Камер-юнкер

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Камер-юнкер (от нем. Kammerjunker — дословно: комнатный молодой дворянин) — должность, чин и звание, существовавшие в ряде европейских государств.

Первоначально камер-юнкером назывался дворянин, обслуживающий особу императора, короля или курфюрста в его комнатах. Должность камер-юнкера существовала в Дании и германских государствах. В России существовали чин камер-юнкера (пожалование производилось с 1711 по 1809 год) и придворное звание камер-юнкера (пожалование производилось с 1809 по 1917 год).





Чин и придворное звание камер-юнкера в России

В Русском царстве чин камер-юнкера был введён Петром I. В ведомости древних российских чинов, представленной в 1721 году Петру I по его повелению, чин камер-юнкера сопоставлялся с древним российским чином комнатного дворянина[1]. При Петре I чин камер-юнкера получили 7 человек, первым в 1711 году был пожалован Ф. М. Каменский (1696—1755), получивший впоследствии также чин генерал-майора.

В первой редакции учреждённой в 1722 году Петром I Табели о рангах придворный чин камер-юнкера состоял в 9-м классе, с 1737 года — в 6-м классе, с 1742 года — в 5-м классе. В первой половине XVIII века обязанности камер-юнкера не были регламентированы, они в основном сводились к присутствию при императорском дворе и выполнению отдельных поручений монарха и обер-камергера.

В августе 1762 года Екатерина II утвердила доклад обер-камергера графа Шереметева, в котором, в частности, были представлены основные обязанности камер-юнкеров: они должны были дежурить при императорском величестве «по сколько ж Ея Императорское Величество указать изволит» и «во время дежурства никуда не отлучаться». При исполнении своих придворных обязанностей камер-юнкеры должны были выполнять приказы обер-камергера[2]. Императрица своим указом от 7 июля 1762 года установила размер жалованья камер-юнкеров — 1 тысяча рублей в год (в 1727 году оно составляло 518 рублей и 55 копеек). С 1775 года жалованье выплачивалось только 12 старшим по порядку производства в чин камер-юнкерам при условии их дежурства при дворе. За время правления Екатерины II камер-юнкерами было пожаловано 123 человека, в последний год её правления 27 из них дежурили при дворе.

Павел I не произвёл в этот чин ни одного человека, поскольку в начале своего правления исключил камер-юнкеров из придворного штата.

Александр I своим указом от 18 декабря 1801 года[3], в первый же год своего правления, вернул с 1 января 1802 года в придворный штат 12 камер-юнкеров, но при этом не установил им жалованья. 3 апреля 1809 года Александр I своим указом прекратил присвоение этого чина. Камер-юнкеры, не состоящие на военной или гражданской службе, обязаны были выбрать один из этих двух видов службы или уйти в отставку. В дальнейшем пожалование в камер-юнкеры означало лишь присвоение почётного звания («придворного отличия») на время службы. Лица, пожалованные в камер-юнкеры до издания указа, сохраняли этот чин[4]. На момент издания указа в чине камер-юнкера состояло 70 человек. Последним в истории и единственным с 1827 года носителем чина камер-юнкера был граф Алексей Николаевич Татищев, подполковник в отставке[5].

Согласно инициированному А. А. Аракчеевым высочайшему повелению от 7 ноября 1816 года[6], лица, уволенные от службы или вышедшие в отставку, лишались этого звания в течение двух месяцев. Исключения из этого правила допускались чрезвычайно редко. После 1809 года звания (но не чина) камер-юнкера должны были лишаться лица, пожалованные чином действительного статского советника[7], поскольку этот чин 4-го класса табели о рангах превосходил традиционный статус камер-юнкера, соответствующий 5-му классу табели. Однако и это правило, подтверждённое высочайшим повелением в 1844 году[8], имело исключения. Так, действительный статский советник Михаил Александрович Безобразов не был лишён звания камер-юнкера[9]. Званием камер-юнкера дорожили даже высокопоставленные чиновники, поскольку оно давало доступ к мероприятиям, проводимым императорским двором (официальным церемониям, балам и т. д.) и таким образом предоставляло возможность непосредственного общения с государственной элитой.

