Камера-обскура (Эдинбург)

«Камера-обскура и мир иллюзий» Camera Obscura and World of Illusions
Вид вниз по Королевской Миле от площади перед замком. Слева — здание музея.
Дата основания	1835 год
Местонахождение	Королевская Миля, Эдинбург, Шотландия
Сайт	[www.camera-obscura.co.uk/index.asp era-obscura.co.uk/index.asp]

К:Музеи, основанные в 1835 году

«Камера-обскура и мир иллюзий» (англ. Camera Obscura and World of Illusions) — музей в центральной части Старого города Эдинбурга, на Королевской Миле. Основан в 1835 году, в своём сегодняшнем виде существует с середины 1850-х годов. Основным экспонатом является огромная действующая камера-обскура XIX века. Экспозиция музея посвящена главным образом оптическим иллюзиям, их истории и способам получения, а также истории Эдинбурга в старых фотографиях.

История создания

Эдинбургская камера-обскура своим появлением в конечном итоге обязана семье Шорт (англ. Short family) — основным производителям научного и оптического оборудования в Шотландии начала XVIII века. В 1776 году Томас Шорт взял в долгосрочную аренду участок земли в районе Calton Hill и построил там солидное здание в псевдоготическом стиле для размещения своих многочисленных оптических приборов и высокоточных по тем временам телескопов. Помимо прочего, здание являлось чем-то средним между музеем и современным «шоурумом» — хозяин взимал с горожан плату за возможность войти в дом и осмотреть «экспозицию», что, к слову, было весьма популярным времяпрепровождением в то время. В 1788 году Томас Шорт скончался. В 1827 году в Эдинбург из Вест-Индии вернулась Мария-Терезия Шорт. Заявив, что она является дочерью Томаса Шорта, она несколько лет вела тяжбу за наследство отца, в том числе многочисленное оборудование и мощный телескоп, в бумагах проходивший не иначе, как «Великий телескоп» (англ. Great telescope). Несмотря на наличие серьёзных конкурентов, Мария-Терезия выиграла процесс и в 1835 году основала «Популярную обсерваторию» (англ. Popular Observatory), расположившуюся в деревянно-каменном здании на Calton Hill. В обсерватории имелась внушительная коллекция приборов, доступная для обозрения ежедневно до 9 часов вечера. В начале 1850-х годов Мария-Терезия купила средневековый многоквартирный дом на Королевской Миле и устроила в нем выставочно-музейное помещение. На башне здания была устроена крупная зеркальная камера-обскура, проецировавшая панораму города на вогнутый напольный экран. Музей получил обозначение «Обсерватория Шорта и Музей науки и искусства».

В 1892 году Патрик Геддес, известный градостроитель и социолог, купил обсерваторию в открытом аукционе и переименовал её в «Смотровую башню». Хотя в наши дни Геддес наиболее известен как основатель современного градостроительства, он оставил существенный след в биологии и социологии. Имея дом в Новом городе, как и большинство состоятельных эдинбуржцев того времени, он, желая улучшить условия жизни в весьма неблагополучном тогда Старом городе, переехал в особняк Джеймс-Корт неподалеку от Камеры-обскура, который привёл к образцовому порядку — восстановил здание, очистил стены, посадил деревья. Геддес прилагал и другие усилия к регенерации старого города — к примеру, создал образцовое университетское общежитие в Милнс Корт.

Геддес связывал с камерой-обскура и музеем в целом определённые психологические и социологические идеи. Показывая людям город в целом, сверху, он хотел научить своих посетителей смотреть в целом на мир как таковой, показать его широту и взаимосвязанность, расширить людской кругозор. Для усиления эффекта он, проводя экскурсии, сначала быстро «гнал» посетителей по крутой лестнице на самый верх башни, и устраивал сеанс в камере-обскура, пока кровь еще стучала в висках зрителей. После сеанса в камере обскура посетителям предлагалось провести какое-то время в тёмной «медитативной» комнате, чтобы привести в порядок свои мысли, а затем спуститься вниз сквозь этажи с экспозициями, посвящёнными Эдинбургу, Шотландии, Европе и, наконец, миру в целом.

В 1920-х Геддес уехал в Индию, и судьба башни, лишившейся своего «звездочёта», на некоторое время повисла в неопределённости. С 1940 по 1982 год башней владел Эдинбургский университет, после чего музей был куплен крупной туристической компанией Visitor Centres Ltd., в ведении которой и находится по сей день.

Музей в настоящее время

Основным элементом экспозиции музея является собственно Камера Обскура — один из немногих сохранившихся экземпляров подобного сооружения XIX века. С технической точки зрения, она представляет собой сильно увеличенный простейший фотоаппарат с добавлением перископа для проецирования изображения вниз, под углом 90° к горизонтали. Объектив представляет из себя вертикально расположенную металлическую трубку длиной 6 футов 9 дюймов (2060 мм) с двойной линзой на нижнем конце (диаметр 10″, или 256 мм), одинарной (5″, 128 мм) — в центре, и тройной (5″, 128 мм) — в верхней части. Над верхней линзой размещается зеркальный перископ, отражающий изображение, получаемое через отверстие в стенке трубки, защищённое стеклянной пластиной. Конструкция в целом шарнирно закреплена в крыше башни и может поворачиваться на 360°, проецируя панорамное изображение на белый параболический деревянный экран, расположенный в тёмном помещении камеры на расстоянии 21 фута 4 дюймов (6520 мм) от нижней линзы объектива. Изображение проецируется в правильной ориентации и без оптических искажений. Благодаря относительно очень малой диафрагме (эквивалент F67) камера имеет высокую глубину резкости. Фокусное расстояние камеры — 337,7″ (8577,6 мм). Существующие сейчас линзы изготовлены известной оптической фирмой Barr & Stroud в 1947 году.

Помимо посещения Камеры Обскуры, гости имеют возможность осмотреть Старый город со смотровых площадок башни. На четырех этажах башни представлена богатая экспозиция под собирательным названием «Мир Иллюзий», посвящённая, как следует из названия, различным оптическим и цветовым иллюзиям и также технике их создания. Отдельные экспозиции посвящены истории Эдинбурга в старых фотографиях и истории музея в частности. Также имеется выставочный зал, где время от времени проходят фотографические выставки.

Литература

• Camera Obscura and World of Illusions. [camera-obscura.co.uk/camera_obscura/pdf/Camera_Technical_Information.pdf Camera Obscura Technical Information]. — Edinburgh. — 3 p.

Ссылки

• [www.camera-obscura.co.uk/index.asp Camera Obscura and World of Illusions official web-site] (англ.). Проверено 26 июля 2012. [www.webcitation.org/6B3nWFkON Архивировано из первоисточника 30 сентября 2012].
• TripAdvisor.co.uk. [www.tripadvisor.co.uk/Attraction_Review-g186525-d213416-Reviews-Camera_Obscura_and_World_of_Illusions-Edinburgh_Scotland.html Camera Obscura and World of Illusions] (англ.). Проверено 26 июля 2012. [www.webcitation.org/6B3nXg3Du Архивировано из первоисточника 30 сентября 2012].

Отрывок, характеризующий Камера-обскура (Эдинбург)

– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.
– Хорошо! – сказал Багратион.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.


Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят».