сектор

В районе работают 16 образовательных школ, 11 учреждений дошкольного воспитания, 23 клубных учреждения, 17 библиотек, комплекс мемориальных музеев, 2 детские художественные школы, детская школа искусств.

Здравоохранение представлено центральной районной больницей и 4 сельскими врачебными амбулаториями.

В районе зарегистрированы 7 православных приходов, 2 прихода Римско-католической церкви и 16 общественных организаций.

Уроженцы Каменского района

• Вершигора, Пётр Петрович — русский писатель, генерал-майор, Герой Советского Союза
• Зильберман, Хаим Айзикович — советский еврейский писатель (идиш)
• Кутковецкий, Яков Афанасьевич — молдавский писатель
• Солтыс, Ион (Иван) Сидорович — Герой Советского Союза
• Жарчинский, Фёдор Иванович — Герой Советского Союза
• Стратиенко Георгий Федорович — врач-хирург, орден Красная звезда, орден Ленина.

Источники

• [www.academia.edu/4781001/_._._._._._._._-_2009._-191_._Geography_of_Camenca_District_by_A._Crivenco_M._Burla_V._Fomenco_et_al._2009_in_Russian_/ Кривенко А. В., Бурла М. П., Фоменко В. Г. и др. География Каменского района ПМР. -Тирасполь, 2009. −191 с.]

Ссылки

• [www.bendery.md/map/pmr/kamenka_map.html Карта Каменского района]
• [www.tiras.md/images/maps/m-35-142.jpg Топографическая карта Каменского р-на (1:100000)]

Отрывок, характеризующий Каменский район (Приднестровская Молдавская Республика)

– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.


О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.


22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.


– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.


Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.