Согласно указу Николая I от 23 июня 1836 года, званием камер-юнкера могли быть пожалованы чиновники не ниже титулярного советника[10]. Именно в этом чине состоял А. С. Пушкин, пожалованный 31 декабря 1833 года званием камер-юнкера. 11 июля 1850 года было объявлено высочайшее повеление о том, что «Его Величеству не благоугодно впредь жаловать… чиновников… в звание каммер-юнкеров ниже коллежского ассесора»[11]. Однако после смерти Николая I это повеление перестало быть правовой нормой. В дальнейшем был фактически отменён и указ Николая I от 23 июня 1836 года, предписывающий представлять к званию камер-юнкера чиновников не ниже титулярного советника (9-й класс табели о рангах): среди пожалованных этим званием были даже коллежский регистратор (14-й класс табели) и дворяне, не имеющие чина[12].

Многочисленные попытки строго регламентировать присвоение и сохранение звания камер-юнкера, даже в виде высочайших указов и повелений, не принесли желаемого результата, поскольку противоречили честолюбивым интересам дворянства и практике использования личных связей в деятельности Министерства императорского двора.

В разное время был издан ряд высочайших указов, регламентирующих внешний вид камер-юнкера. Так, указом от 30 марта 1837 года лицам, имеющим придворные звания, было запрещено носить усы и бороду. Запрет мотивировался тем, «что многие из состоящих в званиях камергеров и камер-юнкеров позволяют себе носить усы, кои присвоены только военным, и бороды в виде жидовских»[13].

На начало 1915 года в Российской империи насчитывалось 394 камер-юнкера.

См. также

Напишите отзыв о статье "Камер-юнкер"

Примечания

  1. Евреинов В. А. [dlib.rsl.ru/viewer/01003547879#?page=73 Комнатные дворяне // Чины придворные // Показание древних российских чинов гражданских и придворных с изъяснением каждого] // [dlib.rsl.ru/viewer/01003547879#?page=1 Гражданское чинопроизводство в России]. — СПб.: Типография А. С. Суворина, 1887. — С. 73. — [2], VI, X, 246 с.
  2. [www.nlr.ru/e-res/law_r/search.php?part=71&regim=3 О должности придворных кавалеров] // Полное собрание законов Российской империи, с 1649 года. — СПб.: Типография II отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии, 1830. — Т. XVI. С 28 июня 1762 по 1764. № 11645. — С. 54.
  3. Александр I. [www.nlr.ru/e-res/law_r/search.php?part=118&regim=3 О штате по Придворному ведомству] // Полное собрание законов Российской империи, с 1649 года. — СПб.: Типография II отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, 1830. — Т. XXVI. 1800—1801. № 20079. — С. 864—866.
  4. Александр I. [www.nlr.ru/e-res/law_r/search.php?part=140&regim=3 О неприсвоении званиям камергера и камер-юнкера никакого чина ни военного, ни гражданского, и об обязанности лиц, в сих званиях состоящих, вступить в действительную службу и продолжать оную по установленному порядку с первоначальных чинов] // Полное собрание законов Российской империи, с 1649 года. — СПб.: Типография II отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, 1830. — Т. XXX. 1808—1809. № 23559. — С. 899—900.
  5. [vivaldi.nlr.ru/bx000002852/view#page=56 Камер-юнкер // Придворный штат] // Месяцеслов с росписью чиновных особ или общий штат Российской империи на лето от Рождества Христова 1827. Часть первая. — СПб.: Типография при Императорской Академии наук, 1827. — С. 12.
  6. [www.nlr.ru/e-res/law_r/search.php?part=156&regim=3 О увольнении от службы камергеров и каммер-юнкеров] // Полное собрание законов Российской империи, с 1649 года. — СПб.: Типография II отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, 1830. — Т. XXXIII. 1815—1816. № 26510. — С. 1084.
  7. Волков, 1900, с. 31.
  8. Волков, 1900, с. 32.
  9. [vivaldi.nlr.ru/ab000000823/view#page=123 Безобразов 2-й, Михаил Александрович // Действительные статские советники] // Список гражданским чинам первых шести классов по старшинству. 1850. Состояние чинов по 20-е декабря 1849 г. — СПб.: Типография II отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, 1850. — С. 117.
  10. Николай I. [www.nlr.ru/e-res/law_r/search.php?part=380&regim=3 О непредставлении к пожалованию в звание камер-юнкеров чиновников ниже титулярного советника, а в камергеры ниже статского советника] // Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе. — СПб.: Типография II отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, 1837. — Т. XI. Отделение первое. 1836. № 9336. — С. 753—754.
  11. [www.nlr.ru/e-res/law_r/search.php?part=570&regim=3 О пожаловании в звании каммергеров и каммер-юнкеров] // Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе. — СПб.: Типография II отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, 1851. — Т. XXV. Отделение первое. 1850. № 24325. — С. 619.
  12. [vivaldi.nlr.ru/bv000020107/view#page=37 В звании камер-юнкеров // Придворный штат] // Адрес-календарь. Общая роспись начальствующих и прочих должностных лиц по всем управлениям в Российской империи на 1880 год. Часть I. Власти и места центрального управления и ведомства их. — СПб.: Типография Правительствующего сената, 1880. — С. [б/н] (стб. 39).
  13. Николай I. [www.nlr.ru/e-res/law_r/search.php?part=392&regim=3 О неношении лицам, имеющим придворные звания, усов и бород] // Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе. — СПб.: Типография II отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, 1838. — Т. XII. Отделение первое. 1837. № 10076. — С. 198.

Литература

  • Волков Н. Е. [dlib.rsl.ru/viewer/01003691681#?page=1 Двор русских императоров в его прошлом и настоящем]. — СПб: Печатня Р. Голике, 1900. — [2], VI, X, 246 с.



Отрывок, характеризующий Камер-юнкер

– Ce n'est pas une histoire de revenants? [Это не история о привидениях?] – сказал он, усевшись подле княгини и торопливо пристроив к глазам свой лорнет, как будто без этого инструмента он не мог начать говорить.
– Mais non, mon cher, [Вовсе нет,] – пожимая плечами, сказал удивленный рассказчик.
– C'est que je deteste les histoires de revenants, [Дело в том, что я терпеть не могу историй о привидениях,] – сказал он таким тоном, что видно было, – он сказал эти слова, а потом уже понял, что они значили.
Из за самоуверенности, с которой он говорил, никто не мог понять, очень ли умно или очень глупо то, что он сказал. Он был в темнозеленом фраке, в панталонах цвета cuisse de nymphe effrayee, [бедра испуганной нимфы,] как он сам говорил, в чулках и башмаках.
Vicomte [Виконт] рассказал очень мило о том ходившем тогда анекдоте, что герцог Энгиенский тайно ездил в Париж для свидания с m lle George, [мадмуазель Жорж,] и что там он встретился с Бонапарте, пользовавшимся тоже милостями знаменитой актрисы, и что там, встретившись с герцогом, Наполеон случайно упал в тот обморок, которому он был подвержен, и находился во власти герцога, которой герцог не воспользовался, но что Бонапарте впоследствии за это то великодушие и отмстил смертью герцогу.
Рассказ был очень мил и интересен, особенно в том месте, где соперники вдруг узнают друг друга, и дамы, казалось, были в волнении.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказала Анна Павловна, оглядываясь вопросительно на маленькую княгиню.
– Charmant, – прошептала маленькая княгиня, втыкая иголку в работу, как будто в знак того, что интерес и прелесть рассказа мешают ей продолжать работу.
Виконт оценил эту молчаливую похвалу и, благодарно улыбнувшись, стал продолжать; но в это время Анна Павловна, все поглядывавшая на страшного для нее молодого человека, заметила, что он что то слишком горячо и громко говорит с аббатом, и поспешила на помощь к опасному месту. Действительно, Пьеру удалось завязать с аббатом разговор о политическом равновесии, и аббат, видимо заинтересованный простодушной горячностью молодого человека, развивал перед ним свою любимую идею. Оба слишком оживленно и естественно слушали и говорили, и это то не понравилось Анне Павловне.
– Средство – Европейское равновесие и droit des gens [международное право], – говорил аббат. – Стоит одному могущественному государству, как Россия, прославленному за варварство, стать бескорыстно во главе союза, имеющего целью равновесие Европы, – и она спасет мир!
– Как же вы найдете такое равновесие? – начал было Пьер; но в это время подошла Анна Павловна и, строго взглянув на Пьера, спросила итальянца о том, как он переносит здешний климат. Лицо итальянца вдруг изменилось и приняло оскорбительно притворно сладкое выражение, которое, видимо, было привычно ему в разговоре с женщинами.
– Я так очарован прелестями ума и образования общества, в особенности женского, в которое я имел счастье быть принят, что не успел еще подумать о климате, – сказал он.
Не выпуская уже аббата и Пьера, Анна Павловна для удобства наблюдения присоединила их к общему кружку.


В это время в гостиную вошло новое лицо. Новое лицо это был молодой князь Андрей Болконский, муж маленькой княгини. Князь Болконский был небольшого роста, весьма красивый молодой человек с определенными и сухими чертами. Всё в его фигуре, начиная от усталого, скучающего взгляда до тихого мерного шага, представляло самую резкую противоположность с его маленькою, оживленною женой. Ему, видимо, все бывшие в гостиной не только были знакомы, но уж надоели ему так, что и смотреть на них и слушать их ему было очень скучно. Из всех же прискучивших ему лиц, лицо его хорошенькой жены, казалось, больше всех ему надоело. С гримасой, портившею его красивое лицо, он отвернулся от нее. Он поцеловал руку Анны Павловны и, щурясь, оглядел всё общество.
– Vous vous enrolez pour la guerre, mon prince? [Вы собираетесь на войну, князь?] – сказала Анна Павловна.
– Le general Koutouzoff, – сказал Болконский, ударяя на последнем слоге zoff , как француз, – a bien voulu de moi pour aide de camp… [Генералу Кутузову угодно меня к себе в адъютанты.]
– Et Lise, votre femme? [А Лиза, ваша жена?]
– Она поедет в деревню.
– Как вам не грех лишать нас вашей прелестной жены?
– Andre, [Андрей,] – сказала его жена, обращаясь к мужу тем же кокетливым тоном, каким она обращалась к посторонним, – какую историю нам рассказал виконт о m lle Жорж и Бонапарте!
Князь Андрей зажмурился и отвернулся. Пьер, со времени входа князя Андрея в гостиную не спускавший с него радостных, дружелюбных глаз, подошел к нему и взял его за руку. Князь Андрей, не оглядываясь, морщил лицо в гримасу, выражавшую досаду на того, кто трогает его за руку, но, увидав улыбающееся лицо Пьера, улыбнулся неожиданно доброй и приятной улыбкой.
– Вот как!… И ты в большом свете! – сказал он Пьеру.
– Я знал, что вы будете, – отвечал Пьер. – Я приеду к вам ужинать, – прибавил он тихо, чтобы не мешать виконту, который продолжал свой рассказ. – Можно?
– Нет, нельзя, – сказал князь Андрей смеясь, пожатием руки давая знать Пьеру, что этого не нужно спрашивать.
Он что то хотел сказать еще, но в это время поднялся князь Василий с дочерью, и два молодых человека встали, чтобы дать им дорогу.
– Вы меня извините, мой милый виконт, – сказал князь Василий французу, ласково притягивая его за рукав вниз к стулу, чтоб он не вставал. – Этот несчастный праздник у посланника лишает меня удовольствия и прерывает вас. Очень мне грустно покидать ваш восхитительный вечер, – сказал он Анне Павловне.
Дочь его, княжна Элен, слегка придерживая складки платья, пошла между стульев, и улыбка сияла еще светлее на ее прекрасном лице. Пьер смотрел почти испуганными, восторженными глазами на эту красавицу, когда она проходила мимо него.
– Очень хороша, – сказал князь Андрей.
– Очень, – сказал Пьер.
Проходя мимо, князь Василий схватил Пьера за руку и обратился к Анне Павловне.
– Образуйте мне этого медведя, – сказал он. – Вот он месяц живет у меня, и в первый раз я его вижу в свете. Ничто так не нужно молодому человеку, как общество умных женщин.


Анна Павловна улыбнулась и обещалась заняться Пьером, который, она знала, приходился родня по отцу князю Василью. Пожилая дама, сидевшая прежде с ma tante, торопливо встала и догнала князя Василья в передней. С лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное лицо ее выражало только беспокойство и страх.
– Что же вы мне скажете, князь, о моем Борисе? – сказала она, догоняя его в передней. (Она выговаривала имя Борис с особенным ударением на о ). – Я не могу оставаться дольше в Петербурге. Скажите, какие известия я могу привезти моему бедному мальчику?
Несмотря на то, что князь Василий неохотно и почти неучтиво слушал пожилую даму и даже выказывал нетерпение, она ласково и трогательно улыбалась ему и, чтоб он не ушел, взяла его за руку.
– Что вам стоит сказать слово государю, и он прямо будет переведен в гвардию, – просила она.
– Поверьте, что я сделаю всё, что могу, княгиня, – отвечал князь Василий, – но мне трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Румянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее.
Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.
– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.
– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.
– Chere Анна Михайловна, – сказал он с своею всегдашнею фамильярностью и скукой в голосе, – для меня почти невозможно сделать то, что вы хотите; но чтобы доказать вам, как я люблю вас и чту память покойного отца вашего, я сделаю невозможное: сын ваш будет переведен в гвардию, вот вам моя рука. Довольны вы?
– Милый мой, вы благодетель! Я иного и не ждала от вас; я знала, как вы добры.
Он хотел уйти.
– Постойте, два слова. Une fois passe aux gardes… [Раз он перейдет в гвардию…] – Она замялась: – Вы хороши с Михаилом Иларионовичем Кутузовым, рекомендуйте ему Бориса в адъютанты. Тогда бы я была покойна, и тогда бы уж…
Князь Василий улыбнулся.
– Этого не обещаю. Вы не знаете, как осаждают Кутузова с тех пор, как он назначен главнокомандующим. Он мне сам говорил, что все московские барыни сговорились отдать ему всех своих детей в адъютанты.
– Нет, обещайте, я не пущу вас, милый, благодетель мой…
– Папа! – опять тем же тоном повторила красавица, – мы опоздаем.
– Ну, au revoir, [до свиданья,] прощайте. Видите?
– Так завтра вы доложите государю?
– Непременно, а Кутузову не обещаю.
– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано.
– Но как вы находите всю эту последнюю комедию du sacre de Milan? [миланского помазания?] – сказала Анна Павловна. Et la nouvelle comedie des peuples de Genes et de Lucques, qui viennent presenter leurs voeux a M. Buonaparte assis sur un trone, et exaucant les voeux des nations! Adorable! Non, mais c'est a en devenir folle! On dirait, que le monde entier a perdu la tete. [И вот новая комедия: народы Генуи и Лукки изъявляют свои желания господину Бонапарте. И господин Бонапарте сидит на троне и исполняет желания народов. 0! это восхитительно! Нет, от этого можно с ума сойти. Подумаешь, что весь свет потерял голову.]